Светлана Алешина - Дьявольский план

— Я не нравлюсь тебе? — с горечью спросил он, когда я высвободила руку.

— Ну почему? — проникновенно посмотрела я на Францевича. — Просто…

— Просто что? — нетерпеливо спросил он.

Я и сама не знала, что хотела сказать, — мысли спутались, и потом мне хотелось спать (обычное следствие потребления алкоголя).

— Нам нужно лучше узнать друг друга, — нашлась, наконец, я.

— Чушь! — раздраженно выпалил Францевич. — Пойдем лучше еще выпьем.

Он поднялся с кровати и стал застегивать рубашку. В его жестах читались досада и разочарование. Я чувствовала себя прямо-таки преступницей.

— Пить я больше не хочу, — устало произнесла я.

— Значит, рядом посидишь.., или оставить тебя в номере?

— Нет, пойдем.

К нашему общему удивлению, пьяная компания предпочла утехам плоти чревоугодие. За столом сидели все те же веселые мужи, девиц не было. Францевич прямо разозлился.

— Не посидишь один, — недовольно пробурчал он.

Я видела неодобрительные взгляды, которые бросали участники вечеринки на моего спутника, мол, зачем эту папарацци приволок сюда? Францевич игнорировал их с олимпийским спокойствием. В нем вообще каким-то диковинным образом безучастность сочеталась со страстностью. Интересный тип, что ни говори. Он налил себе теперь уже водки и залпом выпил. Потом подошел к разомлевшему Саблину, который с тупым видом зажравшегося помещика сидел в обнимку с Чижиковым, что-то шепнул ему на ухо и снова занял свое место рядом со мной.

Компания, которая неожиданно как-то протрезвела (видно, секс сыграл свою роль), шутливо попеняла Францевичу за его одиночную «пьянку». Неунывающий Наперченов заливисто засмеялся и фамильярно хлопнул по спине Антонова.

В общем, зрелище было таким живописным, что я опять почувствовала искушение взяться за «Никон». Осторожно, не привлекая к себе внимания, я вынула его из сумки и принялась щелкать тем же «слепым» методом, что и пару часов назад. Только на этот раз мои действия не остались незамеченными.

— Чем это вы там занимаетесь?! — возопил Антипов, приподнимаясь со своего места. — Господа, это провокация, нас снимают!

Я быстренько сунула аппарат в сумку, стоящую у ног, но было уже поздно. Саблин, оторвавшись от Чижикова, бросил на меня грозный взгляд, вытянул вперед руку как на митинге, и заорал:

— Ну-ка, дай сюда свою игрушку.

— Не могу, — сказала я, подхватив сумку пятясь к двери, — она очень дорого стоит, а с вашими физиономиями ей вообще цены нет.

— Оля, — Оленич поставил на стол рюмку, — мы так не договаривались.

— Какого черта ты вообще припер ее сюда? — продолжал орать Саблин, только теперь на Францевича. — Максимыч, — Саблин принял на себя роль руководителя и посмотрел на Антипова, — забери у нее аппарат.

— Не волнуйтесь, Глеб Филимонович, — Антипов оттолкнул Наперченова и стал выбираться из-за стола, — никуда она не денется.

Я не стала дожидаться, пока Леонид Максимович доберется до меня, и бросилась вон, захлопнув за собой дверь.

— Держи! Лови! Охрана! — раздался позади меня нестройный хор полупьяных голосов.

Положим, охраны, кроме оленического мордоворота, я не заметила, а если она и была, то скорее всего отрывалась по полной программе где-то в другой комнате. Только бы наружная дверь была незапертой!

Добежав до вестибюля, где раздевалась, я схватила с вешалки плащ, надевать который у меня не было времени. Поэтому я просто сунула его под мышку и понеслась дальше. Спасительная дверь была уже близко, как вдруг прямо перед ней, отрезая мне путь, появился мордоворот Оленича. Видимо, шум, поднятый Саблиным, долетел до него, и он вылез проверить, в чем дело. Я развернулась и кинулась назад, но увидела в конце коридора Антипова, возглавлявшего погоню. Он притормозил, видя, что я в западне, и неторопливо пошел ко мне, расставив руки, мерзко улыбаясь и поблескивая стеклами очков. «Вот влипла-то!» — подумала я, останавливаясь и лихорадочно соображая, что делать.

Прямо рядом с собой я увидела окно, за которым было спасение. Конечно, меня бы не убили и, может быть, даже не тронули бы, но уж с «Никоном» мне бы точно пришлось распрощаться. Вцепившись в ручку окна, я повернула ее и с силой рванула створку на себя. Она подалась, и мне в лицо ударил сырой холодный воздух. Я кинула в окно плащ, сумку надела на плечо и перелезла через подоконник. До земли было метра два. Я оттолкнулась и прыгнула. Приземлившись, почувствовала небольшую боль в левой ступне, но тут же вскочила и, схватив плащ, кинулась бежать вдоль стоянки. Сзади были слышны крики Антипова: «Держи» и топот охранника, опередившего его.

Спасибо, мамочка, что уродила меня с такими длинными ногами! Я хоть и прихрамывала, но бежала так, что намного опередила грузного охранника. Только вот долго ли придется бежать? Я выскочила за освещенную территорию турбазы и уперлась в сплошную черноту. Не было видно даже на расстоянии вытянутой руки. Где же он? Я зажмурилась и, постояв немного с закрытыми глазами, снова открыла их. Это помогло, я начала различать стоящие по краям дороги тополя и, оглянувшись на приближающегося монстра, снова припустила вперед.

Яркий свет автомобильных фар осветил дорогу — со стороны турбазы двигалась машина. Я метнулась в сторону и спряталась за деревом. Машина, поравнявшись со мной, остановилась. Заметили? Я затаилась и старалась даже не дышать.

— Оля, — вдруг услышала я голос Самаркина, — ты где?

— Лешечка, миленький! — Я выбежала из-за дерева и бросилась к своей «Ладе», за рулем которой сидел Самаркин.

Я плюхнулась на сиденье, мотор взревел, машина рванула с места.

— Я уж думала, ты заснул, — сказала я, едва переводя дыхание.

— Обижаешь, — произнес Алексей, крутя баранку.

Я с благодарностью посмотрела на него, потом приподнялась и, обхватив его за шею, чмокнула в щеку. Навстречу нам по краям дороги неслись стволы деревьев, дождь перестал, и я, опустив голову на грудь, задремала.

Я проснулась дома и, открыв глаза, посмотрела на часы. Девять утра. Я лежала на кровати в одних трусиках, рядом на стуле аккуратно висела моя одежда. Накинув халат, я вышла в гостиную. Алексей спал на диване, накрывшись покрывалом. Его длинные волосы разметались по подушке.

— Привет, — он открыл глаза и улыбнулся, — как спала?

— Это ты меня раздел? — спросила я.

— А что, надо было уложить тебя прямо в костюме? — Он хитро посмотрел на меня. — Ты вчера полностью отключилась.

— Да, коньяк сделал свое дело, — кивнула я. — Во сколько мы приехали?

— Около трех.

— Ты всю ночь спал здесь? — Я подозрительно посмотрела на него.

— Да, — просто ответил он. — А где я должен был спать? Не мог же я оставить тебя одну после всего, что вчера произошло.

— Спасибо тебе, Лешечка, — я шагнула к нему, наклонилась и поцеловала в губы, которые ответили мне долгим поцелуем.

— Это за помощь? — спросил Алексей, когда я выпрямилась.

— Не только, — я улыбнулась ему и пошла в ванную.

— Да, всю ночь надрывался твой сотовый и домашний, — крикнул мне Самаркин, — я их отключил.

— Разберемся, — буркнула я себе под нос, вставая под горячие струи.

Приняв душ, я вышла из ванной с полотенцем на голове и, включив телефоны, пошла на кухню. Тут же зазвонил домашний аппарат.

— Алло, — сказала я, приложив трубку к уху.

— Наконец-то, — узнала я голос Михаила. — Ты что, телефон отключила?

— Что-нибудь случилось? — наивно спросила я, проигнорировав его вопрос.

— Не прикидывайся глупенькой девочкой, — Оленич был серьезен и, мне показалось, даже подавлен, — нам нужно поговорить. Почему ты не сказала мне, что руководишь «Свидетелем»?

— Хотела сохранить инкогнито, — усмехнулась я. — Ты о чем-то собирался поговорить? Говори, только предупреждаю, у меня мало времени.

— Это не телефонный разговор. Я к тебе приеду.

— Я уже ухожу, — соврала я, — так что говори по телефону, если хочешь.

— Ладно, — вздохнул он, — ты должна вернуть пленку, которую снимала вчера на базе, и тогда тебя никто не тронет и даже заплатят.

— И сколько же? — поинтересовалась я.

— Ты, я вижу, деловая дама, — сказал он, — значит, мы договоримся. Я думаю — двести тысяч…

— Ты меня удивляешь, Миша… — хмыкнула я.

— ..долларов, — глухо сказал Михаил.

— Я знаю, сколько стоит предвыборная кампания, Миша, — я села в кресло рядом с телефоном. — Если снимки появятся в прессе, а ты еще не знаешь, какие я кадры сделала в номерах, как минимум два наших кандидата пролетят мимо Думы, как фанера над Парижем… Собственно, тебе-то что волноваться, ты ведь в политических дрязгах не замешан?

— Считай, что я выступаю в качестве посредника.

Мне поручено предложить тебе триста, и это последняя цена. Это огромные деньги, Оля. Ты сможешь уехать отсюда и спокойно жить, где тебе понравится. И не думать больше о деньгах. Я гарантирую, что тебя никто не тронет.