Евгений Сухов - Убойный репортаж
– Раньше он был иначе устроен. – Парень впервые поднял на меня свой взор, и я увидел глаза, в которые лучше никогда не заглядывать. В них была такая бездонная и пустая глубина, что по коже у меня побежали мерзкие холодные мурашки…
– А как, позвольте узнать, был раньше устроен мир? – сделал я вид, будто крайне заинтересован в ответе.
– Раньше миром управляли люди.
– А теперь кто? – Мне действительно стало интересно, что ответит парень с безумными глазами.
– А теперь – аргубуданы, – безапелляционно ответил парень.
– А это… кто? – осторожно спросил я.
– Биологические роботы. Они делают все, что им приказывают чечеры, посылающие сигналы с планеты Жык-двести восемнадцать…
Я посмотрел на Степу. Тот шевельнул губами, и по их движению я понял, что пытался мне сказать Степа: «псих». Я согласно кивнул и развел руками. Дескать, а что делать? Это издержки нашего с тобой производства…
– Выходит, зло уже победило в нашем мире? – сказал я, надеясь, что эта фраза заключительная.
– Да, – безапелляционно ответил парень и снова печально повесил голову.
Я поблагодарил его за содержательное интервью и легонько подтолкнул в спину, придав ему толчок к движению. И он пошел дальше, думая о аргубуданах и чечерах с планеты Жык-двести восемнадцать.
– А со мной вы тоже закончили? – спросила дама научного вида.
– Да, – сказал я. – Закончили. Мы на сегодня вообще закончили. Большое спасибо…
Когда шеф досмотрел отснятый нами материал со Светой Коноваленко и уличными синхронами, он пару минут сидел в глубокой задумчивости. Потом его лицо просветлело, и он спросил:
– Ну, что? Говорил я тебе, что Маргарита ни в чем не виновата?
– Говорил, – ответил я.
– И что?
– Ничего. Она не виновата в убийствах Фокина и Зои, но в сокрытии правды о туфтовой деятельности экспериментальной лаборатории она знала и молчала!
– Убийство и сокрытие правды – очень разные вещи, – резюмировал шеф. – Ну и что ты думаешь? Убийца этот, зам по науке, как его…
– Сиразеев, – подсказал я и добавил: – Да, шеф, я именно так и думаю.
– И что ты намерен предпринять дальше?
– Есть одна задумка, шеф, – произнес я как можно более загадочнее. – Только мне нужен «пистик».
– «Пистик»? – переспросил он недоуменно.
– Ну да, «пистик». То есть пистолет, пушка, ствол, волына, – пояснил я.
– Вот даже как? Тогда рассказывай, что ты удумал на сей раз.
– А удумал я вот что, шеф…
И я выложил свой план касательно того, как изобличить убийцу, причем чтобы он сам прилюдно признался в своих преступлениях. Да так, чтобы потом не отвертеться.
Несколько раз шеф прерывал меня репликами, типа:
– А он там будет?
– Будет, – уверенно отвечал я. – Он, похоже, присутствует на всех тестированиях. Ведь ему нужно следить за тестируемыми, чтобы они говорили все, как надо…
– А если Маргарита, Сиразеев и Базизян не согласятся на твое предложение?
– Согласятся. Им деваться будет просто некуда. Кроме того, Базизян там главный. А он, я думаю, не будет против…
– А вдруг зам по науке не поверит?
– Поверит. Когда увидит вытекающую из Степы кровищу, обязательно поверит.
– А как при этом поведет себя Базизян?
– Борис Георгиевич уверен, что до открытия осталось полшага. И уж он-то в мое перевоплощение, несомненно, поверит.
– А Маргарита Николаевна? Она что будет делать?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Нет, в тупичок. По моим соображениям, она должна была бы сразу понять, что я задумал. Вернее, понять часть задуманного мною плана. Но вот как она потом себя поведет, до конца неясно было и мне…
– Может, мне с ней поговорить? – нерешительно предложил шеф.
– Не надо, – ответил я, подумав. – Мы можем нарушить чистоту моего эксперимента.
– А Степа? Он в курсе?
– А то. Он в первую очередь в курсе. Уже купил все, что нужно, и сейчас готовится к тому, чтобы все выглядело правдоподобно и эффектно… Ну а когда все закончится…
Концовку моего плана шеф дослушал без реплик и вопросов. После чего посмотрел на меня уважительно и внимательно и сказал:
– А ты молодец, Русаков. Креативно мыслишь.
Глава 10
Чтобы не стать врагом народа «номер один» для супруги, надо просто не бухать, или Опера всегда зрят в корень
Моим первым журналистским расследованием было дело, касающееся хищений в департаменте градостроительной политики Москвы, в частности, по программе «Народный гараж» и нецелевому расходованию средств некоторыми весьма крупными чиновниками департамента. Начальственные ребята израсходовали на разные нужды, не связанные с указанной программой, около ста тридцати миллионов рублей. И нужды эти во многом были личного характера. Ведь как говорят, быть у воды и не замочиться – так у нас в России не бывает. Вот ребята и «замочились», причем по самое горло. В возбуждении уголовного дела против них есть и моя заслуга. Но мне самому участие в расследовании хищений принесло кое-какие полезные знакомства среди ментов и прокурорских. После реорганизации милиции в полицию парочка моих знакомых оперов стали обзываться полицейскими, но этот факт не изменил моего доброго расположения к ним, а главное – их доброго расположения ко мне. Чем я и решил воспользоваться.
Один из моих знакомых служил в Западном административном округе, аккурат в Раменках. Ему я и позвонил…
– Привет, Игорь.
– А-а, Старый, привет. Сколько лет, сколько зим! Слушай, богатым будешь. Только сейчас с Аркашкой о тебе вспоминали! – Голос Игоря был радостным, а это значило, что мой звонок был ему не в тягость. Стало быть, и я не стану ему в тягость…
– Ну и чего вы там обо мне говорили? – поинтересовался я.
– Да вот вспомнили про твою программу «Кто убил Санина?», – ответил Игорь. – Классная получилась программка. И ты в ней – прямо герой… А еще говорили, что из тебя получился бы неплохой опер. Мыслишь ты смело, неординарно. Пожалуй, до капитана запросто дослужился бы.
– А до майора, что, не дослужился бы? – придал я голосу некоторую обиженность.
– Ну, знаешь, среди майоров мыслящие неординарно встречаются уже редко, – засмеялся Игорь.
– Но ты же – майор! – возразил я.
– Майор, – согласился Игорь. – Но я как раз и есть то самое исключение из правил… Ладно, чего звонишь-то? Ведь без причины ты бы не стал звонить, верно?
– Верно, не стал бы, – ответил я. – Зачем зря отрывать занятого человека от выполнения служебных обязанностей? Только вот причины могут быть разными. Например, причиной может быть предложение увидеться и вместе бухнуть…
– Я пока в завязке, – сказал Игорь, и в его голосе я уловил неизбывную печаль. – Если не сдержусь, то сразу кое для кого стану врагом народа «номер один».
– «Кое-кто» – это супруга? – догадался я.
– Верно мыслишь. Говорю же, опер из тебя получился бы совсем неплохой.
– Ладно, не буду звать тебя бухать, – придал я своему голосу царственную благосклонность. – Но одно дельце к тебе все же имеется.
– Хорошо, давай говори.
– Не по телефону.
– Даже так? – немного удивился Игорь.
– Ага, так.
– Ну, давай тогда через часик… – предложил Игорь. – Плюс-минус пятнадцать минут.
– Где? – спросил я.
– А ты сам сейчас где?
– На работе. Домой собираюсь…
– Хорошо, я через час к тебе подъеду, все равно у меня дела в центре.
– Кстати, о делах, – произнес я как бы между прочим. – Дело об отравлении завлаба Рудольфа Михайловича Фокина из Института неврологии имени Божевникова не вы ведете?
– Поначалу нас прикрепили к местной полиции, но потом дело взял Следственный комитет. Он этим Фокиным теперь и занимается. – Игорь чуть помолчал и добавил: – А ты что, новое журналистское расследование задумал учинить? Типа «Честный детектив»?
– Ну почему же «задумал»? Уже учинил. Только у меня свое направление и тематика передач, и ее я выбираю сам, не спрашивая разрешения, и не тогда, когда дело уже раскрыто или вот-вот будет раскрыто…
– И как? – поинтересовался Игорь. – Есть успехи в твоем расследовании?
– Успехи? Ну, кое-какие успехи имеются, – осторожно ответил я.
– А твоя просьба о встрече… – Игорь выдержал нужную паузу. – Она не связана каким-нибудь боком с этим твоим расследованием?
– Связана, – подтвердил я. – Но косвенно…
– Понял. Ладно, жди… А может, пойдешь все же к нам в опера? Могу за тебя словечко замолвить. Чего такой талант пропадает, а?
– Вот когда выгонят с телевидения, тогда я сразу к вам.
Чего я никак не ждал, так это звонка от Ирины. Только-только закончил говорить с Игорем, как позвонила она:
– Привет. Это я.
– Привет, – ответил я. – Это ты, точно.
– Ты пропал, не звонишь…
– А должен был?
– Ну это тебе решать, что ты должен, а что нет, – заметила она.
– Вот именно, мне, – сказал я и замер. Сейчас она бросит трубку, и на наших с ней отношениях будет поставлена жирная точка. Да и были ли они, отношения?
