Лисий след на снегу - Екатерина Алексеевна Шелеметьева
Стриженов молчал.
— Вы думаете, я идиотка, начитавшаяся детективных романов? — не дождавшись ответа, спросила Наталья.
— Нет. Возможно, вы правы. Как мне проверить карту дорог? Может быть, их уже открыли?
— Есть сайт, для того чтобы отслеживать состояние местных дорог. Я покажу. — Наталья взяла у Стриженова телефон, открыла нужный сайт и, бросив на карту короткий взгляд, резюмировала: — Пока все закрыто. Вряд ли вы сможете объехать заледеневшие участки. Нужно ждать.
— Еще вопрос. — Дмитрий поднялся. — Та машина, что поехала за Лисой, вы помните ее цвет, номер?
Девушка покачала головой:
— Простите, в тот момент я не думала, что это важно. Новый черный «киа-спортейдж» — это все, что я знаю.
Глава 11
Последний свидетель
Дмитрий вышел от Натальи, сел в машину и поехал вдоль улицы. Ему нужно было подумать. Теперь, когда он поговорил с журналисткой, пазл начал понемногу складываться. Получалось, что в годовщину гибели Бьянки Йонсдоттир Лиса столкнулась в баре с убийцей девушки. С убийцей, которого не заподозрила и не нашла полиция. Возможно ли такое?
Допустим, некий человек просто подсел к Лисе за столик. Ей было одиноко, она не стала возражать. Они выпили, разговорились. Возможно, Алиса сама спросила о годовщине смерти Бьянки, захотела узнать подробности, и этот человек рассказал, а потом прозрачно намекнул на причастность к трагедии. Но зачем? Случайно? Не похоже. Скорее, он знал, что делает, хотел развлечься, поиграть с огнем, пощекотать себе нервы, убедиться в собственной безнаказанности. И в то же время был уверен, что ничем не рискует. Думал, русская туристка не придаст его словам особого значения, а если и придаст, кто ей поверит? Дело закрыто. Убийца в тюрьме, а болтать можно что угодно. Вот только он не знал, что Лиса журналист, что она прекрасно разбирается в людях, умеет искать и анализировать информацию.
В ту же ночь она нашла в Сети все материалы дела, все, что было опубликовано в социальных сетях, на новостных сайтах Исландии и других государств. Она снова и снова сопоставляла материалы статей, чтобы убедиться, что слова нового знакомого просто пьяный бред. Но чем больше она искала, тем больше нестыковок видела в деле Бьянки. А слова собеседника уже не казались бессмысленными. Мелочи и неточности позволяли предположить, что в тюрьме оказался человек, не убивавший Бьянку.
Дмитрий притормозил на светофоре.
— Что было дальше, дорогая?.. — вслух спросил журналист. — Он понял, что проболтался и решил убрать свидетеля? Нет, не так. Он расчетлив и самоуверен. Если мы правы, то этот человек хладнокровно убил Бьянку и подставил моряка. Подставил осознанно. Возможно, он даже знал о наркотиках. Такой человек не мог запаниковать. Скорее, ты дала ему понять, что веришь в его историю, собираешься все узнать, доказать и сдать его полиции. Ты сама его спровоцировала, Лиса.
Дмитрий вспомнил слова Эдды о том, что Алиса каждый вечер бывала в баре «Валькирия». Вероятно, мужчина завсегдатай бара, они встретились там снова, или он узнал, что Лиса собирает информацию. Он стал следить за ней, узнал о встрече с Натальей. Но что потом? Зачем Лиса поехала на другой край острова? Тело Бьянки нашли не там, ее родственники живут в Рейкьявике. Тогда что? Может, там, в районе Эхси, раньше жил убийца или было еще одно схожее дело?
Дмитрий потер лоб, прикидывая, можно ли как-то проверить его версию или нет. Какая-то догадка мелькнула в сознании и в ту же секунду ускользнула от журналиста. Он оставил пока попытки собрать эту головоломку и поехал в отель. Как бы там ни было, дороги все еще закрыты. Добраться до перевала Эхси Стриженов не мог. Зато мог дождаться вечера и снова сходить в бар «Валькирия», расспросить о Лисе бармена, работавшего в годовщину исчезновения Бьянки. Быть может, он вспомнит ее и того, с кем она разговаривала? Главное — вытащить из него как можно больше информации. А это Дмитрий умел.
Весь оставшийся день в отеле Стриженов мучился от вынужденного безделья. Он снова и снова проверял дорожные карты и убеждался, что трасса закрыта. Он собирал вещи, которые возьмет в поездку: аптечку, продукты, пледы. Вдруг Лиса найдется, и ее нужно будет накормить, согреть, оказать первую помощь. Шансов на это оставалось все меньше, но Стриженов не собирался сдаваться. К тому же нужно было убить время до вечера, и он предпочитал делать хоть что-нибудь полезное. Закончив сборы, Дмитрий перечитал свои заметки и материалы Лисы, долго ходил кругами по комнате, смотрел в окно, за которым уже начинало темнеть. Но зимой темнеет рано.
Наконец, Стриженов лег на широкую кровать и заснул тревожным сном. В этот раз ему ничего не снилось. И, вынырнув пару часов спустя из вязкой непроглядной дремотной темноты, Дмитрий испугался этого больше, чем кошмара. Темнота не предвещала ничего хорошего.
Он поднялся так резко, что закружилась голова. Осторожно размял ноющую шею. Одернул, разгладил руками одежду, набросил на плечи куртку и второй раз за сутки отправился в бар «Валькирия».
Над барной стойкой в «Валькирии» поблескивали колесиками и шестеренками металлические часы с открытым механизмом. Когда Стриженов вошел в бар, на них было половина девятого. Для центра Рейкьявика — слишком рано. Шумные пьяные компании, молодежь и девушки в коротких юбках еще не вышли на променад, а редкие посетители, по большей части туристы, вели себя сдержанно и тихо.
Дмитрий подошел к барной стойке, заказал кружку пива и приветливо улыбнулся худощавому бармену с длинными русыми волосами, собранными на затылке в хвост.
— Отличное пиво, — похвалил Дмитрий, чтобы завязать разговор. — Местное?
— Местное, — подтвердил бармен, — это «Гарун», крепкое, больше одиннадцати градусов. Одна из десяти самых известных марок исландского пива.
— Десять самых известных?! — Дмитрий присвистнул. — Сколько же их всего?
Бармен только усмехнулся одними губами, вытянув их в тонкую длинную линию. При этом его взгляд остался совершенно холодным и равнодушным.
Дмитрий подумал, что уже видел у кого-то похожую холодную улыбку, такого человека не тронет история Лисы. Подумав, журналист выбрал другую тактику.
— У вас любят пиво, — заметил он, — похоже, это будет не унылая командировка, а праздник хмеля и солода.
— По работе здесь? — проглотил наживку бармен.
— Да, приехал на неделю. Начальство отправило проверить
