Кира Измайлова - Ведется следствие
— Может быть, им просто некуда торопиться? — предположил доктор.
— Это уж точно, господин, — поспешил заверить проводник. — Я слышал, они всё в Институт рвались, исследования какие-то проводить. А их не допустили!
— Я бы на месте руководства Института тоже не допустил подобную публику до ответственной работы, — хмыкнул Немертвых, рассматривая суровых, не слишком хорошо одетых экологов.
— Ну вот! — обрадовался тот. — Их в Институт не взяли, так они акцию протеста устроили.
— Это какую же? — заинтересовался доктор, заглядевшийся на даму, примерявшую у ларька дуршлаг с большими дырочками. Торговец уверял ее, что сквозь такие дырочки удобно протягивать пряди волос и завивать их на папильотки.
— Ну, с плакатами стоят, это раз, — пояснил проводник. — А еще они протестуют против… ох, умно как-то сказали… Вот, вспомнил: против разрушения уникальной экосистемы болот! Поэтому, господин, они едут даже не третьим классом, а вовсе в товарных вагонах. В клетках.
— В клетках?.. — удивился Немертвых.
— В клетках, — подтвердил тот. — На соломе. Стараются, значит, привлечь внимание общественности. Только общественность к товарным вагонам не ходит и внимания не проявляет. Что там приличным господам делать?
— И правда что, — хмыкнул доктор. — Что ж, благодарю, теперь хотя бы ясно, что это за публика… Покойной ночи.
— И вам покойной ночи, господин, — ответил проводник, — вы не беспокойтесь, поезд у нас — надежнее некуда, доедете в лучшем виде!
«Разумеется, доедем», — зная своего патрона, Теодор в этом ни на секунду не сомневался. Он шел к своему вагону, а служащие паровозной компании сновали как муравьи — проверяли буксы, задраивали большие и малые люки, ставили сетки, везли баллоны со сжатым воздухом — экспресс готовился к чему-то грандиозному. Ответственный служащий благоговейно полировал мягкой фланелькой каролевский герб, украшающий мощное чело локомотива: огромную пятерню. (Существовала легенда о том, что Кароль I Отважненьких был почти совершенно неграмотен, а потому все подписи и печати на документах заменял только лишь отпечаток монаршей ладони, подделать каковой не имелось возможности. Правда это или нет, теперь уже сказать было сложно, но герб у Каролевства был весьма колоритный. Кокарды же фуражек военных и прочих украшало стилизованное изображение ладони: большой круг и пять поменьше.)
«Прямо сквозь болота, — подумал доктор, глядя на подбирающийся к поезду туман. — Смело! Но любопытно».
Он вошел в тамбур, аккуратно прикрыл за собой дверь. В коридоре скучал крупный господин, который с затаенной тоской наблюдал за происходящим на перроне. Поучаствовать он никак не мог, ибо был пристегнут наручниками к ручке двери купе.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался доктор, тактично не обращая внимания на блестящую цепь. В конце концов, у каждого могут быть свои маленькие причуды! Быть может, господин страдает манией скупать совершенно ненужные ему сувениры, и, зная об этом, принял сообразные меры предосторожности…
— Вечер добрый, — печально ответил пристегнутый господин и, откашлявшись, спросил: — Не подскажете, что это за суматоха на перроне?
— Ерунда, — сказал доктор, — продают сувениры всякие, снедь. Третий класс закупается, у них ресторана нет… Так что — решительно ничего интересного. Ну разве вот человека зарезали.
— Правда? — спросил предусмотрительный господин, изображая вежливую заинтересованность. Видимо, ему было скучно и просто хотелось поговорить. — И как, позвольте полюбопытствовать?
— Обыкновенно — поездом, — вздохнул Немертвых. — Теперь вот отскребают… что осталось.
— Сатрапы, — укоризненно прошептал пристегнутый. — Изверги…
— Простите? — приподнял бровь доктор.
— Эти железные дороги губят цвет нашей нации, самых талантливых, самых смелых, способных заявить о несправедливости!.. — уже громко заговорил тот, нервно вскидывая голову, будто норовистая лошадь.
— Прошу извинить, — вежливо заметил Немертвых, — но нечто подобное я уже слышал. Редкостный бред. Не могу понять, чего ради нормальный человек будет стоять на путях — в конце концов, всегда можно взять пролетку и отправиться на станцию, где с тем же успехом стоять на перроне или пить чай в буфете. А если вы намереваетесь остановить поезд… то уж сила искусства тут явно не поможет. Но вот, например, есть прекрасные курсы при столичной революционной школе…
— И вы! — воскликнул пристегнутый. — Да кто вы такой!
— Врач… в некотором роде, — осторожно ответил Немертвых.
— Убийца! — заклеймил его оппонент. — Вы… вы… живодер!
— Неправда, — хладнокровно парировал доктор, — живых я уже давно не режу, все больше мертвых. А в чем, собственно, дело?
— Вы… вы… — начал было пассажир, но тут дверца купе открылась, и появились две девушки, ловко зафиксировавшие возбужденного господина. Одна клацнула замочком наручников, а другая нежно, но уверенно втолкнула господина вглубь купе, что-то успокаивающе нашептывая ему на ухо.
— Извините — сказала первая виновато. — Видите ли, это доктор Упертых…
— Ох, наоборот, вы меня простите! — искренне произнес Немертвых. — Я должен был его узнать… Его работы по вирусной природе intilligenza!.. Чем могу служить?
— Ах, премного благодарны, но мы справимся сами, — вздохнула девушка, — сейчас Гризетта сделает ему укол, и все будет в порядке. Все-таки резкие климатические изменения действительно могут спровоцировать приступ, в этом он не ошибался…
— Как?! — изумился доктор. — И господин Упертых — тоже?..
— К сожалению, он сам заразился, — торопливо поведала девушка. — Это ужасно! Нам удалось обнаружить заболевание на ранней стадии, и доктор решил проверить на себе новую методику лечения. А мы его аспирантки с кафедры патопсихологии, сопровождаем его и ведем историю болезни… Когда у него случается просветление, доктор корректирует курс лечения, и мы очень надеемся, что сумеем добраться до места, пока болезнь еще не вошла в критическую стадию, — объяснила та и спохватилась: — Ах, позвольте представиться — это Гризетта Настойчивки, а я — Вероника Верненьки.
— Теодор Немертвых, к вашим услугам, — отрекомендовался он. — Коллеги, мне, право, крайне неловко настаивать, все-таки я не профильный специалист, но в случае чего… Я сделаю все, что в моих силах. Буде вам понадобиться помощь опытного санитара, то с нами едет гвардейский фельдшер…
— Как вы любезны, господин Немертвых! — улыбнулась Вероника. — Но я искренне надеюсь, что всё обойдётся, и мы справимся своими силами.
— Я тоже на это надеюсь, — серьезно сказал доктор. — Безвозвратная потеря специалиста такого класса стала бы страшным ударом для современной науки!
— О, это несомненно…
Обменявшись еще несколькими любезностями, они расстались.
Немертвых, вернувшись к себе, подумывал было снова почитать так возмутивший его труд, но махнул рукой и предпочел немного поспать — день обещал быть насыщенным.
Трость, аккуратно пристроенная им в уголке, внимательно и немного настороженно осматривала купе едва заметно поблескивающими в темноте рубиновыми глазками.
Большой Королевский экспресс, вздрогнув и утробно выдохнув, будто проснувшееся чудовище, тронулся дальше, дав на этот раз негромкий протяжный гудок — чтобы не разбудить пассажиров и то, что могло ожидать впереди…
…Утро выдалось туманным, и Дубовны едва не проспал. Быстро умывшись и одевшись, он выскочил в коридор и чуть было не налетел на Бессмертных.
— Я уж думал, вас придется будить, — сказал тот вместо приветствия. — Пойдемте-ка завтракать. Если не ошибаюсь, как раз сейчас должны излагать пассажирам технику безопасности, а вам невредно будет послушать.
Дубовны осознал, что ничего не понимает, но расспрашивать не стал, здраво рассудив, что постепенно во всем разберется.
В вагоне-ресторане царило странное оживление, не затрагивающее, правда, ни доктора Немертвых, ни Пола Топорны: о них волны этого странного возбуждения разбивалось, как прибой о скалы.
При появлении офицера суда дамы за столиком неподалеку, приснопамятные госпожа Полненьких и Приятненьких, переглянулись и демонстративно громко фыркнули. Пол приветствовал их наклонением головы, проходя мимо, занял своё место, вынул потертый медальон, открыл его и полюбовался тем, что находилось внутри. Любопытный Дэвид успел увидеть краем глаза изображение молодой белокурой дамы в бальном платье. Роскошные локоны ниспадали на точеные плечи, маленькие, но сильные руки держали веер так, будто это был револьвер, нежные губы улыбались, а верхнюю часть лица закрывал черный прямоугольник.
— Скучаете по супруге? — спросил Бессмертных, когда Пол закрыл медальон и спрятал поглубже.
Тот неопределенно пожал плечами. Дубовны вытаращил глаза: ему не верилось, что Топорны может быть женат, тем более на такой красавице… насколько можно было судить по ее почти полностью закрытому лицу.
