Оксана Обухова - Темная лошадка
— Хорошо. Но только институт не прогуливать.
Рената тут же развернулась ко мне и начала трещать без умолку:
— Феррари я тебе точно не гарантирую, если только под заказ. Я например, выбрала себе Рено. Правда классно звучит — Рената на Рено. — И без всякого перехода от автомобильной тематики: — А твой муж кого-нибудь убивал?
— Рената, — укоризненно протянула мачеха, — что за нездоровый интерес?
— А что? Классно…
Аккуратно облизав десертную ложечку, Бьянка, с некоторой, прямо скажем, ревностью, прошелестела:
— А Феррари, ты, разумеется, хочешь красного цвета?
— Нет. В Вероне у меня была черная машина. Это Энцо ездил на красной.
— У вас было два Феррари?! — простодушно восхитилась Рената.
— Нет. Три. На красной машине с черным верхом шофер возил свекровь. У Энцо акции этого автомобильного концерна, так что… — я развела руками, — покупать машины у самих себя, вполне разумно.
По-моему, последним текстом я убила даже Михаила Петровича. Сраженный буйной фантазией сыщицы Софьи, он утер рот салфеткой и, покачивая головой, поднялся из-за стола.
— Папа! — крикнула ему вслед дочь. — А ты знал, что у Софьи было три Феррари?
— Ну конечно, детка, — обескуражено ответил Кутепов, пораженный в самое сердце моим враньем.
— И ничего нам не сказал?! — проскулила Рената.
— По-моему, в их семье не любят лишних разговоров, — подколол меня «дядя Миша». — Омерта, знаете ли.
— Клятва молчания, — с непередаваемым выражением, протянула Рената и посмотрела на меня взглядом Винни-Пуха. Думаю, именно так плюшевый медведь смотрел на бочку с медом — восторг, обожание и желание съесть.
В тот вечер вся женская составляющая семьи Михаила Петровича собралась в детской и, рассеяно переставляя кубики, слушала «вольные итальянские бредни».
Боже, что я несла?! Бред, ахинею, сорок бочек арестантов. Марио Пьюзо и Френсис Форд Коппола, могли бы гордиться — «Крестный отец» не прошел для меня даром.
— Только никаких фамилий, — загодя предупредила слушателей. — До сих пор не могу отделаться от привычки не упоминать их всуе.
Причина такой скромности была совершенно иной — кроме фамилий Медичи, Да Винчи и Пестолоцци, ничего путного, впопыхах, на ум не приходило. Да и запутаться можно. Я окрестила фантомы родственников «дядя Марио», «дядя Пьетро», «тетушка Сильвия» и так далее, и, в конце концов, так естественно и органично заплутала в именах, что никто этого кроме меня не заметил. Я перепутала, что называется, у кого коза, у кого корова, кого похоронили, кому дарили пистолет.
Сердца слушателей были завоеваны. Бедная итальянская родственница оказалась редкой диковинкой. Прям, хоть сейчас ее за деньги показывай. Экзотика в непосредственной близости от очага, что лучшее можно предложить нескольким женщинами, запертым в доме?
Я была обласкана вниманием и с ужасом думала о том, что будет написано на этих лицах, когда правда выплывет наружу. Упрощенно можно сказать так — меня покроет несмываемый позор. Пожалуй, в этом случае мне действительно будет лучше перебраться в Верону.
«Итальянский я уже знаю,» — со вздохом подумала я, когда Рената попросила сказать что-нибудь по-итальянски, и вспомнила все четыре фразы вызубренные для общения с официантами в ресторанах Венеции. Произнесенные скороговоркой, они произвели впечатление.
Я засунула страх грядущего разоблачения в самый темный угол сознания и пустилась общаться напропалую. Настоящий агент под прикрытием не должен отвлекаться на личные ощущения. Мои цели в этом доме определены — я должна стать здесь другом любой ценой и добывать информацию.
Не ради себя или Туполева, а ради этих людей. Все остальное пустяки и смятение чувств. Надеюсь позже, мне простят эту невинную ложь.
В половине одиннадцатого утра, когда я уже вся собранная пила на кухне третью чашку потрясающего кофе в исполнении Сидора Поликаповича, в дом ворвалась энергичная Рената.
— Ты готова? Отлично. Тогда поехали, Васильев ждет, хотя Феррари не обещает.
Господи, прости мою душу грешную. Может быть, позвонить Туполеву и попросить достать Феррари напрокат? Назар Савельевич может и Боинг напрокат обеспечить…
Рената трещала без умолку. Если раньше я не могла добиться от нее пары связанных слов, то теперь она поливала меня водопадом стихийной мысли. Мысли эти, не завершаясь, перетекали с одного места на другое и капали мне на макушку, как увесистые капли с крыши.
— Я ему, прикинь, — отвянь. А он мне… ой, светофор. Проскочили. Вчера тут стоял гаишник с таки-и-им, пу-у-зом! Весь обзор пупком перегораживал. А потом мне — «девушка, вы, что знаков не видите»?! А я ему — «дядя, вас нарочно так откармливают, что вы все знаки загораживаете?». А в Италии все мужики худые? Слу-у-ушай, а может, махнем летом в Альпы?! Прикинь, все на море парятся, а мы с тобой в сугробах ультрафиолет ловим…
Энергичная девушка. Дитя сумасбродного времени и сумасшедших скоростей.
Еще выезжая со стоянки от дома, я заметила, как следом за нами из-за микроавтобуса вынырнула неприметная вишневая девятка. На светофоре, который Рената перемахнула под мигающий желтый, зацепив колесами красный, я получила возможность оглянуться. В девятке, на передних сиденьях нервно подпрыгивали два мужика и, судя по артикуляции губ, поливали матом беспечную водительницу. Я мужиков пожалела:
— Затормози у ларька. Сигареты кончились.
— А меня в детстве за сигарету папка выпорол! — донесся из раскрытой дверцы вопль мне вслед. Я шла к ларьку и высматривала «Парламент».
Пока расплачивалась и получала сигареты, убедилась, что нервные филеры уже сидят в машине неподалеку и утирают просторными платками обширные лбы.
Рената беседовала по телефону:
— Да, да, договорились. Целую, — и быстро убрала мобильник в карман. — Поехали?
Огромная выставочная стоянка автосалона сверкала под солнцем лакированными кузовами. От ярких бликов рябило в глазах, от разнообразия экземпляров кружилась голова.
— Выбирай! — радушно махнула рукой Рената в сторону четырех рядов сверкающих иномарок, и расцвела улыбкой, подходящему к нам высокому импозантному мужчине. — Добрый день, Сергей Иванович. Я вам клиентку привезла. Комиссионные светят?
Рената обернулась ко мне и улыбка на ее лице завяла — никакой потенциальной клиентки в поле зрения не наблюдалось. Я сидела в ее Рено и судорожно натягивала на голову желтую бейсболку, которую нашла на заднем сиденье. Прятала под кепку волосы и радовалась, что не забыла дома, непроницаемые как ночь, очки.
«Ну и влипла,» — мелькала мысль под желтой бейсболкой. Я редко показывалась на людях с Туполевым, официальные мероприятия можно перечесть по пальцам одной руки: мизинец принадлежал открытию сети авто-заправок. Поздравления от Туполева и меня за спиной, принимал тот самый господин, что сейчас с лучезарной улыбкой разыскивал сгинувшую покупательницу.
«Все равно разыщут и достанут», — подумала уныло и, стараясь скукожиться в гримасе до неузнаваемости, выбралась из автомобиля:
— Голову, знаете ли, напекло. Болит что-то, мигрень наверно.
Рената засияла оскалом и протянула ладонь в мою сторону:
— Позвольте представить. Моя троюродная сестра Софья. Из Италии. Из Вероны. Хочет Феррари.
— Очень приятно. Сергей Иванович, хозяин этой конюшни, — мужчина галантно потряс мои ледяные пальцы и сочувственно высказался: — Пожалуй, у вас действительно мигрень. Знобит?
— Слегка, — проблеяла я и услышала Ренату:
— Ну как там насчет Феррари? Желательно черного…
— Увы, увы, — развел руками Васильев, — ни одной штучки на складе не завалялось. А вас интересует именно эта марка? — Сергей Иванович внимательно вглядывался в мое лицо.
— Соня привыкла к Феррари, — ответила вместо меня деятельная «сестрица», — у них в Вероне три штуки было. Правда, Соня?
Только женщина с восторгом принимает историю об автопарке из трех одинаковых, разноцветных иномарок. У мужчин такой феномен вызывает легкий скепсис.
— И какой серии? — спросил хозяин магазина.
Я была готова провалиться сквозь землю. Лично взрыхлить когтями асфальт, уложить его рядами на голову и дышать черноземом, как есаул всех времен и народов Олег Газманов. «И ноздрями землю втяну», имеется в виду.
Я уже собралась ласково прощебетать «ах, каких только железяк не напихают в эти машины эти мужчины» и притвориться блондинкой, только для виду перекрашенной в каштановый цвет, как у Сергея Ивановича что-то щелкнуло в голове, и он перестал задавать умные вопросы бестолковой женщине. Подхватил меня внезапно под локоток и увел к перламутровой, как елочная игрушка Ауди.
— Обратите внимание, прекрасный экземпляр… — и, оглянувшись на Ренату, быстро шепнул, — рад видеть вас снова, Софья. Такую женщину трудно не вспомнить.
