Андрис Колбергс - Человек, который перебегал улицу
Заявка на рацпредложение была краткой. Она уместилась на неполных двух машинописных страницах. Значительно больше места в папке, которую он передал Валентине Мукшане, заняли эскизы.
Вильям даже не заметил ироничной усмешки Валентины, когда она заглянула в папку.
— Хорошо, — сказала Валентина, — рассмотрим, тянуть не станем!
— Чем быстрее предложение будет внедрено в производство, тем лучше для фабрики…
Не прошло и недели, как Вильяму официально объявили о дне, когда будет рассмотрено рацпредложение.
Автор отгладил сорочку, повязал новый галстук, надел костюм, который сидел на нем, как литой, и до блеска начистил туфли. Ему нужна была уверенность, что выглядит он безукоризненно, он полагал, что это придает силы, ведь ему предстояло убедить комиссию.
В комиссию вошли три человека — бригадир слесарей-ремонтников «Моды», Мукшане (она вырядилась в желтый брючный костюм) и пухленькая блондинка из министерства. Комиссия собралась после окончания смены, когда столы были свободны, и настильщицы уже разошлись. Мукшане попросила Вильяма начертить костюм пятьдесят второго размера. Пока Вильям чертил, комиссии делать было нечего, и она решила выйти в коридор покурить.
Вильям быстро чертил тоненьким мелком. И хотя он был уверен в результате, но все-таки волновался. Нет, все кончилось удачно, чертеж получился точно таким же, как на эскизе.
Закончив, он хотел было идти за комиссией, но она вернулась сама.
— Итак, начнем по пунктам! — блондинка из министерства мило улыбнулась, окинув чертеж коротким оценивающим взглядом, открыла папку и извлекла заявку Вильяма. — Прежде всего о тех двух сантиметрах ткани, которые могут сэкономить настильщицы… — продолжала она, глядя в заявку. — Прием, так сказать, известный и сомневаться тут не в чем…
— Пусть вас не волнует, что прием известный, — заулыбался бригадир ремонтников. — Гонорару это не повредит. Если такой способ на нашей фабрике не применяется, то его внедрение уже считается рационализаторским предложением.
— Послушайте, Аргалис, — вступила в разговор главный инженер. — То, что вы предлагаете, было старой новостью еще в те времена, когда я училась в техникуме. И если я не ввела это в «Моде», то только потому, что не позволяет специфика нашего предприятия. Закройный цех тесен, а предлагаемый вами метод понизит производительность труда настильщиц на тридцать процентов. Швейным цехам просто нечего будет шить, ибо закройщики не будут поспевать, и фабрика останется без плана.
Вильям учитывал, что производительность труда настильщиц снизится, но не думал, что на тридцать процентов.
Мукшане тут же в цехе закурила папиросу и сердито продолжала:
— Вы предлагаете кроить два размера из одного настила, но и это не бог весть какое открытие. Это знает каждый профессионал. Но длина наших столов этого не позволяет! Не позволяет! Вы понимаете? Не позволяет!
— Столы можно сделать длиннее, это ведь элементарно!
— Но пока, их нет! Когда будут, тогда сможете подавать рацпредложения и набивать деньгами карманы за премудрости, высиженные другими!
— Валечка, а разве столы — проблема? — спросила блондинка.
— Конечно, проблема. Все это надо согласовать с пожарниками, строителями и еще черт знает с кем. Да ты не волнуйся, мы подумаем!
— Подумайте! — примирительно сказала блондинка из министерства.
Дальнейшее произошло с молниеносной быстротой. Мукшане взяла у блондинки папку с чертежами и заявкой и бросила ее перед Вильямом на стол.
— Заберите! Труды, сделанные в расчете на вечность, не устаревают! У вас там одни лишь двухразмерные эскизы.
После этого прозвучало «До свидания!», «Продолжайте, продолжайте, в следующий раз будет удачнее!», и комиссии в закройном цехе как не бывало.
Вильям остался, он чувствовал себя так, будто его не то холодной водой окатили, не то оплевали. Лишь спустя какое-то время он спохватился, что ему надо было доказывать и показать, что средние — наиболее ходовые размеры костюмов, именно их запрашивают торговые работники — можно выкраивать на тех же столах, но он не решился бежать вслед за комиссией. У него было такое чувство, что его рацпредложение для «Моды» скорее всего нежелательно. Однако, он не понимал, кому выгодно, что вместо экономии ткань кромсают на тряпки. И как ее действительно кромсают, он видел ежедневно. Он отыскал в записной книжке телефон Константина Ивановича.
— Добрый вечер! — раздался в трубке радостный голос. — Заходите, выпьем по рюмочке… Ах да, совсем забыл, что вы не пьете! Тогда я поставлю чай. Может быть, кофе? Нет, нет… Мне все равно.
Вся обстановка гостиной Константина Ивановича, приобретенная еще до войны — массивная, добротная, округлая. Даже чайник и чашечки были довоенные, кузнецовские, под стать буржуазному вкусу.
— Сыграем в шашки? — мягким голосом предложил хозяин.
— Сыграем! — Будет легче говорить, подумал Вильям.
Они пили чай и играли в шашки.
Вильям постепенно рассказал обо всем, что сегодня произошло в цехе, но Константина Ивановича, казалось, интересовали только шашки. Вдруг он как бы между прочим сказал:
— Не дождетесь вы этих длинных столов… — То забудут запланировать средства, то не найдется изготовителей на такой заказ… Думаю, ваше предложение уже сгорело синим пламенем…
— Пусть мне дадут двух плотников, и я удлиню столы за неделю!
— Мое рацпредложение тоже сгорело синим пламенем…
— Что?
— Мое, правда, не было так тщательно разработано, как ваше… Я просто предложил уменьшить нормы расхода материала в двух размерах…
— Что же это происходит? — Вильям вскочил. — Неужели Мукшане — тупица?
— Нет, она умная. Пойдете жаловаться к директору — ничего не добьетесь! В министерство — то же самое! Никто этот материальчик воровать не станет, его порежут на тряпки, и все будет по закону. А жаль — хороший материальчик!
— Если бы воровали, это я еще понимаю… — Вильям налил себе чаю. Быть может, это рефлекс — как только случалась напряженная минута — ему хотелось что-нибудь разливать. Но водки не хотелось.
— Я человек маленький, образования тоже мало… Мне они сказали, что это дело государственное…
— Тратить на костюм три метра материи, если можно пошить из двух восьмидесяти?
— Мне они сказали, что дело это государственное… Ткань, которую мы получаем, должна быть метр сорок шириной, но иногда она уже. То ли от сушки, то ли от краски — мало ли где ошиблись, и пожалуйста, — на сантиметр села… Тут надо вызывать представителей ткацкой фабрики, составлять акты, грузить в контейнеры, отправлять обратно… А цеха простаивают…
— Цеха могут тем временем шить что-нибудь другое…
— А если заказы окажутся невыгодными. Этого боятся. Да и с какой стати шить что-нибудь другое? Если у меня такая свободная норма расхода материала, как сейчас, по мне этот материал пусть хоть на два сантиметра будет уже. Или еще… Случается брак… Случается, костюмы из магазина возвращают… Если у вас такие свободные нормы, вы в любой момент можете скроить пятьдесят костюмов, а присланные обратно изорвать на ветошь. И еще парочку костюмов всучить завмагу, чтоб держал язык за зубами: за брак-то премию срежут у администрации. Или опять-таки… В конце года до плановых заданий экономии тканей министерству не хватает пары сотен метров. Сейчас же звонят в «Моду», мол, спасайте. И «Мода» моментально «сэкономит» в аккурат столько, сколько министерству нужно. Уж закройщики выкрутятся! Сэкономят! Чем не передовики? Да их озолотить мало! Понятно теперь, какой это важности государственное дело — скроить костюм из трех метров, а не из двух восьмидесяти. Так мне и сказали — государственное!
— Тоже мне государство! Начинается в нашей конторе, и кончается в министерстве.
— Вот и я говорю, что столов этих вам не видать…
— Да, наверное, не видать…
— Это уж точно.
Глава 13
Было весело. Выбравшихся на свежий воздух горожан пьянило не только ячменное пиво и сухой жар финской бани, но и желтые цветочки, пробившиеся на берегу.
В реке плескались вконец озябшие мальчишки — вода была все еще холодной. Любители сауны с клубящейся от пара спиной вылетали из бани, а через полминуты, покрываясь гусиной кожей и стуча зубами, еще проворнее бежали обратно. Голые ступни шлепали по мокрой лесенке, соединявшей сауну с речкой. Яркие купальники женщин на фоне еще коричнево-зеленых и выглядели необычайно красочно.
Вильям так и не понял, то ли работники базы сняли у колхоза баню, то ли же прямо с пивом получили как вознаграждение за какую-нибудь спецуслугу. Впрочем, его это не интересовало. Он сюда никогда не попал бы, если бы накануне вечером не позвонил Цауна и не расхныкался, чтобы Вильям выручил.
