Крис Чибнелл - Убийство на пляже

— Какие у него были отношения с отцом?

Джо, который вел себя хорошо во время последних нескольких вопросов, уже набирает побольше воздуха, чтобы ответить, однако Харди взглядом останавливает его. Мысли мечутся в его голове: что бы ни скрывал от него Том, Джо тоже это знает. Если Том сам не проговорится, нужно будет отдельно поговорить с Джо, но лучше было бы услышать это напрямую от мальчика.

— Все, что ты скажешь здесь, будет абсолютно конфиденциально.

В голубых глазах Тома появляются слезы.

— Он сказал, что его отец бил его, — мямлит он. — Разбил ему губу.

Внутренне Харди радуется. Такова уж специфика работы детектива, что иногда он ликует от известия, что взрослый мужчина ударил маленького мальчика. И сейчас как раз такой случай.

— Выходит, он бил его несколько раз? — спрашивает он Тома.

Подобный процесс идет по нарастающей, и не всегда постепенно. В медицинском освидетельствовании Дэнни о разбитой губе ничего не говорилось, и если бы Марка обвиняли в этом, то они бы уже через пять минут приобщили этот факт к данному расследованию. Бэт и Хлоя также ничего не говорили о проявлениях жестокости в семье. Иногда человеку достаточно один раз позволить себе такое и остаться безнаказанным, чтобы потом встать на этот скользкий путь.

— Я не знаю, — говорит Том. — Он просто сказал, что иногда его отец бывает не в духе.

Он теряет самообладание и начинает сбиваться. Харди знает, когда свидетель достиг своего предела.

— О’кей. Спасибо тебе, Том.

Видеокамера выключена. Миллер, которая ждет их в коридоре, хвалит Тома, а потом передает им малыша — Чарли? Арчи? — и, помахав вслед своей семье, обещает вернуться домой к чаю, хотя заранее знает, что выполнить это обещание не удастся.

Харди сразу вводит ее в курс дела.

— Том говорит, что Марк бил Дэнни. А еще мы знаем, что Питу пришлось оттаскивать Марка от Пола в эти выходные.

Миллер с печальным видом смотрит на распечатку у себя в руках.

— Что это?

— Пока вы допрашивали Тома, Ниш проводил поиск по нашей базе данных, — неохотно отвечает она. — Марк попадал в полицию за драку в пабе примерно десять лет тому назад. Но…

— Скажите криминалистам, что нам нужен анализ крови с лодки, и пусть скажут, насколько эти пятна свежие. Проверьте результаты вскрытия тела Дэнни Латимера, не было ли у него пореза на ноге. Марк пока никуда не уходит.

Когда она выходит, он еще раз вытаскивает письмо. Оно написано на двух страницах: на одной — официальный текст медицинского заключения, где установлен его диагноз и дается рекомендация комиссовать его из правоохранительных органов по состоянию здоровья. На второй — написанная от руки записка от доктора, который наблюдал его с тех пор, как это самое здоровье начало разваливаться на части. После теплого приветствия следует строгое предупреждение: никаких стрессов, никакого напряжения, никаких ненужных усилий. В выражениях он не церемонится: внутри у Харди заложена бомба, и он сам стучит по ней все сильнее и сильнее.

Харди сует обе странички в машинку для уничтожения бумаг. Если Дженкинсон пронюхает об этом, все кончено. То, что он уничтожил письмо, не может стереть его содержание из его памяти. Жесткое резюме: если он не остановится по собственной воле, это за него сделает его тело. И он-таки остановится. Как только арестует этого убийцу. Он должен сделать это ради Латимеров.

Он должен был сделать это и для семьи Гиллеспи тоже. Мысли о тех семьях из Сэндбрука для него — словно нож под ребро. Но данное дело — это его покаяние. А это момент наказания. От него и должно быть больно.

У меня есть послание для вас. От Дэнни. Бэт всегда была циником, однако никак не может выбросить эту утреннюю встречу из головы. Отношение ее мечется между негодованием, что кто-то может так глумиться над скорбящей матерью, и чем-то непонятным. Сомнение борется с надеждой. Если есть хотя бы мизерный шанс, что душа Дэнни где-то здесь, обращается к Бэт с посланием и удивляется, почему она не хочет его услышать… Мысль эта слишком масштабная и пугающая, чтобы она могла с ней справиться. Но она также слишком масштабная и пугающая, чтобы ее можно было проигнорировать.

В гостиную входит Пит. Телефон в его руке выключен, но почему-то он прижимает его к подбородку, как будто глубоко задумался. Бэт впервые видит, чтобы Пит о чем-то серьезно задумывался. Тут что-то не так.

— Они хотят, чтобы вы знали: Марк арестован, — говорит он.

Ковер под ногами Бэт вдруг становится вязким, как трясина на болоте.

— Что? — испуганно переспрашивает Хлоя. — Зачем это?

— Он не желает говорить, где был в ночь, перед тем как был найден Дэнни. Арестован — еще не значит, что ему предъявили обвинение. Это просто следующий шаг после допроса с зачитыванием прав и предупреждения об ответственности за дачу ложных показаний.

— Выходит, он… подозреваемый?

Бэт пытается выловить какое-то противоречие во всем этом и не может.

Внезапно тень сомнения по поводу отсутствия Марка в ту ночь начинает бешено разрастаться, как трещинка на дамбе, которую вот-вот прорвет вода, и Бэт чувствует, как ее снова захлестывает приливом паники — совсем как тогда, когда она впервые заметила, что Дэнни пропал.

— Давайте посмотрим, на каком свете мы окажемся, когда они закончат разговор, — говорит Пит. — Я уверен, что все уладится.

— Уладится? — взрывается Хлоя. — Мой брат мертв.

Бэт как во сне тянет Хлою за руку наверх, в ванную комнату. Там она запирает дверь на задвижку и берет лицо дочери в свои ладони.

— С этого момента ты при Пите больше ничего не будешь говорить, — медленно произносит она, глядя ей прямо в глаза. — Он следит за нами, все время следит. Он не друг. Он шпион. Бог его знает, что они там думают. Я не хочу, чтобы они рылись в нашем грязном белье и думали о нас только самое худшее. Будем держать язык за зубами. А если необходимо поговорить, то только ты и я.

Заметно, что Хлоя приходит в уныние, и тут Бэт понимает действие своих слов.

— Ты же не думаешь, что это папа.

Бэт больно поступать так с Хлоей, это убивает ее, но это последняя точка, где она может быть честной до конца. И делает это она для блага Хлои, а может быть — и для своего спасения.

— Чужая душа — потемки, никогда не знаешь человека по-настоящему, даже если столько лет прожила с ним вместе. — Хлоя пытается замотать головой, но Бэт крепко держит ее за подбородок. — Мы сейчас должны быть очень сильными. И тебе придется повзрослеть. Потому что я не знаю, чем это все закончится.

Чуть позже, когда ощущение маминых рук на щеках прошло, Хлоя сидит на кровати с Большим Шимпанзе на коленях и телефоном в руке. Она хмурится, глядя на текстовое сообщение, которое составляла последние полчаса.

Если вы знаете, где мой отец был в прошлый четверг, вы должны рассказать полиции. Это важно. Больше никто не должен об этом знать.

Она глубоко вздыхает и жмет кнопку «отослать».

21

Олли и Карен — единственные посетители бара в «Трейдерс». На столике между ними горит чайная свеча, и они обсуждают Джека Маршалла.

— А что это вообще такое — Морская бригада? — спрашивает Карен. Воображение ее рисует маленьких мальчиков в матросских костюмчиках с синими воротниками.

— Очень похоже на скаутов, только еще и с лодками… — начинает Олли, но затем наступает молчание. К ним за столик неожиданно подсаживается Мэгги Радклифф с бокалом в руке.

— Вы ведь не возражаете, если я к вам присоединюсь? — говорит она, садясь между ними, и бросает на Карен долгий испытывающий взгляд. — Я только что говорила по телефону с вашим боссом. Он говорит, что все время пытается связаться с вами, но безуспешно. Но он догадался, что вы попытаетесь установить контакты с местной прессой. Очевидно, вы здесь в самовольной отлучке?

Карен соображает быстро: соврешь сейчас — и потеряешь их безвозвратно.

— О’кей, вы раскололи меня, — говорит она, поднимая ладони, как бы сдаваясь. — Я взяла отгул и приехала сюда на свой страх и риск. Знаете, я ведь когда-то писала криминальные репортажи для крупноформатных газет. Ну, я думала, что переход в «Геральд» будет для меня шагом в правильном направлении, — все-таки больше читателей, — но у них нет денег на репортажи, все урезано, нет специализации, и мы все просто выдаем пресс-релизы. Короче, не нужно было мне к ним переходить.

— Но почему вы сюда приехали? — спрашивает Олли. — В Лондоне должно хватать и своих преступлений, которые нужно освещать.

Она раскручивает напиток в своем бокале. Сказала «а», придется говорить и «б»…

— Алек Харди. Я отслеживаю его, собираю о нем материал, из-за его последнего дела. — Они непонимающе смотрят на нее. — Сэндбрук.