Наталья Андреева - Обмани меня нежно
– Валя, а почему ты сам не женат? – спросил вдруг полковник.
– Не встретил еще ту единственную, с которой хотел бы связать навсегда свою жизнь! – бодро отрапортовал Громов.
– Молодец, – умилился полковник, а про себя подумал: «Вот кто сволочь».
Ведь без таких, как Громов, никуда, а с ними только и жди ножа в спину. Все у них подшито, все запротоколировано. И на все готов ответ. Будто барабанную дробь отбивает, подлец. А случись что, первый побежит закладывать.
– Поезжай, Валентин.
– Валерий. – Отважился поправить его Громов.
– Тьфу ты. Все время путаю. В общем, женщину я тебе, Громов, могу поручить смело. Уж ты-то не облажаешься, – насмешливо сказал начальник.
«Ничего, я тебе это припомню, – думал Громов, бодро шагая по коридору со своей папочкой. – И Валентина тоже».
Главное, цель была достигнута. Он ехал на юг, на курорт, совмещать приятное с полезным и тоже очень приятным. Собирать компромат на Георгия Голицына.
Серов. «Девушка, освещенная солнцем»
Георгий приметил ее еще в аэропорту. Высокая платиновая блондинка в босоножках на умопомрачительной шпильке волокла за собой ядовито розовый чемодан. Ей вслед все оборачивались. Она была не столько красивой, сколько яркой, словно экзотическая бабочка, случайно попавшая в паутину залов ожидания, под завязку набитых людьми: белые волосы, огромные мохнатые ресницы, длинные ногти с белыми кончиками, короткое белое платье и ядовито-розовый чемодан.
Потом, при ближайшем рассмотрении, он заметил и плохо прокрашенные пряди, и то, что ресницы у нее наращенные, а на губах татуаж, поэтому она даже на пляж не выходит без помады. Он уже слышал, что на солнце все эти женские штучки быстро портятся. Ногти ее тоже были искусственные, не свои, и от многократной коррекции ногтевая пластина истончилась настолько, что даже под толстым слоем геля выглядела нездоровой. Рассматривая свою пассию в мельчайших подробностях (а что еще делать лежа на пляже?), он все больше убеждался, что такими «искусственными» девушками лучше любоваться издали. Из концертного зала, когда они выделываются на эстраде. Сидя у экрана телевизора. Из окна машины, когда в соседней едет такое вот чудо. Листая глянцевый журнал, где они красуются на обложке и почти на каждой странице.
Вблизи же все выглядит не так красиво, особенно раздражает, что далеко не все можно трогать руками. Он терпел, убеждая себя, что это всего лишь на десять дней. Но вместо того, чтобы расслабить, она его утомила. Он с раздражением узнавал подробности ее прежней жизни. До него.
Она очень старалась быть красивой. Проводила долгие часы в салонах красоты, томясь в солярии, наращивая, наклеивая, намазывая, крася, а в свободное от этого время немножко работала. И, разумеется, ждала своего принца. Работала она в турагентстве, которое и отправило ее на курорт, как оказалось, в командировку. Хотя он и не понимал смысла такой командировки. Но в случае с Виолеттой Георгий много чего не понимал.
В аэропорту она его не заметила, в самолете они тоже сидели далеко друг от друга – он в бизнес-классе, она в самом хвосте. Но когда оказались в одном отеле, он подумал: судьба. И потом себя за это проклинал.
Судьбу звали Виолеттой. Сначала он решил, что девушка это имя попросту присвоила, и по паспорту она Маша или Даша, а может, Саша. Оказалось, и в самом деле Виолетта по паспорту! Хоть и Петровна. Когда он узнал, что у нее есть парень, вздохнул с облегчением. Потом понял разницу: парень, но не принц. Парень, это так. У красивой девушки должен быть кто-то, кто ей постоянно звонит, подвозит на машине, поздравляет с праздником, и кого она зовет на свой день рождения. Голицын опять ничего не понял, потому что у Жени (так звали ее парня) была высокооплачиваемая работа, хорошая квартира и дорогая машина. Сейчас, к примеру, парень Виолетты был в командировке то ли в Иране, то ли в Ираке. Почему Женя не принц, Гера понять, убей, не мог. Но явно не принц, потому что Виолетта в адвоката Жору, то есть в него, влюбилась по уши. Что не мешало ей еще с неделю исправно звонить Жене. Она перестала это делать только на исходе седьмого дня их знакомства. Сказала:
– Надо позвонить Жене, он ждет.
И не позвонила.
На следующий день Голицын тайком купил обратный билет на три дня раньше, чем должен был улететь. С этой Виолеттой с самого начала все складывалось неудачно. Туда летели одним рейсом, оттуда у них были билеты тоже на один рейс. Номера в одном отеле, то есть он не отдыхал от нее ни минуты. Хотя она вовсе не была болтушкой. Хохотушкой ее тоже не назовешь. Ее движения казались замедленными, и так же, с задержкой, работала мысль. Над анекдотом, рассказанным в компании, она, к примеру, смеялась последней.
Потом он понял, в чем дело. Она была на удивление глупа. Но ее неразговорчивость и медлительность всех вводили в заблуждение. Создалось впечатление, что она все время о чем-то думает, но не спешит высказывать умные мысли вслух. И глаза у нее были такие большие, глубокие, что вовсе не казались пустыми. Да еще ресницы! Огромные, мохнатые ресницы...
– Только не трогай! – взмолилась она, когда его палец невольно потянулся к ним.
– А то что?
Она задумалась. И в самом деле: а что?
«Красивое, глупое существо, – лениво размышлял он, лежа рядом. Мозг от жары плавился, даже кондиционер не спасал. – Да и красивое ли? Вот смыть с нее все...» Его взгляд скользнул по упругой груди, по длинным стройным ногам. Ей было двадцать три года. «Красивая...»
– Хочешь? – она поняла его взгляд по-своему.
– Ну, давай.
Она дала. Сексом она занималась, как в замедленном порнофильме. Все ее движения были старательными и заученными, хотя она также старательно получала в результате оргазм. Она все доводила до конца. Когда он это понял, то обрадовался, что поменял билет. Глупые люди бывают удивительно упорны. Из их ограниченного сознания прорублено в мир маленькое окошко, и любая попавшая в него цель превращается в мишень. Они бьют по ней, пока окошко не захлопнется.
– Какие планы на завтра?
– Говорят, здесь замечательный СПА-салон.
Он уже про него знал и, если честно, рассчитывал именно на СПА-салон. Голицыну надо было потихоньку улизнуть в аэропорт. Виолетта пока не спрашивала его питерский адрес и даже номер телефона. Зачем, если у них впереди еще несколько дней отдыха и назад они летят одним рейсом? Она была уверена, что Жора от нее никуда не денется, хотя сам он ничего не обещал.
– Мне с тобой хорошо, – счастливо вздохнула Виолетта, когда он освободился от ее огненного тела.
Ее совершенно не заботило, хорошо ли ему с ней. Она считала себя подарком. Она выросла с этим, кстати, в очень обеспеченной семье, ни в чем не знала отказа, и замечательного Женю с квартирой, машиной и хорошей работой нашла без малейших усилий. То есть он как-то сам нашелся. Двадцать три года безмятежной жизни. Командировка в Италию непонятно зачем. И с чего ей быть умной? Она даже не задумывается над тем, как много людей вынуждено прилагать огромные усилия, чтобы добиться Италии, хорошей работы, модных тряпок, Жени с Ираком. Или Ираном?
Больше всего Голицына забавлял ее отменный аппетит. Она заказывала в ресторане огромное количество блюд и все съедала. Она, смеясь, говорила, что мама ей постоянно выговаривает, встречая ночью у холодильника. Виолетта могла в полночь без малейших угрызений совести слопать тарелку пельменей со сметаной и заесть их сладкой булочкой. И все потому, что у нее был замечательный обмен веществ. Наверное, ураганный. На ее фигуре обжорство никак не отражалось.
– В тренажерку не пойдешь? – пару раз спросил он.
– Зачем? Разве у меня что-то не в порядке? – она огладила рукой узкую талию и стройные бедра. Двадцать три года. Ураганный обмен веществ. Ему не хотелось увидеть эту женщину лет через двадцать и еще больше своей женой. Он представил, как она будет стареть. Некрасиво и очень быстро. Все эти женские штучки, татуаж, выбеленные волосы, нарощенные ресницы, искусственные ногти недолговечны. После них остаются руины, которые плохо поддаются реставрации. И ее аппетит никуда не денется. Годам к сорока она будет просто необъятной.
– Что, опять?
– ...?
– Ты опять на меня смотришь. Какой же ты ненасытный, – она хихикнула.
– Хорошо, пойдем на пляж.
Она всерьез задумалась, потом вдруг сказала:
– Знаешь, я тебя, пожалуй, люблю.
Он сделал вид, что не расслышал. Прощай, Виолетта! Счастья тебе с Женей в Ираке. Или в Иране?
Она жила с легкостью, не думая о завтрашнем дне, и он с такой же легкостью, без всяких угрызений совести, ее бросил. На следующий день сразу после сиесты Виолетта отправилась в СПА-салон, а он в аэропорт. Лететь пришлось через Москву, на прямые рейсы билетов не оказалось, но Голицын согласен на любой вариант, хоть через Владивосток. Лишь бы никогда больше не видеть эти коровьи глаза с искусственными ресницами, смотрящие на него с немым обожанием. Десять тысяч долларов были потрачены, но вместо радости он чувствовал усталость и раздражение. Что-то пошло не так.
