Татьяна Полякова - Вся правда, вся ложь
Мы смогли прорваться к стойке и заказали выпивку. После первой порции виски я задалась вопросом: что я здесь делаю? После второй тот же вопрос приобрел философский оттенок: что делаю я в этом мире? После третьей вопросов я себе уже не задавала, зато оказалась в объятиях крепыша по имени Боря. Я то танцевала, то вновь отиралась у стойки, задерживаясь там все дольше. Когда огни начали подрагивать, а фигуры расплываться, возле меня материализовался Берсеньев, поначалу принятый мною за привидение.
– Ничто человеческое тебе не чуждо. И это радует, – заметил он, по обыкновению ухмыляясь.
– Сгинь, – сказала я.
– Ты б на выпивку особенно не налегала, душевные раны она не лечит, а побочный эффект в виде похмелья обеспечивает.
– Сгинь, – повторила я и махнула рукой.
Он удалился, и я какое-то время считала, что он мне и впрямь привиделся, до тех самых пор, пока вновь не заметила его в компании блондинки нежного возраста. То, что Сергей Львович падок на малолеток, не удивило, он ими и раньше не брезговал. Впрочем, дам постарше тоже вниманием не обделял. Мысли о Берсеньеве приятными назвать никак нельзя, и я поспешила отвлечься. В этом мне очень помог все тот же Боря. Через полчаса мы сливались в объятиях в узком коридоре между подсобкой и гардеробом.
– Едем ко мне? – предложил Борис, и я согласно кивнула. Мужики и выпивка – отличное лекарство от депрессии. Лучше в обратной последовательности.
Мы забрали вещи в гардеробе, и тут меня неожиданно потянуло в туалет. Стоя над раковиной в пальто нараспашку, я безуспешно пыталась справиться с тошнотой, вскинула голову и увидела свое отражение в зеркале. Диковатого вида существо с осоловелыми глазами и кривящимся ртом.
– Ужас, – пробормотала я, покосилась на дверь, вытерла физиономию полотенцем и решительно направилась к окну. Встречаться с Борей совершенно не хотелось, и количество выпитого никакого значения не имело. Открыв окно, я взгромоздилась на подоконник, девица, вышедшая в этот момент из кабинки, произнесла:
– Блин, ты чего?
А я ответила:
– Я – чайка, – и прыгнула вниз, хотя назвать это прыжком было все-таки затруднительно. Дураков и пьяных господь бережет, часто повторяла мама и, как всегда, оказалась права. Цокольный этаж был довольно высоким и, рухнув вниз, я запросто могла свернуть себе шею, но обошлось лишь синяком на локте. Лежа в снегу, я искала в себе силы, чтобы подняться, и тут кто-то, ухватив меня за плечи, резко дернул вверх. «Менты», – с отчаянием решила я, уже представив свои объяснения в отделении.
– Чего ж ты от жениха-то прячешься? – весело поинтересовался знакомый голос, и, прищурив один глаз, вторым я распознала Берсеньева.
– Прекрати мелькать у меня перед глазами, – сказала я, а он засмеялся:
– Идем, прямой потомок обезьяны.
– Жаль, мама тебя не слышит.
– Счастье, что она тебя не видит.
– А где блондинка? – спросила я.
– Она крашеная. А я любитель натуральных продуктов. Ты идти-то можешь? – разозлился он и как следует меня тряхнул.
– Могу, – нагло соврала я, он вновь схватил меня за плечи и поволок к парковке, где стояла его машина. Запихнул на заднее сиденье, сам сел за руль, и вскоре мы уже выезжали на проспект. Я натянула пальто на голову и заснула.
Пробуждение было неприятным. Берсеньев тянул меня из машины за ноги, наверное, готовясь выбросить в сугроб.
– Я сама, – запоздало буркнула я и тут сообразила, что лежу на его плече головой вниз, а он бодро поднимается по лестнице моего подъезда.
– У тебя опять свет в кухне, – сообщил он ворчливо. – Если это сестрица, мне трындец. Обвинит в совращении малолетних.
– Мне уже давно минуло восемнадцать, – промямлила я, пытаясь устроиться на его плече поудобнее или хотя бы головой о его спину не биться.
– Согласись, что умом ты все-таки слабовата и до совершеннолетней не дотягиваешь.
Берсеньев распахнул дверь, которая оказалась незапертой, и вошел в квартиру. Я, щурясь от света, постаралась что-нибудь разглядеть.
– Ух ты, – услышала Димкин голос, а вскоре сам Димка появился в прихожей. Берсеньев опустил меня на банкетку возле вешалки, а он чертыхнулся. – С чего это ее так развезло? – спросил Димка, к счастью, обращаясь не ко мне, а к Берсеньеву.
– Три порции виски безо льда, два коньяка, текила и водка напоследок.
– Глазастый, – подала я голос. – Он мой ангел-хранитель, спас от незапланированного секса.
– Завтра тебе мало не покажется, – порадовал Димка.
– До завтра еще дожить надо…
– Если ты сегодня дежурный по квартире, принимай, – сказал Берсеньев Ломакину. – Ведро найди, лучше таз, и полотенце… Дура, мать твою, – заключил он и легонько пнул меня в верхнюю часть бедра. Зря, с банкетки я тут же свалилась.
Меня поволокли в комнату, на ходу стаскивая сапоги и пальто. А я пыталась отгадать, с какой такой стати Димка явился? Конечно, ему ничего не стоило прийти и без всякого повода, и все-таки это беспокоило. Надо завязывать оставлять ключ под ковриком. Не квартира, а проходной двор…
Димке знакомство со мной тоже вышло боком. Я была женой его отца, и он совершенно обоснованно винил меня в его смерти. И даже грозился шею свернуть. А потом все пошло наперекосяк, и мы стали друзьями. Или не стали?
– Стас не убивал твоего отца, – пробормотала я.
– Умолкни, бестолочь, – влез Берсеньев. – Налицо все признаки белой горячки.
– А ты, гад…
– Умолкни, не то отправишься под холодный душ.
Я лежала на родном диване, обняв подушку, заботливо укрытая пледом, рядом кто-то двигался и гремел ведром, а я хихикала. Жизнь на мгновение показалась страшно забавной.
Среди ночи я проснулась, во рту пересохло, а еще очень хотелось в туалет. Первую проблему я решила быстро: рядом с диваном прямо на полу стояла бутылка с минеральной водой, я выпила ее залпом, в туалет захотелось еще больше. Делать нечего, пришлось подниматься с дивана. В комнате горел ночник, и я смогла достигнуть двери, не набив себе шишки. В кухне кто-то разговаривал. Пробираясь к туалету, я увидела за столом Берсеньева в компании Димки, стол украшали бутылка коньяка, невесть откуда взявшаяся, шпроты в банке и соленые огурцы, подарок моей незабвенной соседки Дуськи, – все это нашлось в моем холодильнике. Мужчины были заняты разговором и поначалу внимания на меня не обратили.
До туалета я добралась, закрыть дверь не потрудилась и оттого разговор слышала. Солировал Димка:
– Знаешь, сколько раз я хотел ей башку свернуть? Просто мечтал об этом, планы строил… а потом… потом понял… и так, знаешь, по сердцу резануло от жалости к ней… она же… это все равно что ежика обидеть.
– Ежики симпатичные, – согласно кивнул Берсеньев.
Стало ясно, эти двое успели набраться не хуже меня, если их на ежиков потянуло. Выйдя из туалета, я прошлепала в кухню, привалилась к дверному косяку и сказала:
– Да, блин… – собственно, только на это я и оказалась способна.
– Фенька, – заголосил Димка. – Выпьешь с нами? Серега классный парень…
– Он не Серега, – буркнула я. – Он черт знает кто. А вы не могли бы пить в другом месте?
Тут меня шатнуло, Берсеньев успел подхватить меня и определил на стул. Невиданной твердости мужчина, даже во хмелю на ногах устоит. Димка пододвинул мне стакан.
– Выпьешь? – спросил ласково.
– Давай. Все равно страдать.
Чем закончились посиделки на моей кухне, начисто стерлось из памяти. В себя я пришла в десять утра в приятном одиночестве. На полу еще одна бутылка минералки и горсть таблеток в блюдечке. Я тут же сунула их в рот и запила водой. Не полегчало.
В кухне царил образцовый порядок. Никаких следов ночной пьянки, даже запах сигарет почти выветрился, створка окна распахнута настежь.
– Ой, как нехорошо, – простонала я, имея в виду свою многострадальную голову. Забралась в ванну, включив холодный душ. Зубы клацали, в мозгах не прояснялось.
Тут начали трезвонить телефоны, сначала домашний, потом мобильный. К пятому по счету звонку я успела покинуть ванную. Звонила Агатка.
– У меня сейчас Димка был, – начала она без предисловий. – Глаза стеклянные, и перегаром за версту прет. Сказал, что ты заболела и на работу идти не можешь. А на крыльце Берсеньев стоял, явно тяготясь прямохождением, держался за перила, чтоб с лестницы на заднице не съехать. Все новые и новые грани открываются в человеке.
– Он алкоголик-тихушник и тебе не пара.
– С тобой-то что? Какая хвороба тебя скрутила? Или она у вас одна на троих?
– К обеду буду на работе, – буркнула я и добавила с сомнением: – Может быть…
– Где вас черт свел? Я не ваш с Берсеньевым дуэт имею в виду, а трио…
– Я не готова сейчас ответить на этот вопрос, – честно призналась я.
– На работу можешь не спешить, тебя тут все равно никто не ждет.
Она отключилась, а я побрела к дивану.
На работу я в тот день, конечно, не пошла. Выбиралась в кухню, чтобы воды попить, пытаясь унять разбушевавшийся желудок. Зато и черных мыслей не наблюдалось, если честно, всех остальных тоже. Я рассчитывала, что диван мне покинуть сегодня так и не придется и дневной сон плавно перетечет в ночной, однако судьба рассудила иначе. Сначала позвонил Димка.
