Антон Леонтьев - Корона последней принцессы
Покупательницы закивали головами. Полицейский, растопырив руки, стал приближаться к Василисе, приговаривая:
– Крошка, а уже закоренелая преступница! Моя бы воля, таких сразу надо вешать, иначе из них потом революционеры и террористы вырастут!
Василиса, не желая, чтобы противный дядька схватил ее, впилась зубами в руку приказчика. Тот взвизгнул и выпустил ее ухо. Девочка лягнула полицейского в отвислый живот и проскользнула у него между ногами.
– Задержите воровку! – заголосил приказчик, а полицейский оглушительно дунул в свисток.
Василиса опрометью выбежала из бакалейной лавки и припустила по улице куда глаза глядят. Ей хотелось одного – снова оказаться во дворце. Но в какой стороне был дворец, она понятия не имела.
Полицейский, заливаясь свистом и громыхая коваными сапогами, несся за ней по пятам. Девочка несколько раз натыкалась на прохожих, сбила с ног пожилую даму, была облаяна несколькими собаками и едва не угодила под автомобиль. И все же Василиса оказалась проворнее и ловчее полицейского. Она нырнула в подворотню, потом свернула в какой-то проулок, затем еще и еще…
Топот позади стих, свист раздавался где-то далеко-далеко. Тяжело дыша, девочка прислонилась к мрачной кирпичной стене. Она угодила в тупик. Василиса развернулась и увидела, что путь назад ей отрезал странный господин, одетый в потрепанную одежду, с зеленоватым лицом и страшными глазами – одним налившимся кровью, а другим затянутым бельмом.
– Какая чудная деточка… – прошамкал он беззубым ртом. – И где – у нас, в Ист-Энде!
Василиса не на шутку испугалась – именно таким она представляла себе колдунов и злых волшебников, о которых столько рассказывал ей старец Никодим!
Неприятный старик приближался к ней, и Василиса в отчаянии уставилась в квадрат синего неба высоко-высоко между крышами домов: сбежать она не могла.
– Детка, ты ведь новенькая? Что, из дому сбежала? Родители жить не дают? Скажи, а отец к тебе пристает? Или, может, у тебя отчим? Вижу, ты еще совсем неопытная! За таких, как ты, молоденьких, неопытных девственниц, клиенты целое состояние отвалят! Ну, хочешь со мной пойти? Я покажу тебе щеночка!
Щеночка Василиса хотела увидеть, но не доверяла сюсюкающему тону субъекта из подворотни. Она попятилась, тогда он просто схватил ее за руку и потащил за собой, приговаривая:
– Свежее мясцо, свежее мясцо... Клиенты будут в восторге! Такой ангелочек… К тому же, как видно, из благородного семейства... Столько денег, столько денег!
Девочка заревела, но старик, не обращая на это внимания, подвел ее к кособокому закопченному домишке, около которого толпились такие же, как он сам, странные и страшные люди, и все уставились на Василису как на редкостный трофей.
И тут принцессе удалось вырваться из рук обидчика, и она бросилась прочь. Субъект заорал:
– Стой же, деточка! Стой, иначе плохо будет! Потому что я умею быть очень злым!
Василиса вывернула за угол – и налетела на того самого полицейского, который преследовал ее. Только сейчас девочка была страшно рада его видеть. Полицейский схватил принцессу за ухо и заявил:
– Ага, вот ты где, маленькая воровка! Ну что же, пройдем в участок, там с тобой разберутся.
Через четверть часа Василиса сидела на большом скрипящем стуле перед полицейским писарем, который медленно водил пером по бумаге. Он не удосужился взглянуть на девочку и делал вид, что не замечает ее. Василиса заметила на выкрашенной серой краской стене большой портрет своего отца-короля в парадном мундире, а около него – фотографию, сделанную около года назад: их величества с их высочествами принцами и принцессой Василисой.
– Имя! – требовательно произнес писарь, так и не поднимая глаз.
Девочка молчала.
– Имя, паршивка! Ты что, язык проглотила? Или ты глухая?
– Василиса, – промолвила девочка, и писарь старательно зафиксировал это на бумаге.
– Фамилия! Ну, живо! Или думаешь, что доставляет особое удовольствие возиться с такими малолетними преступницами, как ты? Вот отправят тебя в тюрьму, будешь знать, там никто не станет с тобой церемониться. Ты ведь совершила кражу и, что гораздо ужаснее, подняла руку на представителя королевской власти! И сбежать пыталась. За такое тебе лет семь, а то и все десять влепят. Ну, фамилия!
Василиса, напуганная грозными словами, прошептала:
– Любомирович…
– Любомирович… – повторил писарь, затем нахмурился и прикрикнул: – Ты что, издеваешься надо мной, девчонка? Скажи еще, что ты принцесса, а твой папаша – король Герцословакии!
Наконец-то он поднял глаза на девочку. Василиса гордо выпрямилась на скрипящем деревянном стуле:
– Сударь, вы правы. Я – принцесса королевской крови.
Писарь злобно прошипел:
– Да за такое тебя до конца жизни упрячут, чертовка! Как ты смеешь присваивать себе имя ее королевского высочества? Да ты…
Василиса молча указала на фотографию, висевшую позади писаря. Тот, продолжая браниться, нехотя обернулся и уставился на изображение августейшей фамилии. Несколько секунд таращился на нее, потом перевел взгляд на Василису, после чего снова посмотрел на фотографию.
Вдруг писарь сполз со своего стула, бухнулся на колени и жалостливым, дрожащим голоском запричитал:
– В…ваше к-к-королевское высочес-с-тво… Умоляю вас, не гневайтесь! Простите своего верного слугу! Только скажите на милость, как вы здесь оказались?
* * *То же самое хотел знать и король Георгий, когда дочку наконец-то доставили обратно во дворец. Исчезновение Василисы уже заметили, ее везде искали, но так и не нашли. Королева Мария с приступом мигрени лежала в своем будуаре, а король, заложив руки за спину, ходил по кабинету и грозно сопел. Василиса замерла на персидском ковре и, глотая слезы, просила у папеньки прощения. Тот молчал и продолжал ходить из угла в угол.
Вдруг он приблизился к девочке, улыбнулся, подхватил ее на руки и подбросил к потолку.
– Значит, тебе понравилось? – спросил Георгий. – Как бы и мне, дочка, хотелось хотя бы на час или два сбежать из дворца… Однако нельзя. Обещай мне, что больше никогда такого не сделаешь. Потому что мы – Любомировичи, и Господь доверил нам ответственную и трудную миссию – управлять великой Герцословакией!
Девочка была готова пообещать все, что угодно, лишь бы отец не ругал ее. Георгий поставил девочку на ковер и сказал назидательно:
– Матушке я скажу, что отчитал тебя как следует и даже наказал. А теперь ступай к старцу! Ведь только благодаря его молитвам с тобой не произошло ничего дурного. Он стоял все время перед иконами, бил поклоны и просил Господа защитить тебя!
Старца Никодима Василиса одновременно обожала и боялась. Он был добрым, умел лечить любую хворь, рассказывал сказки и смешные истории. Однако умел быть суровым и даже жестоким. И девочка не раз слышала, как он поднимал голос на папеньку и маменьку, чего никто другой никогда не делал. Называл их «папа» и «мама», обращался на «ты», велел сместить одного министра и заменить его другим, который привиделся ему во сне. А недавно, когда началась большая война, долго кричал вместе с матушкой на отца, убеждая его, что Герцословакия не должна сопротивляться фюреру Германии. Король не хотел принимать ультиматум немецкого вермахта, рвался защищать свою родину, хотел выступить перед народом и призвать его устроить партизанскую войну. Но старец долго громыхал, сыпал грозными словами и убедил отца не оказывать военного сопротивления. И вскоре несколько немецких дивизий расположилось в столице. Герцословакию они использовали в качестве плацдарма для нападения на соседние государства.
Политика девочку совершенно не занимала, однако даже она уловила краем уха, что совсем недавно немцы заняли Париж. А матушка была очень благодарна старцу за мудрый совет, потому что считала: войну они все равно бы позорно проиграли, но разозленные немцы разорили бы страну и, что ужаснее всего, сместили бы короля, поставив на его место своего гаулейтера. Но Василиса слышала и другое: дворцовая челядь и даже придворные перешептывались, мол, королева Мария, чья матушка была немецкой принцессой, нацистская шпионка, тайно посещала Берлин, где ее принимал Гитлер, и там она пообещала ему сдать Герцословакию без боя. Василиса знала, что матушка в самом деле летала несколько недель назад в немецкую столицу, но для того, чтобы встретиться с тамошним гипнотизером и медиумом, тем самым, который состоял на службе у самого фюрера. И девочка сопровождала ее. Королева действительно встречалась с Гитлером, про которого говорили или как про чудовище, или как про самого гениального полководца всех времен и народов. Только произошло это не в Берлине, а в баварской резиденции вождя, на вилле, расположенной на вершине горы. Оттуда открывался такой замечательный вид на окрестности!
Василиса сопровождала королеву во время секретной поездки – девочку взяли, чтобы вызвать у немецкого вождя положительные эмоции и настроить его на мирный лад, потому как фюрер обожал детишек. И в самом деле этот сутулый человек, одетый в коричневый френч, с дряблым бабьим лицом и странными усиками, долго возился с Василисой, которая великолепно говорила по-немецки, расспрашивал ее о всяких пустяках, гладил по голове, трепал за щеку и велел называть себя «дядей Адольфом». Настроение фюрера, вначале далеко не самое лучшее, значительно улучшилось, и, когда он отослал девочку в дом и принялся за разговор с королевой Марией, враждебные нотки из его голоса уже исчезли. В окно Василиса видела, как немецкий вождь, у которого изо рта пахло кислым, смеялся, прогуливаясь с матушкой по гигантской террасе. Мама осталась довольна результатами переговоров и, приласкав Василису в самолете, который уносил их обратно в Экарест, сказала:
