Александр Смирнов - Вавилонская башня
— Вот и молодец, — услышала она чей-то голос, — Вот и умница. Надо сначала всё выяснить, а потом уже и в обморок падать.
Маше вдруг стало стыдно за своё поведение. А действительно, чего это она развалилась?
— Может быть жива твоя матушка, — опять услышала она голос. — Не все же погибли. Всё проверять нужно. Война ведь.
— А где проверить? — спросила Маша у старика, который натирал ей виски.
— В жилконторе, где же ещё?
Маша хотела встать, но ноги и руки не слушались. Всё тело колотилось, как в лихорадке.
— Полежи, полежи, внучка. Сейчас я тебя чайком горячим напою.
Маша хотела спросить дедушку кто он и как его зовут, но не решилась. Она вспомнила, как перепутала маленькую девочку со старушкой. Дедушка, как будто услышал её мысли.
— А я дворником здесь служу. В доме, откуда тебя принесли вообще никого не осталось, стало быть, выходит, что та территория тоже моя. Ты мне, я гляжу, во внучки годишься, а сынок твой, стало быть — правнуком. Бог взял, Бог и дал.
— Что, что? — не поняла Маша.
— Я, говорю, жить то есть где, али нет?
Маша отрицательно помотала головой.
— Стало быть, у меня и будете жить. А зовут то как?
— Маша. А сына Сашенька.
Старик чуть не поперхнулся после этих слов. Он внимательно посмотрел на своих гостей, отошёл в угол своей коморки и стал усердно молиться. За что именно благодарил Бога дворник, Маша так и не догадалась, потому что до её слуха доносились только отдельные неразборчивые фразы.
— Слава тебе, Господи! Слава тебе Богородица, заступница наша! Спасибо, что услышала мя, спасибо, что вернула мне их!
Маше хотелось узнать, кого это вернула Богородица дедушке, но Сашенька ей не дал дослушать молитву.
— Мама, а что дедушка делает?
— Молится.
— А что такое молиться?
— Я тебе потом объясню, — прошептала Маша сыну.
Дворник закончил молиться и подошёл к своим гостям.
— Я продедушка твой, — погладил он Сашеньку по головке, — зови меня дедом Макаром.
Он отвернулся от мальчика и посмотрел на Машу.
— Ну, а тебе, стало быть, я дедом буду.
Маша открыла рот, чтобы что-то сказать, но Макар опередил её.
— Ты обживайся здесь, внучка, а я сейчас по соседям пробегусь, по сусекам поскребу и, стало быть, ужинать будем.
Не успела Маша и глазом моргнуть, как дед Макар исчез. Девушка с интересом стала разглядывать комнату, которая так неожиданно стала её жилищем.
Комната метров двадцать была обставлена старинной дорогой мебелью, которая никак не сочеталась с должностью её хозяина. Впрочем, что с кем сейчас может сочетаться? Война она и есть война, всё перепутает и концов не найдёшь. Профессор запросто может оказаться дворником, а заключённый, как её муж, правой рукой командира полка.
На комоде Маша увидела фарфоровых слоников и фотографии. Она непроизвольно улыбнулась. Такие слоники были у её мамы. Девушка взяла одну из фотографий и стала рассматривать её. В центре был изображён дед Макар, справа маленький мальчик, а слева девушка лет двадцати. Женщина с мальчиком привлекли особое внимание. Дело в том, что девушка была, как две капли воды, похожа на Машу, а мальчик на Сашеньку.
В коридоре послышался шум. Маша поставила фотографию на место. Дверь распахнулась, и на пороге показался молодой парень.
— Здрасте вам, — сказал он, глядя на Машу. — Вот значится вы какая.
— Что значит, какая?
— Макар уже всей улице поведал, что Богородица ему внучку с правнуком вернула.
— Какую внучку?
— Внучка у него с правнуком здесь погибли, а он каждый день по три часа на коленях стоял и молился, чтобы их ему назад вернули, ну и на этом деле повернулся немного. — Парень выразительно покрутил пальцем у виска.
Незваный гость без приглашения зашёл в комнату и сел за стол.
— Этот Макар вообще странный тип, — продолжал парень. — От голодухи молодые мёрли, как мухи, а он уже девятый десяток разменял и всё живёт. Вот только тронулся маленько и всё.
Маше вдруг стало до слёз обидно за дедушку. Теперь она поняла, за что он благодарил Богородицу. Этот грубый и наглый хам, который, наверняка в жизни никого не пожалел, вдруг разозлил её. Захотелось вцепиться ногтями в эту наглую морду и расцарапать её, или, по крайней мере, наговорить этому ничтожеству кучу гадостей.
— Ну почему же тронулся? — спросила она. — Нормальный человек.
— Да какой же он нормальный, если он своими собственными руками похоронил внучку и правнука, потом молился Богородице, чтобы та их вернула, а сегодня сообщил, что так и случилось.
— А ты что же не веришь этому?
— Да разве нормальный человек этому поверит?
— А для чего ты пришёл сюда? Не для того, чтобы проверить?
Парень понял, что попался в капкан.
— Да я…, просто мне…, одним словом…
— А ведь ты, наверняка, комсомолец.
— Ясное дело.
— Комсомолец, а пришёл сюда проверять, вернула Богородица нас Макару или нет.
— Кого это вас?
— Нас, внучку деда Макара и правнука.
Парень испугано посмотрел на Машу.
— Ты же видел нас раньше, ну до смерти. Посмотри внимательно.
Маша подошла к парню поближе и скинула с головы косынку.
Парень посмотрел на неё и привстал со стула. Он побледнел, и губы его затряслись.
— Ну, что, бывает? — не отставала от него Маша.
— Свят, свят, свят, — вырвалось у парня. Он непроизвольно начал креститься.
— А ведь я пойду в комитет комсомола и расскажу, как ты крестился при мне.
Парень вскочил со стула и, как ошпаренный, бросился к дверям. В коридоре послышался звук падающих вёдер и чертыханье. В комнате снова стало тихо и уютно. Маша подошла к комоду и снова взяла в руки фотографию. "Бывает же такое!" — подумала она.
— Это моя внучка Машенька и правнук Сашенька, — услышала она сзади голос деда Макара. — Они от голода умерли.
Маша обернулась и посмотрела на деда.
— Я каждый день молился, чтобы Богородица вернула их мне. Вот ты и появилась. Сравни их с собой и твоим сыном — одни лица. И имена тоже совпадают.
— Я уже обратила внимание.
— А, что ты с этим сделала? — дед кивнул головой в сторону двери. — Он бежал будто чёрт от ладана.
— Ничего не сделала. Сказала, что я твоя внучка, а Сашенька твой правнук, а ещё, что мы к тебе вернулись, потому что так Богородице было угодно.
Дед сначала заулыбался, а потом рассмеялся.
— Да, перепугала ты его, нехристя этого! У него даже поджилки тряслись.
— А пусть в следующий раз не говорит, что ты чокнутый. Да и что я ему не так сказала? А если так, то дело вовсе не во мне, а в Богородице. — Маша хитро посмотрела на деда, улыбнулась и добавила: — стало быть.
— Всё так внученька, истинно так. Только ты с этим Мишкой поосторожнее будь. Опасный он человек.
— Чем?
— Ни во что не верит: ни в Бога, ни в чёрта, ни даже в свой коммунизм. Мне иногда кажется, что он даже себе не верит. А когда человек не верит, то он, стало быть, хуже зверя.
Дед задумался о чём-то, но быстро вернулся к действительности и продолжил:
— Ведь если верить, то и чудеса случается. Взять хоть войну эту. Всю Европу немец под себя подмял, всех под ружьё поставил. А у нас что было? Самолёты фанерные, танки "КВ", да ещё одна винтовочка на троих, что с гражданской войны осталось и всё? Нет не всё. Ещё вера в победу была, сильная вера. Что же мы все чокнутые?
— Мой муж в начале войны в окружение попал. Их всего четверо было. У них даже пистолета не было, только одна вера, а к концу войны из четырёх партизан целый полк вырос.
— С мужем то что? — осторожно спросил Макар.
— Не знаю. Сколько не писала в полк — никакого ответа.
— А ты верь, Машенька, тогда наверняка вернётся.
Макар хотел ещё что-то сказать, но его взгляд остановился на ребёнке.
— Ты смотри ка мальчонка то уснул. Намаялся, стало быть, за день. Давай, внучка, и мы укладываться будем. Ты с сынишкой занимай эту комнату, а я в соседнюю пойду.
— Так у тебя не одна комната?
— Сейчас в Ленинграде не только комнаты — квартиры пустые стоят. Столько людей полегло.
— А если хозяева вернутся?
— Не вернутся. Я же сам их на Писаревку свёз.
— Что? — не поняла Маша.
— Я говорю не вернутся. Как же им вернуться, если за них никто не молился?
Дед что-то пробормотал себе под нос, перекрестился и вышел из комнаты.
Такие большие изменения в жизни, а главное такие неожиданные, свалили не только маленького ребёнка. Стоило Маше присесть на кровать, чтобы сообразить, как обустроить новое жилище, как голова её закружилась, глаза заволокло какой-то пеленой, и девушка провалилась в глубокий и крепкий сон, где не было разрушенных домов, рядом с внуком возилась мама, а в комнате пахло махоркой, которую цедили Николай и дед Макар, ремонтируя кроватку для Сашеньки.
