Марина Серова - Крайняя мера
Но мне повезло. На девятой странице с подзаголовком «семейное положение» стоял квадратный лиловый штамп. Подойдя поближе к настенному светильнику, я поднесла документ к лучу света и прочла:
— «Зарегистрирован брак… с Самсоновой Т.С.».
Ларчик-то просто открывался!
— Так, выходит, — забормотал потрясенный Митя, — нет, я все равно ничего не понимаю!
Я уже не могла остановиться. Когда цель — вот она, только протяни руку и возьми, медлить нельзя! Я похлопала Митю по плечу и сказала:
— Поехали! По дороге я тебе попробую объяснить, как я представляю себе эту ситуацию.
— Я с вами! — воскликнула Ольга. — Мне не терпится узнать, чем закончится вся эта история. И… мне хотелось бы быть рядом с Димой.
— Знаете, Оля, — остановила я ее, — лучше останьтесь здесь. Ангелина Павловна тоже вряд ли сегодня захочет идти к себе домой, правда? Так что, Ольга, подождите Митю здесь. Да и вообще оставайтесь. А Ангелина Павловна будет привыкать к вам. Попробуете, Ангелина Павловна?
— Да, конечно, — засуетилась сиделка. — Я вам тут все покажу, чай попьем…
— Вот и славно, — кивнула я. — А мы с Митей нанесем визит супруге Владимира Георгиевича. Как-никак, наследница по прямой…
Глава 17
Городской парк был погружен во тьму. Высокие деревья, тянущие свои ветви к небу, казалось, изнемогали в своих усилиях вытянуться еще выше и шумно шелестели начинающими оголяться кронами.
Мой автомобиль притормозил возле парадного, к которому сегодня утром Жорж подкатил кресло-коляску с Тамарой Сергеевной Самсоновой.
— Ты готов? — спросила я у Мити. — Ну соберись с силами, прошу тебя.
— Да, — облизнув пересохшие губы, кивнул мой клиент. — Пошли.
Ночной звонок кажется раза в два громче, чем дневной, — звуков мало, и поэтому зуммер вгрызается в тишину, как сверло в железо.
Раздались торопливые шаги, и женский испуганный голос осведомился из-за двери:
— Кто там?
— Мы к Тамаре Сергеевне, — ответила я как можно более дружелюбно. — У нас для нее новости от Егора, это ее знакомый…
— Я сейчас спрошу, — пообещал голос, и снова раздался топот ног по коридору.
Через минуту шаги снова приблизились к двери. Послышался звук снимаемой цепочки.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила нас соседка, та самая, что намедни вкатывала кресло, — Тамара Сергеевна еще не спит, хотя уже поздно…
Нас провели к ее комнате, соседка постучала и, дождавшись ответа, удалилась к себе.
Мы вошли. Кресло с Тамарой Самсоновой стояло посреди комнаты, рядом со столиком, на котором громоздились пузырьки с лекарствами.
— Вы? — удивленно наклонила она голову. — Чем обязана столь позднему визиту?
— Просто нам хотелось посмотреть вам в глаза, — вздохнула я, присаживаясь в широкое кресло. — Как же так получилось, Тамара Сергеевна? Такая степенная дама, и вдруг — убийство?
— Я не понимаю вас, милочка — покачала головой Самсонова. — О чем вы?
— Позвольте узнать, состоите ли вы в браке с гражданином Корнелюком?
Самсонова побледнела, но тут же взяла себя в руки. Чуть склонив голову набок, она проговорила, задумчиво глядя перед собой:
— Как же вы раньше до этого не додумались? Удивительно! Неужели Володя был настолько скрытен, что не посвятил в это даже своего сына?
— Представьте себе! — развел руками Митя. — Я и папину фотографию в паспорте только сегодня увидел. Так было у нас заведено…
— Ну да, дом — одно, дела — другое, — махнула рукой Самсонова. — Знакомая песня. Но я все же не понимаю, зачем вы ко мне пришли?
— Вы знали, что ваш муж находится в тяжелейшем состоянии, и решили воспользоваться его положением, — сказала я, глядя прямо в глаза Тамаре Сергеевне. — Он в свое время не оформил с вами развод, и вы поняли, что на этом можно нагреть руки. Владимир Георгиевич чуял, что у него со здоровьем что-то не так, и успел обронить фразу насчет того, что ему нужно урегулировать отношения с каким-то человеком, дав понять, что корни этих отношений уходят далеко в прошлое. Он все же хотел оформить с вами развод, чтобы в случае его смерти Митя остался единственным наследником собственности.
— Да, он мне звонил как-то, — кивнула Тамара Сергеевна. — И я даже была готова выслушать его предложения.
— Надеялись взять отступного? — хмуро поинтересовался Митя.
— Конечно, — без тени смущения ответила та. — А как бы вы поступили на моем месте?
— Вот уж не знаю, — возмутился Митя. — Но, во всяком случае, не стал бы затевать убийство и связываться с Жоржиком.
— Егорушка — это единственное, что есть в моей жизни, — строго произнесла Тамара Сергеевна. — И это, как вы сами понимаете, требует значительных сумм. Еженедельно! А где мне взять столько денег? А тут еще этот кризис, будь он трижды неладен!
— Вы еще и оправдываетесь! — Митя аж задохнулся от возмущения. — Вы со своим платным любовником собирались отправить меня на тот свет и теперь объясняете, что вам были просто-напросто нужны деньги, чтобы оплачивать его услуги! И даже не краснеете!
— Вам этого не понять, молодой человек, — покачала головой Самсонова. — Мне осталось жить не так уж и много, и я хотела, чтобы эти последние годы были скрашены хоть какой-то любовью! А за любовь надо платить! Думаете, ваш отец давал мне хоть какие-то деньги? Черта с два! А между тем мне, как законной супруге, полагалось содержание! Вот я и решила взять то, что мне положено, хотя бы и задним числом. Я слышала, что дела в фирме идут не ахти, но ведь личные-то счета у Владимира Георгиевича наверняка имеются. Так что единственным препятствием к этим деньгам после смерти Корнелюка были вы, Митя. Я просто не уверена, что вы стали бы делиться со мной наследством после смерти вашего батюшки. Вышвырнули бы старуху за порог, и все дела. Так что считайте, что я сражалась за свою собственность! Я могла бы уехать на Запад вместе с Жоржем! Там, между прочим, к инвалидам совсем другое отношение — и дорожки специальные, и спуски-подъемы…
— Вы так уверены, что я бы с вами не поделился? — горестно усмехнулся Митя. — Ошибаетесь! Просто вы мерите всех людей по себе…
— Это вы сейчас так говорите, — буркнула Тамара Сергеевна. — А вот когда бы вам в руки упали заграничные счета вашего батюшки, тогда бы вы запели по-другому. Тоже мне, филантроп…
— Вот гадина! — удивленно воскликнул Митя. — Женя, да что тут говорить, вызывайте милицию и дело с концом. Пусть нанимает хорошего адвоката!
— А что вы сможете доказать? — нахмурилась Тамара Сергеевна. — Кто вам вообще поверит? У вас есть хоть какие-нибудь улики?
— Жорж нам все уже рассказал, — соврала я. — И он повторит свой рассказ в милиции. Так что у нас есть кой-какие козыри.
— А ему кто поверит? — усмехнулась Тамара Сергеевна. — Да вы посмотрите на меня! Представьте, что вы — суд присяжных, а я — обвиняемая. Среди свидетелей обвинения — молодой человек, работающий в публичном доме. Как вы себе вообще этот суд представляете?
— Постой, Женя, — нахмурился Митя. — Я что-то не понимаю… Выходит, ты успела поговорить с Жоржем, а уже потом его сбил автомобиль? Но почему же ты сразу нам ничего не сказала?..
Непонятливость Мити дорого обошлась Тамаре Сергеевне Самсоновой.
— Жорж? Сбит автомобилем? — в ужасе проговорила она, прижав руки к груди.
— Ага, насмерть, — как ни в чем не бывало подтвердил Корнелюк.
— Так вот почему он мне не позвонил, — с отчаянием произнесла Самсонова. — Ох, как жжет… Я не дотянусь… Вон там, на столике, нитроглицерин…
Митя опрометью кинулся к лекарствам, но было уже поздно.
Протянутая жилистая рука бессильно повисла, голова Тамары Сергеевны запрокинулась, сминая букли, и Самсонова, судорожно дернувшись, обмякла на кресле.
Я подошла поближе и, достав из сумочки зеркало, приложила к ее губам.
Поверхность стекла осталась чистой и не замутненной ее дыханием.
Эпилог
— Ну вот и все. — Я затушила сигарету в донце круглой хрустальной пепельницы.
Митя, Ольга и Ангелина Павловна молча сидели в зале, слушая мой рассказ.
— Теперь у вас есть возможность вернуться к нормальной жизни, — улыбнулась я всем присутствующим. — Вам, Ангелина Павловна, не придется больше бояться, что кто-то узнает о ваших прошлых коварных намерениях, от которых вы отказались, а вы, голубки, стройте свое гнездышко и вспоминайте иногда Женю.
Я хлопнула себя ладонями по коленям и поднялась с кресла.
— Все, мне пора. Дмитрий Владимирович, переведите мой гонорар вот на этот номер счета. — Я положила на столик записку со своими реквизитами.
Митя смущенно кашлянул:
— Уже как бы поздно, ты… вы, Евгения Максимовна, можете у нас переночевать.
— Да, конечно, — неуверенно подтвердила Ольга, — без проблем.
