Светлана Алешина - Дьявольский план

— А что потом? — резонно поинтересовалась Дашкевич.

— Пусть уходит, — сказала я и протянула ей «Моторолу». — С такими уликами он никуда не денется.

Она набрала номер Корниенко, что-то сказала ему насчет своего состояния и попросила срочно приехать, после чего положила мобильник на диван рядом с собой.

— Ну что? — Я вопросительно посмотрела на нее.

— Сказал, что приедет минут через двадцать-тридцать.

— Отлично, — я поднялась со стула и начала ходить по комнате, заглядывая в углы. — Нам нужно где-то спрятаться.

— Можно в кладовке, — сказала Дина.

Кладовка представляла собой прямоугольное — примерно полтора на два — помещение, дальнюю стену которого занимали полки с одеждой и бельем. На свободных стенах были прикреплены вешалки с плащами, куртками и пальто, а в середине оставалось еще достаточно места, чтобы свободно могли поместиться два человека. Вход в кладовку закрывала плотная гардина.

— Отлично, — сказала я и позвала Алексея, держащего в этот момент мою сумку.

Достав из сумки диктофон, я вышла из укрытия и поместила его на одну из полок мебельной стенки, за вазу. Только мы закончили приготовления, в прихожей раздался звонок.

— Действуй, — кивнула я Дине, включила диктофон и спряталась в кладовку за гардину, чуть отодвинув ее, так, чтобы осталась небольшая щелка. Алексей встал за моей спиной.

Мы слышали, как щелкнул замок входной двери и в прихожей раздался бодрый голос Юрия Назаровича:

— У меня, между прочим, обед, — игриво произнес он, — если ты меня не покормишь, я похудею.

— Мне не до обедов, Юра, — сказала Дина, и я увидела, как она входит в гостиную.

За ней появилась вальяжная фигура Корниенко. На этот раз он был в костюме и белой рубашке. Он ослабил узел галстука и по-барски уселся на диване.

— Ну, — сказал он, глядя на Дину, стоящую ко мне спиной, — что случилось?

— Как будто ты сам не знаешь, — она повысила голос. — Может, ты каждый день убиваешь людей и привык к этому, а мне все время кажется, что за мной вот-вот придут.

— Не кричи, — улыбка сползла с его лица, — соседи услышат.

Он поднялся с дивана, подошел к Дине и попытался обнять ее, но она выскользнула из его объятий.

— Перестань, — раздраженно оттолкнула она его руку, — мне этот Петров сегодня всю ночь снился. Я не знаю, что мне делать.

— Ничего делать не нужно, — отчеканил Корниенко, — все уже сделано. Для начала возьми себя в руки — нечего паниковать. Ну не мог я оставить его в живых, не мог. Ты же сама знаешь, какое сейчас у меня положение — или пан, или пропал. Этот Сашка у меня как дамоклов меч висел над головой. Его могли прижать в любую минуту и он бы все выложил.

Я бы, конечно, выкрутился, но время было бы упущено. Ты же сама хочешь жить в столице…

Он снова попытался обнять Дину, но она опять ускользнула от него.

— Ничего я не хочу, — отрезала она. — Зачем только я тебя послушала!

Она закрыла лицо руками и зарыдала. Ну, артистка! Я восхищенно наблюдала за Дашкевич. Какой талант пропадает!

— Прекрати истерику, — прикрикнул на нее Корниенко, — и без тебя тошно. Но Дашкевич зарыдала еще сильнее. Тут события стали развиваться немного не по моему сценарию, вернее, совсем не по моему. В руке у Корниенко появился пистолет с глушителем, который он направил на Дину. Увидев это, она прекратила рыдания и забилась в угол дивана. Теперь Юрий Назарович стоял ко мне спиной.

— Нужно было прикончить тебя, когда ты сидела в петровской «Волге» у обрыва, — спокойно сказал он, — я, дурак, пожалел. Ты ведь все равно проболтаешься.

— Нет, нет, Юрочка, — еле слышно проговорила Дашкевич, выставив вперед ладони, словно хотела заслониться ими от пули, — я не проболтаюсь, Если, ты убьешь меня, тебя арестуют, и ты уже никогда не станешь депутатом.

— Мне сочень жаль, — произнес Корниенко, — ты была действительно хороша в постели. А насчет меня не беспокойся. Я сам за рулем, в офисе знают, что я поехал обедать… Да и кому придет в голову, что кандидат в депутаты убил какую-то…

— Ты не сделаешь этого, — прошептала Дина.

— Запросто, — Юрий Назарович ловко, как будто делал это всю жизнь, передернул затвор. — Оказывается, убить трудно только первый раз, потом привыкаешь.

Я стояла как завороженная, не в силах пошевелиться. Можно было представить себе состояние Дашкевич, на которую глядел ствол пистолета, грозивший выплюнуть ей в голову кусок свинца.

Сильные руки, державшие меня, мягко отстранили меня, и Алексей, отодвинув гардину, шагнул вперед.

— Минуточку, — негромко сказал он, но это слово подействовало на Корниенко, словно выстрел.

Он вздрогнул всем своим крупным телом и стал разворачиваться в сторону Алексея. Но Самаркин оказался проворнее. Он скользнул к Назарычу и, когда тот уже почти повернул оружие в нашу сторону, перехватил его руку, державшую пистолет. Другой рукой Алексей ухватил его за плечо и, немного продвинув вперед, ударил коленом в живот.

Назарыч свалился как подкошенный, выронив пистолет.

— Теперь можешь вызывать милицию, — улыбнулся Самаркин, — доказательств у тебя больше чем достаточно.

— Да, — сказал Кряжимский, когда после почти четырехчасовых объяснений с милицией мы с Алексеем пришли в редакцию, где я все рассказала своему заму, — здесь, пожалуй, материала хватит на роман с продолжением.

— Вот и дайте с продолжением, — согласилась я, — а нам нужно подкрепиться.

Мы быстренько перекусили в небольшом кафе и отправились к Шварцу. Тот уже ждал нас за своим допотопным столом, зажав в зубах неизменную сигарету.

— По твоему лицу вижу, что все получилось так, как ты задумала, — проницательно заметил он.

— Ну, — скромно сказала я, — может быть, и не совсем так…

И рассказала ему обо всем, что произошло.

— Значит, ты правильно сделала, что взяла с собой помощника, — он хитро посмотрел на меня, прикуривая очередную сигарету.

— Да уж, — согласилась я, — даже не могу себе представить, что было бы, окажись я там одна. Скорее всего в квартире Дашкевич обнаружили бы два трупа — Дины и мой.

— Когда мы вышли от Шварца, на улице было уже совсем темно.

— Какие планы? — спросил Алексей.

— Сейчас совершим небольшой налет на супермаркет и поедем ко мне, — загадочно произнесла я, садясь в машину, — нужно отметить окончание дела.

Я запустила двигатель и собиралась уже тронуться, как дала о себе знать «Моторола». Вздохнув, я достала мобильник из кармана.

— Слушаю.

— Оленька, это Кряжимский. Я вот думаю, как назвать статью? Может, «Смерть на даче»?

Я вспомнила, сколько всего пришлось пережить за эти два дня, сколько погоняться, со сколькими людьми пообщаться! Я вдруг разом почувствовала всю накопившуюся усталость, но и удовлетворение. Поэтому благожелательно произнесла:

— Называйте как хотите, только я назвала бы ее «ГОНКИ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ».