Марина Серова - Заложники греха
Я сказала, чтобы сторож больше не ложился спать и был готов к тому, что его вызовут, и, не объясняя больше ничего, отключила связь и протянула телефон Воропаеву. Тот машинально сунул его в карман и неожиданно произнес:
– Слушайте, там же несколько складов!
– Ну и что? – не поняла я.
– Так, может быть, это не наш горит?
Я не ответила. В эпицентре пожара я не была, да мне и не хотелось, профессиональными навыками пожарного я не обладала, так что оценить интенсивность пожара точно не могла. Но судя по столбам дыма, полыхнуло не слабо, и если даже первым загорелся не воропаевский склад, огонь вполне мог на него перекинуться. Дополнительным поводом для беспокойства было и то, что склады находились по обеим сторонам переулка, а за ними дальше тянулись частные дома, которые были деревянными. И если начнут гореть они, то размеры бедствия станут просто катастрофическими…
Стараясь не думать о плохом и надеясь на мастерство и своевременное прибытие пожарных, я взяла Владимира за руку и отвела его подальше – не та ситуация, когда можно было рисковать.
Мы простояли так минут десять, вокруг постепенно стала собираться небольшая толпа из тех, в ком любопытство перевешивало здравый смысл и боязнь пострадать от пожара. Неизвестно откуда уже образовались версии, одна фантастичнее другой. Звучали даже слова «теракт», «диверсия», а одна неопределенного возраста женщина, худая как палка и с малахольным лицом, все время повторяла «кара небесная» и «геенна огненная».
Почему-то именно от этих слов Воропаев передернулся и посмотрел на женщину с ужасом. Он уже собирался всерьез что-то у нее спросить и раскрыл было рот, но я вовремя дернула его и отвела в сторону. Сейчас данная ситуация выглядела как разговоры больных перед кабинетом врача, где каждый норовил сгустить краски, в результате чего каждый тут же обнаруживал у себя кучу дополнительных диагнозов, один страшнее другого.
В этот момент к проулку на большой скорости подъехала длинная черная «Тойота» с тонированными стеклами и резко затормозила в нескольких метрах. Из открывшейся дверцы показался Константин Юрьевич Воропаев и направился к нам. Лицо у него было крайне озабоченным.
– Володя! – воскликнул он, увидев сына, и крепко сжал его руку, шагнув ближе. – Ну слава богу, с тобой все в порядке!
– Папа? – удивленно спросил Владимир. – А ты здесь как?
– Мне позвонили, сообщили о пожаре. Я сразу поехал сюда.
– А почему ты мне не позвонил?
– Зачем? Я хотел все узнать на месте.
Воропаев-старший посмотрел поверх наших голов и решительно шагнул в проулок. Пожарный, следящий за порядком, остановил его, но Воропаев ему быстро что-то объяснил и уже сам задавал вопросы, а пожарный отвечал. Нам их диалога слышно не было.
А дым тем временем рассеивался, это было хорошо видно даже издали. Воропаев вернулся к своей машине и что-то коротко сказал сидевшим в ней. Из машины сразу вышли два высоких молодых человека в костюмах и направились к толпе, бурно обсуждавшей происходящее. В считаные минуты от толпы никого не осталось, только заполошная женщина продолжала что-то вскрикивать о геенне огненной, но была быстро препровождена подальше, а после того как один из молодых людей что-то ей втолковал, она ретировалась сама, и очень поспешно.
Воропаев снова прошел к нам, но не остановился, а последовал дальше. Пожарный уже не останавливал его. Шум стал тише, и мы услышали:
– Подождите немного, скоро все закончится, и можно будет пройти.
Воропаев кивнул, но остался стоять на месте, наблюдая за действиями пожарных. Пламени уже не было, и дым стал не черным, а белесым, больше похожим на пар. Я внутренне начала успокаиваться. Как бы там ни было с пропавшим товаром Воропаева, но хотя бы пожар был потушен, угроза его распространения снята и главное – никто из людей, кажется, не пострадал.
Воропаев-старший, кажется, тоже почувствовал, что опасность миновала. Об этом же свидетельствовали и действия пожарных. Они уже не суетились, некоторые отступили в сторону и наблюдали, как их товарищи доливают последние струи из шлангов, уже совсем не мощные, а довольно слабенькие. Уже рассеивался дым-пар и стали проглядывать постройки. Воропаев решил, что ждать больше нечего и пошел вперед. Я хотела последовать за ним, поскольку нужна была информация из первых рук о том, что случилось. Да и посмотреть, что стало со складом, надо было. К этому же рвался и Владимир, который ринулся за отцом. Ну а за ним – и я.
– Здрасьте, – послышался сзади хрипловатый голос.
Мы с Владимиром синхронно повернулись на бегу. Позади нас, в начале проулка, выглядывал из-за пожарной машины мужчина средних лет или чуть постарше. Вид у него был несколько помятым. Он был одет в простой серый свитер и ношеные джинсы. Лицо загорелое, телосложение крепкое, но при этом было видно, что мужчина либо злоупотребляет алкоголем, либо чем-то давно и серьезно болен. Ну, либо и то, и другое.
– Здравствуйте! Э-э-э…? – замялся Владимир.
– Сергей, – подсказал мужчина, подходя.
– Да-да, Сергей, добрый день, добрый! – Воропаев затряс ему руку. – Хотя какой он, к черту, добрый… Но вы приехали – это хорошо! Хорошо! Вы же можете рассказать, что здесь случилось?
Я поняла, что это приехал сторож, которого, строго говоря, официально пока никто не вызывал. Сам решил?
Воропаев продолжал трясти его руку – чего, скорее всего, никогда не делал раньше и даже не помнил имени этого нанятого всем скопом охранника. Он тряс ее так, словно видел в охраннике надежду на спасение, словно тот ему сейчас скажет, что все в порядке, что Воропаев зря волнуется, что пожар если и случился, то вовсе не на его складе. Хотя понятно, что это была ерунда – ничего этого сторож сказать не мог и не от него это зависело.
– Да ничего не случилось! – пожал плечами Сергей. – Все как обычно. Ночь спокойно прошла, без косяков. Утром я дождался девяти и поехал домой. А потом вы мне позвонили, – он перевел взгляд с Воропаева на меня.
– Скажите, Сергей, – я завела его за пожарную машину и заговорила доверительно: – А вот всю ночь тяжело, наверное, просидеть без сна?
– Так ясное дело! – хмыкнул он.
– Выдастся минутка – и подремать можно, да? – с сочувствием продолжала я.
Сергей покосился на меня с легкой настороженностью и отрезал:
– Нам на службе дремать нельзя!
– Ну хорошо, хорошо… – Мне важно было разговорить охранника до приезда полиции – с гражданскими, особенно с женщиной, он должен быть более откровенным. – Вы, конечно, не спали, следили… Никто не приходил к вам?
– А кто ко мне придет? – не понял сторож.
– Ну, может, из друзей кто навестил. Одному-то скучно всю ночь сидеть.
– Никто не приходил, – ответил сторож, но я явственно ощущала, особенно по утренней свежести, исходивший от него запашок спиртного – причем не свежий, а как бы застарелый, из чего напрашивался вывод, что на службе своей он все же накатил несколько часов назад. И возможно, что не один.
Сторож, видно, начал осознавать всю серьезность ситуации: он осторожно выглянул поверх моего плеча, увидел пожарных, складывающих свои приспособления, оценил он и наличие сразу трех машин, и размеры проулка, и количество складов в нем, и возможные масштабы ущерба, наверное, уже прикинул… А также прикинул, что если выяснится, что он ночью на своем посту выпивал, а потом благополучно дрых, то в причинении ущерба обвинят именно его, а то, чего доброго, еще и посадят…
Собственно, это он в верном направлении рассуждал. В сложившейся ситуации за пьянку и сон на рабочем месте перспективы ему светили неслабые. Он потому и примчался сам после моего звонка, что перепугался до смерти. Он сейчас боялся, и глаза его бегали, и он не смотрел на меня, а упорно утыкал взгляд в землю.
Но мне важно было, уже поняв, что он врет, убедить его рассказать все до конца. Однако сделать мне это не удалось: по Танкистов уже ехала, с заметным опозданием, полицейская машина, явно по нашу душу. Сторож моментально съежился и одновременно стиснул зубы, и я поняла, что теперь он набрался бараньего тупого упрямства и на все вопросы станет упорно отвечать «нет, ничего не знаю, не видел, не спал, не пил!». Сейчас продолжать с ним беседу было бесполезно, и я, сразу потеряв к нему интерес, хотя и на время, поспешила к складам, надеясь, что Воропаев-старший успел расспросить пожарных и выяснить хоть что-нибудь полезное.
Воропаев стоял в самом конце проулка и разговаривал с одним из пожарных. Мы с Владимиром шли туда же, вглядываясь вперед. Увы, еще издали глазам нашим открылось печальное зрелище: одноэтажные постройки без окон выглядели жалко – черные, мокрые, будто съежившиеся, окруженные горами золы. Однако на большинстве из них сохранились двери. И вообще, они были обложены кирпичом, так что оставалась надежда, что пострадали они только снаружи, а внутри нет, и товар, хранящийся в них, можно было спасти.
