Андрей Глущук - "Мерседес" на тротуаре
Брыська возмущен той поспешностью, с которой я покидаю кухню. Я просто слышу, как он ворчит: «Опять сорвался куда-то, на ночь глядя. Не пожрал толком, не отдохнул, кота не погладил. И, кстати туалет у меня не убрал. Что, теперь прикажешь всю ночь терпеть?»
Но мне вступать в дискуссию некогда. Дверь подъезда захлопывается одновременно с дверью моей квартиры. Тихо, на цыпочках поднимаюсь на четвертый этаж. Народ снизу движется решительной походкой, дружно, в едином порыве как на первомайской демонстрации. Не хватает только лозунгов, транспарантов и призывов по всесоюзному радио и центральному телевидению. Вытягиваю шею, пытаясь сквозь перила разглядеть, что там твориться подо мной. Но обзор отвратительный. Мне снова подсунули вместо партера галерку. И так всю жизнь…
У моих дверей демонстранты притормаживают. Точнее притормаживает часть колонны. Два человека поднимаются на площадку между третьим и четвертым этажами. Я едва успеваю отскочить к стенке. Навязчивость этих людей становится просто неприличной. Через день приходят в гости и каждый раз без приглашения. Меня это начинает раздражать.
Родной звонок я узнаю из тысячи. Его терзают совершено безжалостно минуты три. Звонок, между прочим, моя собственность. При таком обращении он запросто может сломаться. Решено: я на них в суд подам!
Бандиты подо мной снова принимаются за истязание кнопки звонка. Нормальные люди давно бы уже поняли: раз не открывают, значит, хозяев нет дома.
— Петров, мы знаем, что вы дома. — Они знают! Тоже мне академики! — Открывайте немедленно! Милиция! — Да они не просто академики. Они из академии полиции. Группа комиков с гастролями в России.
Осторожно выглядываю. На площадке между этажами действительно стоят двое в милицейской форме. Уже знакомые «джипики». Двадцать третье число. Для костюмированного бала рановато.
— Что будем делать? — На третьем этаже начали производственное совещание.
— Высадим дверь и все. Фанера: выбить, как два пальца обоссать. — Я бы на их месте с пальцами был поосторожнее. Не говоря о моей двери. Но гости не привыкли сомневаться.
— Эй, пацаны, давайте сюда. — Спустя десять секунд пост между этажами оказывается покинутым. «Джипики» съезжают на третий этаж. Я спускаюсь следом на пол пролета. Устраиваюсь за спинами «доблестных милиционеров» так, чтобы быть не замеченным, и с интересом наблюдаю за ходом драмы. Забавно, но среди ряженых действительно имеется один милиционер. Мой добрый советчик, капитан, следователь, он же Щеглов — все в одном веселом и симпатичном лице.
— Давайте-ка мальчики. С разбегу и плечиком. — Говорит капитан.
— Учи ученых! — Парирует один из громил. Жаль, конечно, что моя квартира так неудачно расположена. Разогнаться можно только, забегая на лестницу. Парочка спускается на пролет вниз. Я чувствую себя обойденным судьбой. Так хочется увидеть все зрелище, начиная с разбега и заканчивая отскоком. Все, кто непосредственно не занят в демонстрации умственной отсталости, освобождают место для работы взломщиков. Капитан и «интеллигент» в форме лейтенанта оказываются буквально перед моим носом. Стоит им поднять голову и «джипикам» не придется ломать двери. Но все слишком увлечены происходящим. Я слышу тяжелый выдох и нарастающий топот шагов. Дружное «А-а-а!» разбивается о мою дверь. «Джипики» со стоном откатываются на исходную позицию.
— Крепкая, сука. Может она только снаружи фанерная, а внутри — стальная? — Выдвигают версию опозоренные пацаны.
Мне жутко хочется увидеть их лица. Я теряю всякую осторожность и, перегнувшись через перила, заглядываю вниз. Качки стоят красные и хмурые.
— Что, интересно? — Интеллигент смотрит на меня сурово, как и полагается глядеть человеку, исполняющему опасную и почетную работу-работу по охране правопорядка.
— Нет, я так, мимо проходил. Дай, думаю, погляжу, — Челюсти у капитана и «интеллигента» начинают отвисать одновременно. Они меня узнали. — кто там мои двери ломает? — Заканчиваю я свою мысль, быстро разворачиваюсь и бегу вверх по лестнице. Пацаны в это время приступают к второй попытке. Традиционное: «А-а-а!» переходит в глухой удар.
— Стой скотина! — Пока младшие по званию долбились о двери, до старших дошло, что не так уж важно узнать: есть ли под фанерой сталь или ее там никогда не было, если дичь не скрывается за этими дверями. Я снова испытываю массу неудобств. Бегать с моими травмами ничуть не легче, чем лазить по крышам. Чувствую, как под спортивным трико лопается короста, и из меня начинает подтекать. Преследователи находятся в явно лучшей форме. К пятому этажу мое преимущество сокращается до одного лестничного пролета. Добегаю до омерзительно коричневой со следами ржавчины лестницы на чердак, как мартышка взлетаю по перекладинам к крышке люка и обнаруживаю на петлях здоровый, новенький навесной замок. Еще на прошлой неделе его не было. Я это знаю точно. Бабки из нашего подъезда ходили в ЖЭУ ругаться из-за бомжей, ночующих на нашем чердаке.
— Слазь, красавчик!
— Андрюша, ходи сюда. Мы без тебя соскучились. — Нужно отдать им должное, ребятки быстро оправились и точно оценивают ситуацию. Это, конечно, касается только боссов. «Джипики» в погоне за группой лидеров, ничего не соображая, накатывают с пыхтением и топотом откуда-то снизу.
— Сейчас. — Пока все превращались из обезьяны в человека, я занимался чем-то совершенно противоположным. И был не прав. В результате, повиснув на лестнице и подпирая затылком крышку люка, чувствую себя до крайности глупо. Мои преследователи, не торопясь, в прогулочном темпе, обрабатывают ступеньки последнего пролета.
«Джипики» совершают финишный рывок с четвертого этажа на пятый. Сейчас меня подхватят под белы ручки и спустят с небес на грешную землю. А может быть и ниже. Но вряд ли в погреб. Второго прокола они не допустят. Закопают так, что ни один археолог и через тысячу лет не найдет.
— Ну, милый, поспешай. — Начальники устают двигаться. Они правы: какой смысл утруждать себя подъемом, если мне все равно некуда деваться? Хочу, не хочу, а спущусь к ним при всех вариантах.
«Джипики», не получив команды на торможение, заложив крутой вираж между этажами, не сбавляя скорости рванули ко мне. Капитан и интеллигентный Валера не успевают увернуться. Разгоряченные погоней пацаны, швыряют своих боссов на холодный бетон ступенек. Более подходящего момента для побега мне наверняка не представится. Прыгаю с лестницы вниз. Но не на площадку пятого этажа. Действую как «дамка» в шашках: минуя изгибы лестницы и завал на ней, десантируюсь на четвертый этаж. Не скажу, что за моим прыжком скрывался трезвый расчет. Нет. Прыгаю от страха. Жить очень хочется…Представил, глядя на растоптанное бандитское руководство, что со мной, бедной мартышкой, сделают эти гориллы и решил рискнуть. Из двух зол стоит выбрать меньшее.
Неожиданно приземляюсь на мягкое. Несчастный кавказец, возвращаясь с прогулки, имел глупость полюбопытствовать, что же происходит этажом выше.
— Опять вы со своими штучками! Прекратите издеваться над бедной собачкой!! Я на вас в суд подам!!! — Кричит несчастная Вера Игнатьевна. Кавказец пулей вылетает из-под меня, испуганно пучит глаза и, признав, наконец, причину всех своих бед с воем бросается по лестнице вверх.
Вера Игнатьевна, следом за своим любимцем, в два прыжка преодолевает лестничный пролет. На ее месте так бы поступил каждый. Куда деваться, если один конец поводка намотан на руку, а второй прицеплен к ошейнику обезумевшего Гаврюши.
Извиняться мне некогда. Хотя и чувствую себя последним подлецом, но, тем не менее, не тормозя кубарем выкатываюсь из подъезда. Дверь поддается с заметным сопротивлением. Но меня сейчас не остановила бы и легированная сталь. Вылетаю на мороз. Вплотную к крыльцу подъезда стоит знакомая Toyota, за ней милицейский УАЗик.
Понимаю, что затормозить и обежать легковушку я не успею. Сходу запрыгиваю на крышу. Оглядываюсь. У открытой створки, схватившись за лицо, стоит один здоровячек — один из Валериных «джипиков». Напротив него, по другую сторону двери, другой.
— Ты, чо, пацан, с дуба рухнул? Чо по машинам бегаешь? — Возмущается тот, который не пытается удерживать череп руками. Второй отрывает здоровенные пятерни от лица и я начинаю догадываться, что мешало свободному движению дверей. Из разбитого всмятку носа «джипика» хлещет кровь.
— С дуба, братан, с дуба! — кричу на ходу и бросаюсь в сгущающиеся сумерки.
* * *Извечный вопрос русского народа: «Куды бедному крестьянину податься?» Не дай Бог сейчас попасть на глаза милицейскому патрулю. Я не о братве в милицейской форме, от которой только что сбежал. Я о настоящих стражах порядка. Мой внешний вид не может не вызывать подозрения. Куртка, трико и домашние тапочки. Минус двадцать, а я без шапки. Если вспомнить о, еще не рассосавшихся синяках, то картинка получается удручающая. Даже весьма.
