Наталья Солнцева - Золотой идол Огнебога
– Распустил я вас, – вздохнул Калганов, и улыбка исчезла с его губ. – Оказал вам доверие, а вы его не оправдали. Подвели меня, можно сказать, опозорили.
– Мы ни при чем! – возмутилась Юна. – Это все она, Лейка!
– Лейка – садовый инвентарь. Сколько раз повторять? – рассвирепел продюсер. – Как были телки неотесанные, так и остались. Учу вас, учу, бьюсь с вами круглые сутки – скоро жена из дому выгонит. И никакой благодарности! Брошу я вас, катитесь к чертовой матери!
Бэла потянулась за минералкой, плеснула в стакан:
– Ты чего разошелся, Рома? Мы в порядке, пашем по-черному, без нормального отдыха, питаемся всухомятку. А за Лею мы не в ответе. Ты с ней разбирайся.
– Я вас вообще на голодный паек посажу! – взвился он. – Жиром обросли, как рождественские гусыни. Без слез не взглянешь. В спортзале когда последний раз были?
– Когда нам по залам-то ездить?
– Все! – Калганов хлопнул ладонью по столу, так что подпрыгнули чашки и жалобно звякнула мельхиоровая сахарница. – Хватит! Я вам покажу настоящую дисциплину и ежовые рукавицы. Взяли моду огрызаться!
Он раздул ноздри и запыхтел, как самовар. Мио вытерла салфеткой пролившийся кофе. Нервы у Ромы никуда не годятся. Того и гляди, с кулаками набросится.
Солистка наблюдала за этой сценой со стороны без всякой реакции. Могла бы тоже высказаться, между прочим. Делает вид, что ее слова продюсера не касаются.
Калганов не мог избавиться от мысли, что девушки ему лгут, что в их длиннокудрых головках зреют враждебные замыслы, с одной стороны, они покрывают Лею, с другой – как будто не чувствуют за собой никакой вины. Наверняка она с кем-то из них поделилась планами, но никто не принял мер.
– Почему мне не позвонили? Не предупредили? – заорал вдруг он. – Как это так...
От возмущения у него перехватило горло, он замер, со свистом втянул в себя воздух, позеленел и сбавил тон. Если так психовать, сердце не выдержит. И без того приходится валидол в кармане носить.
– Да не парься, Рома... – пробубнила Мио. – О чем предупреждать-то? Мы сами ничего не знали. Вот те крест!
Она небрежно перекрестилась. Остальные захихикали, и эти приглушенные смешки окончательно вывели продюсера из себя. Его распирало от желания выругаться, показать нахальным девчонкам, кто здесь хозяин. Но он сдержался, усмиряя бушующий в груди вулкан. Потом, все потом. Они еще пожалеют, что вели себя подобным образом. Он сумеет прищемить им хвосты.
– Все ведь уладилось, – сказала Юна. – Ну правда! Не бери в голову. Больше такого не повторится, обещаем.
Она посмотрела в сторону Леи, остальные повернулись туда же.
– Да, – закивали девушки. – Мы с нее глаз не спустим.
– Не только с нее, но и друг с друга! – рявкнул Калганов. – Может, еще у кого-то мозги набекрень? Черт вас разберет! Вы же коллектив, группа. Где ваше чувство ответственности? Я не могу пасти вас, как стадо безмозглых овец...
Он выдохся. Эти девицы сведут его с ума. Жена права, он слишком их опекает, тратит на них время и силы, деньги, наконец. Но перспективы... Она не видит перспектив, которые вырисовываются.
– В Сатино вас повезет Лешик, водитель, он поможет выгрузиться, отнесет вещи и вернется в Москву. Вы останетесь на неделю, до Рождества, как условились. Девятого января Лешик за вами приедет.
– Девятого-о? – эхом откликнулись девушки.
– Ничего себе!
– Рождество же седьмого...
– Вопрос не обсуждается, – отрезал продюсер. – До девятого, значит, до девятого. Будете развлекать публику, падкую на ветхозаветную старину. Половину гонорара я уже получил, вторую половину получите вы, на месте, от господина Борецкого. По двойному тарифу, естественно, – праздник все-таки. Аппаратуру брать не надо, заказчик просил исключительно живой звук и только фольклорную часть программы, под ваш собственный аккомпанемент – имеются в виду дудки, бубны. Я обо всем договорился. Вам отведут отдельную комнату, будут кормить, обеспечат максимальный комфорт.
– А Сатино где? Далеко? – спросила Бэла.
Калганов только сейчас обратил внимание, какие у нее раскосые татарские глаза, черные, жуликоватые.
– Под Костромой. Не дай бог, выкинете какой-нибудь фортель! – угрожающе произнес он. – Очередной фокус станет для вас последним. Расформирую к... – он грязно выругался. – Или совсем разгоню на фиг! Езжайте в свои медвежьи углы частушки лесорубам петь, если ни на что другое не годитесь.
– Фьюу-у-ууу... – присвистнула Чара. – Так это Сатино деревня, что ли?
– Вот именно, деревня. Чего рты раскрыли? Вам не привыкать!
– Какие же там условия?
– Отличные. Как в люксовском номере. Господин Борецкий приобрел бывший помещичий дом, отремонтировал, наверное, по евростандарту, так что все удобства будут вам обеспечены. Есть еще вопросы? Человек деньги платит, и немалые. Готовьтесь как следует, чтобы никакой халтуры. Только высокопрофессиональное исполнение. Опозоритесь – пеняйте на себя!
Глава 15
Кострома – Сатино
Черный «Хаммер» неторопливо катил по шоссе, мимо высоченных елей в снегу. Кромка леса была размыта в молочной мгле неба. По обочинам курилась поземка.
– Я нарочно взял другую машину, – сказал Вишняков. – Не ту, на которой приезжал в «Спичку». Чтобы сбить Калганова с толку – он моего «Хаммера» не видел.
«Неужели это он следил за „Русалками“? – ломала голову Астра. – Почему же скрыл от меня? Стыдится своего поведения? Жаль, тогда номера не удалось разглядеть. Сейчас бы сравнить и припереть его к стенке!»
Егор Николаевич оказался хорошим водителем и приятным собеседником. Он умел и непринужденно вести беседу, и помолчать, когда того требовали обстоятельства.
– Давайте все перейдем на «ты», – предложила Астра. – И без отчеств.
– Пожалуй, да, – согласился Егор Николаевич. – Я ведь заочно представил вас Борецкому как своих друзей.
До Костромы добрались за пять часов – ехали не торопясь, без неоправданного риска. Дул ветер, мело, видимость оставляла желать лучшего. Останавливались передохнуть и поесть. В кафе и в маленьком магазинчике на заправке стояли украшенные к Новому году елки, висели гирлянды лампочек, блестящая мишура.
– Я плохо знаю город, – предупредил Вишняков. – Бывал здесь всего раза два, гостил у Борецкого. У него был дом в Костроме, на берегу Волги. Потом он его продал, чтобы купить и обустроить сатинское «имение». Небольшой участок земли перестал его устраивать. Ему вотчину подавай, чуть ли не феодальное владение! Не понимаю я этого стремления покупать земли с бывшими усадьбами. Какая-то нездоровая ностальгия по утраченному. Но в одну реку дважды не войдешь. Того, что было до революции, уже не вернешь. Скоро начнут ратовать за возобновление крепостного права!
– Судя по его тяге к помещичьему быту, он явно имеет представление о том, что это такое, – заметила Астра.
Матвей незаметно взял ее руку в свою и легонько сжал. Не говори-де лишнего, человек может не разделять твоих теорий о «прошлых воплощениях». Астра, впрочем, не смутилась, продолжала разглагольствовать как ни в чем не бывало. И Вишняков, к его удивлению, охотно ей поддакивал.
– Мы рождаемся уже с определенными наклонностями и навыками. Генетика не дает вразумительного ответа, откуда они берутся. Вот Борецкий, тот просто помешан на славянском прошлом, на всякой патриархальности, всяких «заветах предков». Возомнил, что ведет род от Марфы Посадницы. И ведь не собьешь его с этого конька! Упирается, спорит до хрипоты.
– Ты давно его знаешь? – поинтересовалась Астра.
– Он пытался освоить рынок ценных бумаг, на этой почве мы и сошлись, – объяснил Вишняков. – Нас познакомил правительственный чиновник, который связан с экспортом древесины. Трудно вести серьезные дела без поддержки государственных лиц, особенно в последние годы.
– Борецкий... Борецкий... – пробормотала она. – Нет, не припоминаю.
– Илья не так давно в Москве, он волжанин, родился и вырос в Костроме, там и стал предпринимателем.
– Пора обедать, господа! – вмешался в их разговор Матвей. – Вы не скоро закончите, а я голоден. Кстати, где мы остановимся? В Сатине, как я понял, нас ждут послезавтра.
– Можем и завтра явиться, Илья будет рад. Он очень гостеприимен, хлебосолен.
– Я хочу посмотреть город, – заявила Астра. – Когда еще доведется здесь побывать? Кострома входит в Золотое кольцо?
– Да.
– Мы остаемся, Матвей. Ты мне обещал.
– Конечно, раз приехали, грех не воспользоваться случаем, – улыбнулся Вишняков. – Я забронировал два номера в бизнес-отеле. Люблю маленькие уютные гостиницы.
Он припарковал свой «Хаммер» у белой от снега площади. Все вышли, вдыхая холодный воздух. Егор Николаевич указал на высокую узкую башню.
– Пожарная каланча, символ Костромы. А площадь называется Сусанинской. Именно в костромских лесах Иван Сусанин завлек поляков в чащу, где они или замерзли, или стали добычей волков.
