Светлана Борминская - Священная швабра, или Клуб анонимных невест

Монументальная женщина в чёрном балахоне пела в телевизоре арии, покачивая огромным бюстом, уже полчаса. Старший следователь, устав смотреть и слушать, переключился на новости, а потом и вовсе выдернул штепсель и пошёл спать, хотя арии с новостями обожал.

Он не видел, как в полной темноте в кухонную форточку влезла Белоснежка и прыгнула на подоконник. Длинный шерстяной хвост мелькнул, кошка аккуратно съела бисквит из печёнки из кошачьей миски и начала неторопливо умываться…

Когда Рогаткин проснулся в начале седьмого утра, кошка Белоснежка спала рядом, положив на подушку голову и прикрыв глаза лапой. Рогаткин от счастья чуть не закричал на весь дом благим матом, но смог удержаться и пошёл с ним, то есть с не расплесканным счастьем, на службу в межрайонную прокуратуру.

По дороге думалось о многом, в основном о личном. Одиночество обязывало.

Мимо светофора, у которого он остановился, медленно проехала «спайдер-корса» цвета бургундского вина, и следователю показалось, что внутри он увидел знакомое лицо популярной телеведущей. Автомобиль скрылся в утренней дымке среди сотен машин, а Лев Тимофеевич, быстро переходя дорогу, уже думал о Свете Дочкиной.

«Кажется, что без этой милой женщины я не могу жить!.. Что же я не остался у неё тогда? Ах, тюфяк, тюфяк, как это похоже на тебя, Лев Тимофеевич, — вздыхал он. — А позвоню-ка я ей сегодня вечером, и всё пойму по голосу! Или не пойму?..»

С неба падал снег. Уличный скрипач на углу у прокуратуры пытался играть «Зиму» Вивальди. Рогаткин встал рядом и с большой долей сарказма послушал, отбивая такт ногой и помогая себе портфелем. Уловив знакомые нотки в какофонии разнообразных звуков, старший следователь вытащил из кармана десятку и вручил её музыканту.

Навстречу Льву Тимофеевичу шёл гражданин в длиннополом пальто, и в сопровождении пожилого пуделя. «Где-то я уже видел эту минорную парочку!» — оглянулся на них Рогаткин. Пудель и гражданин остановились и тоже проводили глазами Льва Тимофеевича.

— Хорошие люди нередко выглядят смешными и неловкими, путаются в словах, ногах и в жизни. И к тому же часто заикаются, старина! — едва слышно сказал гражданин, глядя, как Лев Тимофеевич сворачивает к серым воротам прокуратуры, на которых были выкованы щит и меч, а снизу пририсована каким-то хулиганом — нецензурная совесть. Пудель задумчиво гавкнул:

— Я в курсе, хозяин.

Собака и человек обменялись взглядами и пошли дальше.

— Лев Тимофеевич, вы уже на месте? Разделись-разулись?.. Ну, и славненько! — позвонила Рогаткину секретарь прокурора Софья Арнольдовна Зонт. — Зайдите к начальству. Петр Никодимыч гневаться изволят!

И Рогаткин, едва успев снять куртку, выскочил из кабинета.

— Нашли, значит, гробы и солдата, который их вёз? — с сарказмом проворчал Евтакиев, выслушав все результаты командировки в Тихорецк. — Ну, неплохо, неплохо… Не забыли, что за вами рефрижератор и швабра, Лев Тимофеевич? Но главное, всё-таки…

— Рефрижератор, — кивнул следователь.

— Швабра, Лев Тимофеевич! — поморщился Евтакиев. — Срочно, спешно, безотлагательно найдите священную швабру! Мне звонили со Старой площади, и намекали, что скандал выходит нешуточный. Даже местами грандиозный выходит скандал, — шёпотом докончил прокурор.

«Перспективы относительно швабры не совсем хорошие, даже, можно сказать, абсолютно плохие!» — подумал Рогаткин.

— Среди воров есть счастливые люди, — тем не менее, вслух пробормотал он.

— Кто бы сомневался! — согласился прокурор и, помолчав, спросил: — А почему вы так думаете, Лев Тимофеевич?

— В музее Кристальди есть более ценные сокровища, а вор взял швабру с позолоченной ручкой! — криво улыбнулся следователь. — Полное отсутствие логики! Я почти уверен, что у него проблемы с образованием. Ну, в смысле, образованные люди, как известно, крадут вагонами…

Прокурор громко кашлянул.

— Лев Тимофеевич, езжайте сегодня же в музей, а на досуге пораскиньте умом о тех, кто напал на рядового Шабалкина и украл рефрижератор, — откашлявшись, буркнул он.

— Я только о рефрижераторе и думаю! — заверил Евтакиева Лев Тимофеевич, и откланялся.

На выходе из прокуратуры Рогаткин нос к носу столкнулся с господином, который вышел из «бентли-континенталя» и наклонился, чтобы завязать шнурки.

«Золотой мобильный, золотая расчёска, золотые очки, ручка, часы и даже шнурки с золотыми наконечниками», — немного рассердился на убедительного посетителя Лев Тимофеевич. Он располагал сведениями, что это Гончаров, владелец холдинга «Тара. Упаковка. Удобрения».

Бизнесмен и следователь, едва взглянув друг на друга, разошлись в разные стороны. Они не были знакомы, к тому же Лев Тимофеевич спешил в галерею Фирюзы Карнауховой.

У уличных касс галереи было не протолкнуться, но Лев Тимофеевич терпеливо выстоял довольно длинную очередь и, незаметно, как ему казалось, подошел к тому месту, где ранее недолго экспонировалась швабра. Там было пусто, лишь висела какая-то веревочка…

Мимо с веником под мышкой прошла уборщица в синем халате и ехидно покосилась на Льва Тимофеевича.

— Здравствуйте! — сняв очки, улыбнулся как можно шире Рогаткин. — Я следователь, — напомнил он. — Помните нашу интересную беседу?..

— Я всё помню, мил человек, — уборщица переложила веник в левую руку, и, встав на цыпочки, приблизила своё лицо к лицу Льва Тимофеевича. — Так, может быть, ты швабру и унёс? Я не забыла того прекрасного момента, как ты топтался тут! А ну-ка, дыхни…

Лев Тимофеевич оскорблённо дыхнул и закрыл рот. Уборщица отпрянула.

— Огурцами закусывал? — угадала она.

Лев Тимофеевич, уронив портфель, вытащил из кармана своё удостоверение старшего следователя, и сунул его под нос уборщицы, кляня себя почём зря, что почему-то всегда пасует перед ними. В ответ уборщица тоже вытащила удостоверение. «Президент Всея Руси — Пуговицына Мария Ивановна» — значилось там.

— В метро приобрела, — бережно убрав «президентские корочки» в нагрудный карман халата, Мария Ивановна шмыгнула носом и отошла от Льва Тимофеевича по своим делам.

— Ну, подождите же! — обескуражено воскликнул следователь. — Я имею к вам пять, нет, шесть вопросов, Марь Ивановна! Ведь украли священную швабру, а вы, вполне возможно, могли видеть похитителя.

— А я тут при чём? Привязался! Отстань, смола! — огрызнулась Мария Ивановна.

Лев Тимофеевич вздохнул и, стараясь не следить, пошёл на выход. Кочующий музей редкостей Кристальди постепенно заполнялся интересующимся археологией народом, а у Рогаткина вдруг заболело сердце.

Улица Большие Каменщики.

«Мне надо на первый этаж, в квартиру номер два», — достав блистер с валидолом и выдавив оттуда таблетку, вспомнил следователь.

Положив таблетку под язык, Рогаткин вошёл в единственную дверь на фасаде здания, из которой нещадно воняло кошачьей мочой. Лев Тимофеевич был удивлён и растерян, он невесть почему решил, что известный коллекционер Натан Бубс живёт, если не в апартаментах с евроремонтом, то в приличной охраняемой квартире, но перед ним был абсолютно гнилой купеческий дом с просевшими потолками постройки середины 19-го века.

А надо вам сказать, что перед тем, как поехать в гости к Бубсу, старший следователь сначала зашёл в аптеку за валидолом, а затем в винный бутик, чтобы купить виски «Джек Дэниелс». Полюбовавшись на сёмгу в соседней лавочке, Рогаткин приобрёл увесистый кусок рыбы, и, наконец, был готов отправиться к Бубсу, но у магазина, позвякивая медными колокольчиками на щиколотках, пели кришнаиты. Лев Тимофеевич остановился и, отбивая ногой ритм, попел вместе с ними, поскольку был очень музыкальным человеком! Кришнаиты проводили Льва Тимофеевича негромкими аплодисментами.

— Мы тут через день поём, — отзывчиво пояснили они. — Приходите, Лев Тимофеевич!

— Совет вам и любовь! — сдержанно попрощался старший следователь.

— Пойдёмте с нами, чаю с тортом попьём! — предложили кришнаиты.

— В другой разок, — кивнул Рогаткин. — Дела, дорогие мы.

Итак, он вошёл в дверь старого дома на задворках улицы Большие Каменщики и постучался старинным молоточком в дверь, на которой висела табличка «БУБС». Через полторы минуты дверь скрипнула, и на пороге возник очень толстый одышливый старик в полосатой пижаме. Торсом и выпуклостью жёлтых глаз Бубс живо напомнил Рогаткину сеньора Кристальди.

— Простите, — начал Рогаткин.

— Да, — согласился Бубс.

— Вы Бубс Натан Фридиевич? — уточнил старший следователь.

— Возможно, — старик шумно выдохнул и повторил: — Вполне возможно, что я Бубс! А вы кто?..

— Лев Тимофеевич Рогаткин, следователь межрайонной прокуратуры, — Рогаткин щёлкнул каблуками.