Анна Данилова - Если можешь – прости
– Я Татьяна, – сказала девушка, внимательно меня разглядывая. – Вы от Лены?
И я, забыв об осторожности, молча кивнула головой. Если бы вдруг оказалось, что это не Татьяна или же что она заодно с Борисовым, мне пришлось бы трудно. Но мне повезло.
– Я рада… Что с ней? Как она? Он ее так бил, так бил… Просто зверь… – она разговаривала шепотом. – Скажите ей, что с детьми все в порядке. А Борисов… Он пьет. Честно говоря, я боюсь его.
– Где дети? – спросила я, хотя и так знала ответ.
– У себя в детской. А что? Постойте… Вы приехали за детьми?
– Да.
– Но если я вам их сейчас отдам, то Борисов меня убьет. Найдет и убьет.
– Тогда пойдемте с нами, – сказала я, чувствуя, как за моей спиной возник Петр. – Решайтесь! Если вы поедете с нами, а мы друзья Лены, то ничего с вами не случится. Больше того, я дам вам денег, чтобы вы смогли решить свои семейные проблемы. Я имею в виду вашего брата…
– Ясно… – на щеках Татьяны проступил румянец. – Значит, вы действительно от Лены.
– Вам стоит только привести сюда детей, одеть их и выйти с ними из квартиры. Через пару минут вы увидите Лену.
Не успела я договорить, как раздался телефонный звонок. Я от страха забыла, кто я и зачем сюда пришла. У меня даже в глазах потемнело.
Татьяна достала из кармана юбки телефон.
– Да. слушаю… Хорошо, я приготовлю…
Она, глядя на меня, вернее, как бы сквозь меня, разговаривала с кем-то, договариваясь об ужине. Я была уверена, что она говорит с Борисовым.
– Да-да, я поняла… И шампанское куплю и поставлю в холодильник. Икра еще есть, две банки, и масло. Я приготовлю бутерброды…
Она закончила говорить, выключила телефон и сунула его в карман.
– Борисов звонил, сказал, что вечером будет не один, попросил приготовить курицу…
– Я слышала, – сказала я. – Так что? Сколько нужно денег, чтобы вылечить вашего брата?
– Мне неудобно… Тем более, что я сама собиралась уйти… Вы действительно сможете помочь мне спрятаться на время?
– Да, я обещаю.
– Тогда я мигом… Я быстро… Сначала одену детей, потом соберу их вещи… Господи, что я делаю…
– Запри квартиру и возьми ключи! – догадалась я крикнуть ей вдогонку.
– Поняла! – кивнула головой Таня и бросилась в глубь квартиры, мы же с Петром оставались стоять на пороге, прислушиваясь к звукам в подъезде.
Я, испытывая теперь уже настоящий страх перед Борисовым, который, как мне тогда казалось, мог появиться на лестнице в любую минуту (большой, в шубе, с пистолетом наголо!), спросила себя, а готова ли я, трусиха, навести шороху в ресторане Миши, направив дуло пистолета в голову Иванова. Но вместо ответа в моей голове звучал колокол, звук был пространственным, долгим и пустым… Как и моя голова.
Через несколько минут, когда я уже чувствовала, как силы покидают меня, я увидела розовые мордашки малышей – Танюши и Аркаши, закутанных в меховые шубки и в нахлобученных глубоко на головки толстых вязаных шапочках, и вмиг повеселела.
– Привет! – я помахала им рукой, после чего мы с Петром подхватили детей, два больших пакета с детскими вещами и бросились по лестнице вниз. За нами бежала, одеваясь на ходу, перепуганная собственной решительностью Татьяна.
Мы выбежали из дома, Лена, увидев нас из машины, словно оттаяла, ожила, выскочила, чтобы открыть дверцы и багажник, и вот через несколько минут салон Петиной машины уже оглашался детскими радостными воплями, счастливыми восклицаниями Лены и щебетаньем Татьяны. Мое сердце забралось вверх и застряло где-то в горле – так распирала меня радость от сознания того, что мне удалось сделать доброе дело, что я вернула детей матери.
– Танечка, моя дорогая девочка… – Лена осыпала поцелуями дочку. – Аркаша, мой родной. Господи, мне просто не верится…
Я украдкой наблюдала за тем, что происходит позади нас, в зеркало, и слезы покатились по моим щекам. Нет, все-таки я не в своих родителей. Уж слишком эмоциональна, впечатлительна. Так нельзя, если я хочу чего-то добиться в жизни.
Между тем Лена окончательно пришла в себя, разморозилась, улыбка освещала ее бледное лицо.
– Таня, как же я благодарна тебе, что ты согласилась… Я думала, что ты побоишься… Ты не переживай, Виолетта даст тебе денег… Если она что-то обещает, то непременно сделает, она – святая…
Я почувствовала, как она мягко потрогала мое плечо, словно проверяя, на месте ли я и не снится ли ей все это.
– Да дело не в деньгах! – воскликнула няня. – Мне и самой было уже страшно оставаться там с Борисовым… В тот день, когда он выставил тебя, он пил. Много и страшно пил. Потом явилась эта сука, они вместе пили, потом… Словом, они не замечали меня, вели себя, как… (она понизила голос) скоты… Думаю, твой Борисов повредился рассудком, раз такое вытворяет… Я вообще не знаю, что с ним происходит… А еще… еще они курили, потом хохотали… Знаешь, на него кто-то действует, влияет, думаю, кто-то из его друзей… Он раньше таким не был, ты же знаешь.
– Да бог с ним, Таня, главное, ты здесь, с детьми… И ничего не бойся. Они, Виолетта и Петя, хорошие люди… Еще моя соседка, Зоя, она прекрасный человек, это она спасла меня, я тебе потом все расскажу…
– Знаешь, я все ждала, что Борисов одумается, что начнет тебя разыскивать, я прислушивалась к его телефонным разговорам, ну, думаю, сейчас позвонит своему начальнику безопасности, и тот начнет тебя искать… Но он по телефону говорил только о делах, да еще с сучкой этой разговаривал…
– Таня, прошу тебя, не надо о нем… Мы сейчас должны думать о детях и о том, чтобы он нас не нашел. А он будет искать, обязательно… Детей будет искать. Ты должна будешь связаться со своими родственниками, которые у тебя есть, и предупредить их о том, что к ним наведаются люди Борисова… Пусть они на время уедут куда-нибудь.
– Я понимаю…
Я слушала их и удивлялась тому, как же изменилась Лена. Выходит, до той минуты, пока она не увидела детей, она не верила в мой план, в меня. Считала, что я полная дура, раз решила так рискнуть. Хотя, скорее всего, дело было все-таки не во мне. Что-то надломилось в ней самой, когда она лишилась любимого (почему бы и нет?) человека, детей, да и крыши над головой. По сути, ее жизнь разрушили до основания, от таких событий любой свихнется.
Конечно, я была горда тем, что у нас все получилось. Правда, меня настораживало, что все вышло как-то словно само собой, легко, как по маслу. Если бы я знала, что ждет всех нас впереди, не знаю, что я бы предприняла… Может, и сбежала бы… Хотя разве не для того будущее скрыто от нас намертво, запечатано накрепко, чтобы мы более-менее спокойно могли жить, пусть даже и совершая непростительные ошибки. А то, что я совершала их одну за другой, я понимала это каким-то своим внутренним чувством. Кроме того, я всегда, с тех самых пор, как прибрала к своим рукам чужие деньги, всем своим организмом чувствовала что-то неладное. У меня болели живот, голова, а еще было ощущение, словно я лечу в пропасть или… наоборот, взлетаю куда-то очень высоко и боюсь взглянуть вниз.
Но в тот момент, когда мы всей гурьбой высыпали из машины в Денежном переулке (название-то еще какое – бабушка словно заранее знала, что вся моя жизнь в будущем будет пропитана денежным духом!), я была, повторяю, горда и счастлива тем, что мы привезли с собой детей. Да к тому же еще и с няней! Мой практичный ум сразу же превратил няню с помощницу по хозяйству. Пока мы, взрослые, будем решать наши проблемы, убивать злодеев и возвращать имущество (тогда еще слово «убивать» не особенно-то напрягало меня), няня Таня останется дома с детьми, будет готовить нам еду, прибираться. Таким образом, в квартире будет соблюдаться порядок, который был всем нам, с взъерошенными мозгами, просто необходим. Мне еще моя покойная мама говорила, Виолетта, детка, приберись в своей комнате, глядишь, и мысли твои будут в порядке, и жить станет легче. Моя мама вообще порой выдавала такие правильные перлы. К примеру, заставляла меня часто мыть голову, считая, что таким образом становится чистым и прозрачным мое мироощущение. «Помой голову, детка, вот увидишь, как тебе станет хорошо, да и жить легче…» У меня всегда были длинные волосы, и моя мать, очень странная женщина, в которой было намешано всего понемногу (нежность, грубость, алчность, цинизм, что-то животное и страшное, практичность, любовь, страсть, и все это в коньяке, как пьяная вишня), всегда четко следила за тем, чтобы в доме не переводился хороший шампунь. Кроме того, она откуда-то знала превосходные рецепты масок для волос, ее часто можно было застать в ванной комнате за тем, как она, с бодуна, не проспавшаяся, в своем любимом атласном, желтом в красных и розовых розах, халате смешивает в фарфоровой миске разные масла, витамины, колдует с медом и желтками и, готовя питательную смесь, всегда спрашивает меня, если я оказываюсь рядом, купила ли я в ветеринарной аптеке витамины для конской гривы…
Не знаю почему, но когда я собрала под своей крышей такое количество людей, я вспомнила свою мать и даже на какое-то время словно стала ею. Во всяком случае, я это как-то почувствовала. Разве что я была все же Виолеттой и как могла постаралась обеспечить всех своих новых друзей всем необходимым.
