Каратель - Роман Феликсович Путилов
А 1: Я понял тебе брат. Жди новостей.
Митинг у отдела радостно выслушал обещания Первого секретаря, который стоя на высоком крыльце, озвучил то, что оговорил с нами. Затем выступил заместитель директора обогатительной фабрики, обещавший плотный контроль со стороны уличных комитетов за работой милиции и уставшие люди, оживленно переговариваясь, стали расходиться. Я дошел до дома Глаши вместе с ее отцом. Мой мотоцикл, как сирота, так и стоял посреди улицы, где я его оставил. Серебряков кивнул мне и молча нырнул в свою калитку, сразу же зашумев запором, замкнул дверь. Я потоптался перед воротами несколько минут. В глубине двора хлопнула калитка, в окне дома вздрогнула занавеска, раздались возбужденные голоса, но ко мне никто не вышел. Поняв, что ничего мне здесь сегодня не обломится, и даже чаю не нальют, я стал заводить «Восход». С третьего раза затарахтел двигатель, в окошке дома опять дрогнули занавески, но больше ничего не произошло. Прогрев двигатель пару минут я развернулся и поехал в тюрьму, надеясь не сковырнуться со своего железного коня в сгущающейся тьме. День был слишком длинным даже для молодого организма.
На следующее утро я проснулся около двенадцати часов дня. За окошком, в ясном небе палило солнце, а напротив меня два человека, старательно пыхтя, бинтовали широкое плечо старшего сержанта Пахомова. Вся левая половина его была покрыто кучей мелких ссадин и царапин, которые кто-то, от души, покрыл тонкий слоем «зеленки». — Доброе утро, Серега. С мотоцикла упал?
-….
— Ты же рассказывал, с двенадцати лет рассекаешь на мотике?
Пахом зло отвернулся, потом не выдержал, одел на нос очки, на правом стекле которых появилась косая трещина:
— Я лет пять с мотоцикла не падал. А сегодня кто-то попытался ребятенка мне под колеса толкнуть…
— В смысле толкнуть? Это как?
— Я мимо магазина ехал, а ты же знаешь, там толпа огромная днем постоянно. Гляжу пацан местный у края дороги стоит, маленький, лет пяти. Я хотел скорость скинут, мало ли, ребенок же, а потом вижу, его за плечо кто-то рукой держит. Ну я чуть-чуть притормозил, и еду дальше, а потом, перед моим носом, пацан через дорогу пошел, как будто, подтолкнули его вперед. Ну, я понял, что оттормозиться не успеваю, и мотоцикл на бок положил. Совсем немного да мальчишки колесом не достал. Сам головой ударился, пока очухался, пацана уже не было.
— Ты парням рассказал?
— А надо?
— Серега, ну ты сам подумай… Представь, ты, на чужом мотоцикле ребенка местного насмерть собьешь? Что тут после этого начнется? Начальника местной милиции под зад ногой, за то, что нас транспортом снабдил, тебя под арест, нас всех, из республики вышлют сразу по отрицательным мотивам. Представь, что здесь после этого начнется? А не видел, кто ребенка толкнул?
— Да, где там. Сейчас вспомнить пытаюсь, и мне кажется, что рука мужская была, не маленькая такая, не женская.
— Вот и думай, что это было. В принципе, при желании, нас любого подставить можно, так что мало никому не покажется.
— Что ты предлагаешь? Строем ходить? Всем в казарме ночевать?
Я вспомнил, что собирался после службы идти ночевать к Наташе и замотал головой:
— Не, я к такому не готов. Просто всем предельно быть аккуратными. Представь, завтра тебе трос поперек дороги натянут в темноте. Подловят тебя, когда ты к своей поедешь, и в темноте, перед твоим носом трос натянут.
Сергей, очевидно, в красках представив себе металлический трос, взлетающий от земли перед его летящим на скорости «ИЖ-Спортом», вздрогнул всем своим исцарапанным и позеленевшим телом.
— Блин, Паша, умеешь ты настроение поднять... Я уже не уверен, что я ночью к своей поеду. Ладно, перед нарядом соберемся, поговорим.
Но собраться перед нарядом нам было не суждено. В два часа нас подняли по тревоге.
Серафима Витальевна проверила краны и электроплиту, взяла сумку и вышла из квартиры. Предстояла поездка в столицу Республики, к зубному технику. В Улусе стоматолог конечно был, но коронки из благородного металла жители поселка заказывали в столице. Женщина вышла из затемненного подъезда пятиэтажки, зажмурилась под яркими солнечными лучами, поздоровалась с сидящими на лавочке у подъезда пенсионерками и повернула за дом, в сторону гаражей. Там, у распахнутых ворот их гаражного бокса сыто фырчала на холостых оборотах красно-оранжевая «шестерка» с маленькой ладьей на маленьком шильдике радиаторной решетке. Хромированные молдинги и колпаки, лелеемой и холимой мужем машины, отражали солнечные лучи, поэтому опасность Серафима Витальевна заметила очень поздно. Ногу в темно-вишневом венгерском ботинке, торчащую из–за створки ворот, Серафима Витальевна заметила уже, когда подошла к машине. Эти ботинки очень нравились мужу, он носил их второй год, но гладкая кожаная поверхность импортной обуви никаких следов износа не имела. Конечно, большая часть заслуг в неубиваемости обуви принадлежала супруге, которая тщательно мыла и чистила каждый день. И вот теперь нога в приметном ботинке и сером носке, высовывалась из-за створки металлических ворот, выкрашенных веселенькой голубой масляной краской. Первой мыслью женщины была «Господи, балбес старый, не выпил с утра таблетку и сердце прихватила». Думая так, и опасаясь самого страшного, Серафима Витальевна шагнула в полумрак гаража. Муж ее, шестидесятилетний пенсионер, бывший технолог местной нефтебазы, скрючившись, сидел привалившись спиной к беленой стене гаражного бокса, а два человека заботливо склонились над ним.
— Господи! Вы скорую вызвали? — судорожно прижав к, вмиг заледеневшему, животу женщина вопросительно смотрела на двух молодых людей.
— Вызвали, вызвали — молодых людей оказалось не двое, а четверо. Двое, склонившиеся над пострадавшим, растерянно обернулись к ней, еще двое что-то искали на полках гаража Серафиму пока не видели.
— Если вы аптечку ищите, то она вон на стене! — рука женщины ткнулась в направлении металлического ящика с красным крестом, аккуратно прикрученным в уголке, возле ворот, который несколько лет назад муж принес с работы.
— Спасибо, мы уже все нашли — два молодых ольца, сжимая в руках какие-то инструменты, быстро двинулись к ней, стараясь ненароком не свалиться в глубокую смотровую яму. Двое, оказывавшие помощь мужу, теперь встали, и женщина с ужасом увидела, что весь живот пенсионера залит чем-то темно-бардовым, почти черным, я новая рубашка в полоску, итальянского производства, зияет множеством
