Наталья Андреева - Обмани меня нежно
«Черт с вами. Возьму!» – со злостью подумала она о деньгах. Но плакать не перестала. Вопрос был в другом.
Она не могла понять, как ей поступить? Рассказать ли им друг о друге? Или рассказать только Жоре о том, что с написанной по его просьбе копии попросили написать еще одну? А, может, рассказать Кате, что никакой это не Васильев? На Жору она была зла, а к Кате отчего-то прониклась сочувствием. Как она сказала, а? «Я счастлива. Я красива, богата и успешна». Так может сказать только отчаянно несчастный человек, который не боится себя сглазить. Русским свойственно все время жаловаться на жизнь и прибедняться. Даже говоря об успехе, первым делом жалуются на то, что далеко не все удалось, а то, что удалось, так, пустяк.
А эта во весь голос заявляет: у меня все хорошо. Вот как человеку плохо! Поэтому Зоя не стала ее добивать. Васильев так Васильев. Свою картину она едва узнала. Жоре удалось что-то такое с ней сделать: по всему холсту шли мелкие трещинки, указывающие на солидный возраст, а краски словно бы поблекли. Сразу и не догадаешься, что пейзажу и месяца от роду нет. Выглядит как седовласый старец.
«Ничего не буду делать, – решила она. – Пусть все остается, как есть. С ним вообще не хочу разговаривать. Деньги принес как ни в чем не бывало. Улыбался. Уеду, говорит, дней на десять. В командировку. Знаю я эти его командировки...» – она в голос завыла. Потом резко села на постели. Вот как она поступит. Она напишет картину. А эти двое пусть делают, что хотят.
* * *– Валерий Сергеевич, мы нашли связующее звено между Семеновой и Голицыным!
– Наконец-то! Хоть какой-то результат!
Он был зол. Семенова очень легко ушла от них на вокзале с чемоданом, в котором была улика. Просто-напросто испарилась. Провела их и на следующий день, исчезнув из дома уже с двумя чемоданами. Что в них было – неизвестно. У галеристки оказался настоящий талант уходить от слежки, ей бы в шпионки. Хорошо, что ее мобильный телефон был на прослушке. Из разговора с братом они узнали, что Семенова едет в Питер. На вокзале ее уже встречали. Она зарегистрировалась по своему паспорту в гостинице «Октябрьская», недалеко от Московского вокзала. Заселившись, из номера не выходила. На следующий день галеристка ловко провела уже питерцев, которые попались на ее обманчивую небрежность и безмятежное спокойствие. Семенова легко от них ушла и была обнаружена вновь уже в гостинице, куда вернулась в десять вечера. Три дня она с безмятежной улыбкой на лице гуляла по городу. Потом нанесла визит некой Зое Каретниковой, художнице. Вышла оттуда с чемоданом. Похоже, купила несколько картин. Не было повода задерживать ее и досматривать багаж. Ничего криминального Семенова не совершала. Учитывая ее положение в деловом мире и связи, действовать надо было только наверняка, иначе поднимется скандал. Среди знакомых галеристки наверняка найдется парочка известных всей стране болтунов-адвокатов и немало наглых журналистов. И начнется! На органы сейчас с наслаждением льют грязь. Поэтому они ждали, когда Семенова подставится. Но она словно смеялась над ними.
Можно подумать, что Екатерина Алексеевна приехала в Питер только для того, чтобы пополнить коллекцию картин для своей галереи. Но Громов-то знал, что это не так. Продажей картин той же Зои Каретниковой заработаешь копейки, а Семенова привыкла жить на широкую ногу. У нее дома пять ртов, да еще нигде не работающий юный любовник на шее. Она явно что-то затевает. Пробив по базе, опера выяснили, что обратный билет у Семеновой тоже на Р-200. Нельзя ее отпускать. Она что-то повезет из Питера. И в этом наверняка есть криминал.
Громов, руководящий операцией из Москвы, заметно нервничал. Он никак не мог понять, что именно Семенова затевает. Эта женщина была непредсказуема и работала лихо.
«Все надо делать самому. В следующий раз я поеду в Питер сам. Не отпущу ее ни на шаг, спать и есть не буду. От меня она не ускользнет», – думал он и сам же пугался своих мыслей. Какой такой следующий раз? Следующего раза не будет. Не должно быть. Операция и так затянулась, надо немедленно ставить точку.
Из Питера между тем сообщали: погуляв вечером по Невскому проспекту и поужинав в японском ресторанчике, Семенова ушла к себе в номер и больше оттуда не выходила. Поскольку криминала за ней замечено не было, оперативники слегка расслабились. Посидели в баре, спиртное не пили, но по телевизору шел захватывающий футбольный матч. В общем, все мы люди.
На следующий день Семенова из номера тоже не вышла, и это показалось странным. Когда до отхода поезда осталось полчаса, опера заволновались. И только тут сделали запрос на стойке у администратора. Оказалось, что Семенова выехала еще вчера, в одиннадцать вечера. Номер был проплачен на сутки вперед, но деньги назад она не потребовала. Сказала, что это чаевые, и, подхватив чемодан, ушла. Как заявили опера, мимо бара, из которого просматривался весь холл, она не проходила. «Испарилась, как же! – со злостью думал Громов. – Гнать вас надо в шею из органов, футболисты, вашу мать!» Как потом выяснилось, в Москву Семенова уехала ночным.
Но и это был не криминал. Человек срочно прервал командировку, что ж тут такого? По семье соскучилась. Управилась на день раньше.
– Аккуратнее надо быть, – выговаривал он сотрудникам. – Как вы собираетесь брать ее с поличным?
И вот теперь его утешили.
– Есть связующее звено! Зоя Каретникова, художница. Она знакома и с Семеновой, и с Голицыным. Вероятно, через Каретникову они и обмениваются информацией. Канал связи установлен.
– Всерьез беритесь за эту Каретникову. Вот кто нам поможет.
Наконец-то он нашел слабое звено! Семенова, конечно, хитра, и Голицын не промах. Но они как-то держат связь, и остается только удивляться, что Каретникову так долго не могли вычислить. Хотя чему тут удивляться? Раньше Семенова к ней не ездила, а картин в ее галерее висит немало, Каретникова далеко не единственная, кому она покровительствует.
Что же касается Голицына, то в его бабах запутаться можно. Раньше он крутился подле замужней реставраторши, букетами ее заваливал, в рестораны водил. Поди пойми, в постель хотел уложить или секреты мастерства выведать. Так же с Каретниковой. Может, Голицын просто поклонник ее таланта?
«Все надо делать самому, – вновь подумал Громов. И тут же: – А почему бы нет?» Мысленно составив калькуляцию, он подхватил свою папочку и отправился к начальству на доклад. Там он в красках расписал коварство Голицына и даже отвесил комплимент сообразительности галеристки, после чего заявил, что их обоих нельзя отпускать от себя ни на шаг. И что важную часть операции, то есть Голицына, он берется контролировать лично. Для чего должен лететь вместе с ним на юга.
– На солнышке, что ли, решил погреться? – засопел лысый, как коленка, полковник и невольно взглянул в окно. – Здесь тебе солнца мало?
На улице и в самом деле стояла жара.
– Вы же меня не первый год знаете, – искренне обиделся Валерий. – Я никогда не использовал служебное положение в личных целях.
– Да уж, репутация у тебя безупречная, – невольно вздохнул полковник. Он прекрасно знал цену таким карьеристам. Всегда подстраховываются. И все-таки усомнился: – А может, дадим человеку отдохнуть? Уехал – нам же спокойнее. А если и украдет там чего, так опять же, не наши проблемы.
– Я думаю, для успеха дела необходимо использовать обманутую Голицыным женщину.
– Какую женщину?
– Каждый раз на курорте он крутит роман, – терпеливо пояснил Громов. – Жениться обещает. А потом бросает несчастных девочек. Все, между прочим, молодые, красивые.
– Подлец! – с завистью сказал тучный полковник. И подумал с тоской: «А тут шаг вправо, шаг влево – расстрел. На пляже хорошо, только когда с закрытыми глазами лежишь. А откроешь – перед тобой неохватная спина твоей Марь Ванны, красная, как панцирь вареного рака, и такие же плечи. Только и остается, что пиво дуть. Да и кому я нужен, старая развалина?» – Подлец, – повторил он и промокнул носовым платком огромную лысину.
– Сволочь! – подхватил Валя. – Но хитрый. Надо как-то к нему подобраться, поэтому предлагаю использовать женщину. Обидевшись на Голицына, она пойдет на все, чтобы ему отомстить. Голицын – человек волевой, с устойчивой психикой, сексуальные потребности, кстати, у него гораздо выше средних.
– При чем тут потребности? – сердито спросил полковник.
– Это я так, к слову. Его надо деморализовать, нервишки слегка расшатать, авось тогда он и ошибется. Для этого нужно напустить на него обманутую им даму. Я попытаюсь ее просчитать и по возвращении в Москву возьму в разработку.
– Ладно, поезжай.
– Есть! – Громов уже подсчитал, что сэкономит на отдыхе немалую сумму. Дело делом, а море морем. Одно другому не мешает. – Разрешите идти?
– Валя, а почему ты сам не женат? – спросил вдруг полковник.
– Не встретил еще ту единственную, с которой хотел бы связать навсегда свою жизнь! – бодро отрапортовал Громов.
