Джеймс Чейз - С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги

— Жизнь! И это вы называете жизнью? Не лучше ли было ей умереть?

Я выбежал из кабинета и быстро пошел по коридору.

Джефф стоял у порога приемной. Он попытался схватить меня за руку, но я вырвался и бросился прочь, ничего не слыша и не замечая.

Все следующие три дня я жил как в воду опущенный. Сидя в квартире, я ждал телефонного звонка. Сара так и не пришла в себя и находилась на грани смерти.

Я часами сидел в кресле, практически ничего не ел и непрерывно курил. Иногда заходил Джефф, но, побью несколько минут, исчезал, чувствуя мое нежелание видеть кого бы то ни было. Никто мне не звонил, все знали, что я жду вестей из госпиталя.

На третьи сутки, часов в десять вечера, телефон все же ожил. Я схватил трубку.

— Слушаю…

— Мне нужно с тобой поговорить.

Это была Рут. Я сразу узнал ее хриплый, равнодушный голос. Сердце у меня оборвалось.

— Где ты находишься?

— В баре отеля «Астор». Когда ты сможешь приехать?

— Уже выезжаю. — Я положил трубку, но тут же снова поднял ее и, набрав номер дежурной медсестры, сообщил ей, что меня в случае нужды можно будет найти в баре отеля «Астор».

На улице моросил нудный дождь.

Отель «Астор» считался лучшим в городе. Следовательно, Рут уже начала менять свой образ жизни, используя направо и налево мои деньги. Я не сомневался, что она примчалась за очередным взносом. Она, конечно, догадывалась, что я прикован к месту, что меня в любой момент могут вызвать в госпиталь, и потому пошла на риск новой встречи.

Я вошел в бар «Астор», почти пустой в это время. У стойки стояло трое мужчин. Они пили виски и вполголоса разговаривали. За столиком в углу двое пожилых матрон беседовали о чем-то своем. Перед ними на столе стояла початая бутылка шампанского. В другом углу сидел молодой парень атлетического телосложения. На нем был спортивного покроя пиджак кремового цвета, красно-белое кашне, завязанное у горла безвкусным узлом, узенькие брюки бутылочного цвета и модные темно-коричневые туфли. Он выглядел как внезапно разбогатевший водитель грузовой машины и явно чувствовал себя не в своей тарелке. В смуглой руке он держал бокал с виски, а с его лица, уже тронутого пороком, не сходило выражение растерянности.

Я отвел от него взгляд и осмотрелся. Рут сидела в центре бара в окружении незанятых столиков. Поверх зеленого платья она надела черный жакет, ее волосы были выкрашены в ультрамодный серо-серебряный цвет. Она выглядела как картинка из модного журнала и казалась холодной и твердой, как отполированный гранит.

Без всякого сомнения, она не была намерена экономить мои деньги.

Я подошел к ее столику, придвинул ближайший стул и сел. Сидевший в углу рослый тип в спортивном пиджаке чуть повернулся и уставился на меня. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить — это ее телохранитель.

— Хэлло, — сказала Рут. Открыв сумочку из крокодиловой кожи, она вынула мое письмо и небрежно бросила на столик. — Это еще что за фокусы?

Я скомкал письмо и сунул в карман.

— Ты получила первые десять тысяч. Пока с тебя довольно, некоторое время я не в силах дать тебе даже цента. Все деньги уходят на лечение жены.

Рут достала из сумочки плоский золотой портсигар, вытащила сигарету и щелкнула золотой зажигалкой «Ронсон».

— Похоже, у тебя вылетел из памяти наш последний разговор. Как я поняла, тебе хочется быть рядом с женой и совсем не улыбается перспектива оказаться за решеткой. А ведь ты там окажешься.

— Пойми, мне нужно экономить буквально каждый доллар. Я смогу выплатить тебе некоторую сумму в конце месяца.

Рут издевательски рассмеялась.

— Нет уж, приятель! Ты дашь мне чек на десять тысяч сейчас же, а первого числа следующего месяца еще один. Вот мои условия.

Я со злобой уставился на Рут. Должно быть, мой взгляд был красноречивее всяких слов, потому что ока вдруг хихикнула.

— Можешь ничего не говорить. Ты горишь желанием убить меня, не так ли? Брось. Не такая уж я и дурочка. Видишь вон того разодетого парня в углу? По уши влюблен в меня, не задает лишних вопросов, выполняет любую мою прихоть. Звезд с неба не хватает, но силен как бык. Не отходит от меня ни на шаг и расправится с тобой одной левой. Нет, убить ты меня не сможешь, даже если и отыщешь. Но тебе это не удастся. Так что выброси подобные мысли из головы.

— Да войди ты в мое положение. — Я старался говорить как можно более спокойно. — Моя жена попала в серьезную аварию и находится на грани смерти. Мне предстоит множество непредвиденных расходов. И подумай, ведь я прошу лишь об отсрочке. Сейчас я не могу дать тебе денег, нужно оплачивать счета врачей.

— Надо же! — Рут картинно откинулась на спинку стула и подняла брови. — Ну что же, тогда пойдем в полицию.

Всматриваясь в искаженное злобой лицо Рут, я понял, что она, не задумываясь, осуществит свою угрозу, так что в самое ближайшее время я могу оказаться в тюрьме. Она поставила меня в безвыходное положение. Я выписал чек и, вырвав из чековой книжки, бросил на стол.

— Бери! — Я сам удивился тому, насколько ровно прозвучал мой голос. — А сейчас хочу предупредить: я действительно хочу убить тебя. Рано или поздно, но ты окажешься в моих руках. И тогда финал тебе известен.

Рут снова захихикала.

— Рассуждаешь, как герой третьеразрядного фильма. Запомни-ка лучше вот что: первого числа следующего месяца мне нужны еще десять тысяч. Если ты не переведешь деньги, я больше не стану с тобой общаться, а сразу обращусь в полицию.

Я встал и краем глаза заметил, что парень тоже поднялся.

— И не говори потом, что я не предупреждал тебя, — сказал я, повернулся и направился к шеренге кабинок с телефонами-автоматами. Позвонив в госпиталь, я сообщил дежурной медсестре, что направляюсь домой.

— Минутку, мистер Холлидей…

Что-то в ее голосе заставило меня приготовиться к худшему. Я насторожился. Вполголоса переговорив с кем-то, она снова обратилась ко мне:

— Мистер Холлидей, доктор Вайнберг просит вас заехать в госпиталь. Никаких оснований для беспокойства нет, ко он хотел бы увидеть вас как можно скорее.

— Нет проблем. Уже еду.

Я вышел из бара, остановил проезжающее такси и назвал адрес госпиталя. Когда такси уже трогалось с места, я заметил Рут и ее дружка, направлявшихся к стоянке машин. Она смотрела на приятеля и улыбалась. Он тоже не спускал с нее жадного взгляда.

В госпитале меня сразу же провели в кабинет Вайнберга. Он вышел из-за стола и протянул руку.

— Понимаете, мистер Холлидей, — сразу перешел к делу Вайнберг. — Я не удовлетворен течением болезни вашей супруги. Пора бы уже и наступить улучшению, но такового пока не происходит, хотя в подобных случаях оно наступает дня через три-четыре. Поймите меня правильно: состояние вашей жены не ухудшилось, но и не улучшилось.

Во рту у меня пересохло, я лишь молча смотрел на врача.

— Я разговаривал с Гудиером. Он советует показать вашу супругу доктору Циммерману. Доктор Циммерман самый известный специалист в нейрохирургии. Он…

— Кто же тогда Гудиер?

— Доктор Гудиер блестящий хирург, — терпеливо сказал Вайнберг. — Он не занимается послеоперационными осложнениями. В критических случаях ими обычно занимается доктор Циммерман.

— Иными словами, исправляет ошибки коллег?

Вайнберг нахмурился.

— Я, конечно, понимаю ваше состояние, но вы несправедливы.

— Вполне возможно. — Чувствуя полное опустошение, я без сил опустился в кресло. — О’кей, давайте пригласим доктора Циммермана.

— Не все так просто, мистер Холлидей. Доктор Циммерман лечит больных только в своей клинике на Холланд-Хиллз. Боюсь, что вам это выльется в кругленькую сумму, но я более чем уверен, в его клинике ваша супруга быстро пойдет на поправку.

— А в вашем госпитале она вряд ли сможет рассчитывать на выздоровление?

— Понимаете… Доктор Циммерман…

— И примерно в какую сумму это мне обойдется?

— Точно не могу сказать. На эту тему вам лучше переговорить с ним лично. Ведь лечащим врачом будет он.

Я беспомощно развел руками.

— Хорошо. Пусть он посмотрит Сару, а потом я переговорю с ним на финансовые темы.

На следующий день утром я встретился с доктором Циммерманам. Это был человек средних лет с худым лицом, проницательным взглядом и спокойными, уверенными манерами. Он мне сразу понравился.

— Я обследовал вашу жену, мистер Холлидей, — напрямую сообщил он. — Ее безусловно необходимо положить в мою клинику. Я практически уверен, что смогу ее вылечить. Операция прошла успешно, но вызвала кое-какие осложнения. Месяца через три-четыре, когда миссис Холлидей окрепнет, я проконсультируюсь с доктором Гудиером и, видимо, порекомендую сделать еще одну операцию. Полагаю, что совместными усилиями мы сможем вернуть ей способность самостоятельно передвигаться и сохраним память. Но, повторяю, ее немедленно нужно поместить в мою клинику.