Марина Серова - Заложники греха

– Не, не знаю, – тряхнула золотистыми волосами Марианна. – Да ерунда какая-нибудь!

– А вот мне не показалось, что это ерунда, – задумчиво произнесла я.

Запищала микроволновка, возвещая, что пицца готова. Я разрезала ее пополам и разложила нам с Марианной по тарелкам. Аппетит у нас обеих разыгрался, и мы приступили к еде синхронно.

– Ну, вообще-то Вадик все время зубы точит на Володю, – с набитым ртом проговорила Марианна.

– А почему? – заинтересовалась я.

– Просто он считает, что папаша любит его больше. И дает соответственно больше – денег, там, и свободы. Хотя Володя и заслуживает больше. Вадик кто? Сопляк еще несовершеннолетний! – фыркнула она. – А в запросах не стесняется. При этом груши околачивает. А папаше зачем вкладывать в то, что не окупится? Вот он и ждет, чтоб Вадик сначала себя проявил.

Марианна при всей незатейливости своей натуры, не слишком благородном воспитании и происхождении уже не в первый раз удивляла меня этакой практической сметкой. Этой фразой «зачем папаше вкладывать в то, что не окупится» она по-своему четко и верно сформулировала проблему в отношениях Воропаева-старшего и его сына Вадима. Константин Юрьевич и сам видел в этом основную проблему, вот в чем была суть, которую она ухватила.

– Ну а Вадьке завидно, конечно! – продолжала Марианна, болтая ногой под столом. – Ему все сразу хочется. Ну а кому не хочется-то? Только так редко бывает. А Вадьке и так повезло: если б у меня такой папаша был, разве б я возле шеста ломалась да козлов всяких ублажала?

Это было почти признание. То ли Марианна сделала его по простодушию, то ли просто проговорилась, то ли признала меня своей – не знаю. Да и выяснять это не собиралась, так как не это меня волновало сейчас. И я постаралась поймать момент установившегося доверия.

– А вы откуда это знаете? – спросила я. – Это Володя так думает?

– Не, Вадька сам говорил, – ответила она.

– Да? А когда? – насторожилась я.

Но Марианна, кажется, неправильно меня поняла – слово «когда» она расценила не как отрезок времени, а «при каких обстоятельствах».

– Да болтали как-то с ним. У них дома, кажется, – проговорила она.

И сразу как-то стихла, быстро запихнула в рот оставшуюся пиццу и, зевая на ходу, двинулась в сторону их с Владимиром комнаты, бросив мне через плечо «спасибо, вкуснотища!».

Я сунула опустевшую тарелку к груде тех, что уже который день томились в раковине, и тоже направилась спать.

Утром Марианна встала вместе с нами. В смысле, вместе с Владимиром, потому что я-то, как всегда, поднялась в шесть утра и успела сделать зарядку и принять душ. Когда я с полотенцем, перекинутым через плечо, вышла из ванной, мне повстречалась Марианна в шортах и футболке, а Владимир уже чем-то гремел на кухне. Сразу же направившись туда, я остановилась в дверях. Так и есть! На столе, за которым восседал Владимир, лежали продукты, купленные вчера вечером в супермаркете. Причем не та чепуха, что бестолково накидал в корзинку Владимир, а преимущественно выбранные мной: сыр, колбаса, салаты.

Продукты были не слишком аккуратно порезаны и разложены на тарелке веером, причем бо́льшая часть веера существенно опустела, а оставшаяся таяла на глазах, поскольку Владимир брал с тарелки куски один за другим. Кроме того, на столе валялись две коробочки из-под йогурта – уже пустые, со следами продукта по краям. Я с трудом подавила возмущение. Не заботясь о вежливости, я села к столу и решительно подвинула тарелку к себе.

– Чайник поставьте! – буркнула, обращаясь к Владимиру.

– И вам доброго утра, Женя, – отозвался он, но до кнопки дотянулся и нажал на нее. – Христос воскрес!

Я не ответила. Про себя же подумала, что это худшее пасхальное утро в моей жизни. Вообще-то я уже привыкла встречать его куличами и крашеными яйцами, а также изумительной творожной пасхой с изюмом и цукатами, которую никто не делает лучше, чем тетя Мила. В этом же доме не то что куличей с пасхой не готовили – яиц-то не варили, не говоря о том, чтобы красить.

Пока закипала вода, я прикончила то, что оставалось на тарелке и отрезала себе еще сыра, пока прожорливая парочка не добралась и до него. Тут подоспел и чайник, и я быстренько заварила себе в чашке кофе быстрого приготовления – не вареный, но и никакого сравнения с растворимым.

Владимир подсунул было и свою чашку, но я сделала вид, что не заметила. А не фиг лопать без спроса весь йогурт! Нет, я все понимаю, конечно, и вообще не жмот, но можно было оставить мне хотя бы одну коробочку? Владимир, наверное, почувствовал, что они с невестой погорячились, потому что, налив кофе самостоятельно (правда, обжегши при этом руку), сел напротив и, чересчур дружелюбно улыбаясь, принялся сыпать какими-то шутками, на которые я с утра реагировала с каменным лицом.

Когда я заканчивала пить кофе, в кухню притопала свежая после душа Марианна.

– Привет! – плюхнувшись на стул, произнесла она. – Ой, а что, вы мне ничего не оставили?

– Ну почему же? – мило улыбнулась я. – Вам я оставила право помыть посуду.

Владимир взял Марианну за локоть и что-то зашептал на ухо, та стояла и хмурилась, а я теперь доподлинно убедилась, кто именно съел мой завтрак. Но после кофе настроение мое, как обычно, поднялось, к тому же я наелась и была посему благодушна.

– А вы куда собрались? – подмигнула я Марианне. – В церковь небось?

Марианна в ультракоротком обтягивающем платье никак не тянула на благочестивую прихожанку, однако не поняла моей иронии и радостно сообщила, что вот как здорово, что я ей напомнила о церкви, ведь сегодня Пасха, и вечером вполне можно туда съездить. Предложение ее звучало так, словно посещение церкви для нее было из того же разряда развлечений, что и ресторан, бар или дискотека.

Владимир никак это не прокомментировал. Он поглядывал на часы, торопясь успеть к себе в офис. Я помнила о его насыщенном графике на сегодня и готова была ехать. Марианна сообщила, что поедет в «Морскую звезду» к десяти часам утра – в это время туда всегда приезжает директор за ночной выручкой, которая к этому моменту уже разложена по купюрам и сложена в отдельный кейс.

Владимир заявил, что будет звонить ей часто, дабы убедиться, что все идет как надо. Засим они распрощались, и мы с Владимиром пошли вниз, к моей машине.

Но все в тот день пошло вразрез с планами моего клиента. И так уж получилось, что обещание, данное невесте, он нарушил, хотя не по своей вине. Просто не до того ему было, и времени не хватало.

Началось с самого утра. Когда мы приехали в офис, Павел Богалей уже был на месте. Он был деловит и отрывист, время на приветствия не тратил и на комментарии в мой адрес тоже. Кстати, дабы не вызвать его подозрений, мы вынуждены были войти в дверь поврозь, а чтобы уж окончательно соблюсти конспирацию, я высадила Воропаева за несколько метров и явилась в офис раньше его.

Богалей мне лишь сухо кивнул. Он почти все время разговаривал по сотовому телефону, как я поняла, с разными людьми, но на одну тему. В беседе то и дело повторялись слова: «сделка», «договор», «товар», «деньги» – видимо, обсуждались детали предстоящих сделок. Помня о вчерашнем разговоре, завершающем рабочий день, я думала, что нам с Воропаевым вскоре предстоит поездка на склад. По словам Владимира, они с Богалеем не нанимали экспедитора и перевозку товара осуществляли сами. Для этого в распоряжении фирмы имелась новенькая «Газель». Вот на ней-то мы и должны были отправиться за товаром.

Благо товар, реализуемый их интернет-магазином, не был крупногабаритным – телефоны, айфоны, планшеты и прочая цифровая техника, имеющая плоскую форму, – так что Богалей с Воропаевым вполне обходились «Газелью».

Я еще вчера провела с Владимиром убедительную беседу о том, что поехать на склад мы должны вместе под любым предлогом: конечно, присутствие секретаря для этого не требовалось. Воропаев сказал, чтобы я не парилась по этому поводу, он найдет, как объясниться с Богалеем, если у того окажутся замечания по этому поводу. На всякий случай я заготовила и собственное объяснение.

В окно я видела, как Воропаев приближается к дверям здания, через минуту он должен был войти в кабинет. Богалей же тем временем сделал очередной звонок. И судя по его тону, звонок этот резко отличался от предыдущих. Я обратила на это внимание, потому что Павел, до этого частивший на одной ноте и не сбиваясь с тона, на этот раз вдруг неожиданно громко произнес:

– Что? Как?

Несколько секунд он слушал, что ему отвечают, потом быстро заговорил:

– Подождите, подождите, мы же заранее обо всем договорились… Нет, подождите…

Наморщив лоб, он стремительно двинулся к выходу, продолжая держать телефон возле уха и слушать, что ему отвечают. В двери как раз входил Воропаев. Богалей чуть не сбил его с ног и резко вышел в коридор, хлопнув дверью.