Enter - Карл Ольсберг
С другой стороны, можно было предположить, что после оглушительного успеха своих акций АТР возьмет паузу, чтобы усложнить расследование. Все зависело от структуры группы, от того, кто ею руководил и в чем заключались его мотивы. Ведь за нарочитой рациональностью поступков наверняка прятался глубинный мотив, одна из трех основных движущих сил практически любого преступления: тщеславие, месть или страх.
Она очнулась от своих размышлений, когда Айзенберг и Бен вернулись в офис. По их лицам Клаудия поняла, что разговор не удался. Однако она спросила, нет ли новых сведений.
— Тип чуть в штаны не наложил, — сказал Бен. — В глубине души он считает, что АТР правы, но боится в этом признаться.
— Ты думаешь, он связан с АТР?
— Напрямую — нет. Но у него рыльце в пушку. Когда я сказал, что преступники, вероятно, вдохновились его докладом, он разозлился.
— Он, понятно, беспокоится о своей репутации, — возразил Айзенберг. — Очевидно же, что в такой ситуации каждый, кто высказывается критически о технологическом развитии или указывает на исходящие от него опасности, причисляется к террористам. АТР подложила свинью своим же единомышленникам, если хотите знать мое мнение.
— Как скажете, шеф, — ответил Бен и сел за свой стол, демонстрируя желание закончить разговор.
Ощущение Клаудии, что он что-то скрывает, усилилось.
— Господин Клаузен, не звонили из приемной директора Хинтце по поводу встречи? — спросил Айзенберг.
— Еще нет. Сейчас им напомню.
Пока Йаап звонил в приемную Хинтце и согласовывал встречу, на которой Айзенберг рассказал бы о разговоре с Ангессером, Бен вышел из офиса, чтобы выпить кофе. Клаудия пошла за ним. К счастью, в небольшой кухоньке никого не было, и Клаудия могла поговорить с ним с глазу на глаз.
— Бен, что случилось? — спросила она прямо.
Его и без того неприветливая физиономия окаменела:
— А что такое?
— Ты знаешь, я разбираюсь в людях. Тебя что-то гнетет. Всего лишь вопрос времени, когда Айзенберг это тоже заметит.
— Со мной твой номер «я-ходячий-детектор-лжи» не пройдет. Я в эту чепуху не верю.
— Никакой это не номер. Это моя работа — понимать, что происходит в головах людей.
— Называй, как хочешь, но в мою голову никому не залезть, тем более — тебе! В конце концов, есть права личности, даже у полицейских. Так что отвали со своим психодерьмом!
— Я не собираюсь тебя ни в чем переубеждать. Только предлагаю тебе помощь.
— Огромное спасибо, но даже если бы мне и нужна была психологиня, к тебе я бы ни за что не обратился.
Неуклюжая попытка задеть — отчаянная защитная реакция.
— Как знаешь. Только имей в виду, что Айзенберг нам доверяет. Доверие, словно дерево, растет годами, но рухнуть может за секунду.
— Айзенберг тебя подослал почитать мне нотации? Если у него ко мне есть претензии, пусть сам скажет!
— Нет, Айзенберг не знает, что ты что-то скрываешь. Пока не знает.
— Это угроза? — спросил Бен холодным тоном.
Клаудия почувствовала, что дошла до черты, переступить которую значило разрушить отношения с коллегой на долгое время.
— Не говори ерунды! Но помни, что он не дурак. Наверное, он чувствует, что ты утаиваешь от него нечто, и просто ждет, когда ты признаешься. Что бы ты ни скрывал, я уверена, он поможет тебе с этим справиться.
— Огромное спасибо за твой совет, Клаудия. А вот мой совет тебе: иди куда подальше…
До конца дня они не разговаривали. Клаудия с облегчением пошла домой. По пути купила продуктов. Когда она пришла домой, то застала мать сидящей у телевизора.
— Привет, мама! Я вернулась.
Ответа не последовало.
Она положила колбасную нарезку и молоко в холодильник и зашла в гостиную. Мать сидела перед телевизором, впившись пальцами в подлокотники кресла. На экране мелькали новости. Брали интервью у пресс-секретаря службы безопасности полетов.
— Мама? Что там?
Мать в оцепенении глядела на экран. Ее глаза были стеклянными.
— Мама! Поговори со мной!
Мать с трудом оторвала взгляд от телевизора.
— Началось! — сказала она.
— Что началось?
— Машины захватывают власть!
О нет!
— Что за глупость! Парочка террористов сорвала парочку полетов с помощью радиоуправляемых игрушек. Это еще ничего не значит!
— Это предупреждение. По телевизору так сказали. Эти люди хотят предупредить нас о том, что машины отнимают у нас власть!
Клаудия заставила себя сказать непринужденно:
— Это какие-то сумасшедшие фанаты теории заговоров. Они просто привлекают к себе внимание.
— А что если они правы? Повсюду эти компьютеры, кто знает, что они замышляют? Они же круглосуточно следят за нами!
— Компьютеры не умеют думать, и у них нет собственной воли. Они делают то, что говорим им мы.
— Ха! Сколько раз я слышала, как ты ругалась на свой ноутбук, когда он не делал того, что ты хотела. Но это уже не важно!
Клаудия испугалась.
— Что ты хочешь сказать?
Не дожидаясь ответа, она бросилась в свою комнату. Обстановка была без излишеств: скромное рабочее место, книжная полка с научной литературой, шкаф для одежды из IKEA, диван, на стенах — репродукции Кандинского и Миро в рамках. «Как в приемной зубного врача», — заметила Адриана, когда в первый раз пришла к подруге в гости.
Однако сейчас стерильный порядок был нарушен. Экран ноутбука, стоявшего на письменном столе, был разбит вдребезги, клавиатура разломана, кабели вырваны. Повсюду валялись разбросанные куски пластмассы и отдельные клавиши. Молоток — орудие погрома — лежал рядом с ноутбуком.
В полном смятении Клаудия осматривала беспорядок и боролась с подступавшей злостью и разочарованием. (Только бы не закричать.) Это всего лишь ноутбук, к тому же модель четырехлетней давности. Файлы она хранила в облаке по совету Бена. Намного тяжелее материального урона был тот урон, который АТР учинили в голове ее матери.
— Мне пришлось это сделать! Он все время за нами следил через малюсенькую камеру вверху экрана!
Клаудия обернулась. Ее мать стояла на пороге, потупив взгляд. Ее мучила совесть.
— Ты утром принимала таблетки?
— Конечно же, моя дорогая, — солгала она. — Можно мне взять твой айфон?
— Ни за что!
Глаза женщины округлились от страха.
— Но мы должны обезопасить себя! Пока еще не
