Наталья Перфилова - Короля играет свита
– Не прав! – раздался сверху тоненький, почти детский голосок. – Какая разница, что нюхать, если душа вся искорежена и сердце разбито? Мне жизнь без Анюты не мила, я умереть хочу.
Все с интересом посмотрели на маленькую щуплую фигурку, свесившуюся с верхней полки. На грязном от слез и саже лице поблескивали огромные воспаленные глаза.
– Пусть меня накажут, но я отомстил за измену, – гордо произнес мальчишка.
– Ну и дурак, – безразлично откликнулся Гриша. – Подумаешь, дверь поджег. Это разве месть? Она в два счета все восстановит, за твой же, между прочим, счет. Жить будет припеваючи, о тебе, родимый, и не вспомнит ни разу. Ей даже удобнее станет по мужикам шляться, не будет всякая мелюзга под ногами мотаться.
– Мне восемнадцать уже! – обиделся паренек.
– А ей тогда сколько? – подал голос Степаныч.
– Пятнадцать.
Мужики переглянулись и заржали так дружно и заразительно, что в камеру немедленно заглянул встревоженный охранник:
– Чего шумите? Ты же мне тишину обещал, Морозов, в обмен на карты. Смотри у меня.
– Извини, начальник. – Леха даже руку к сердцу приложил, изображая раскаяние. – Просто мальчик у нас тут в сортир захотел, сопроводить бы надо…
– Самохин, что ли? Павел? Обойдется, – ответил охранник. – Его минут через тридцать все равно выводить.
– Куда его, болезного? В психушку?
Мальчик в ужасе сжался в комок у себя на верхней полке.
– Типун тебе на язык, Морозов. Выпускают парня на свободу. Говорят, его подружка уговорила мамашу забрать заявление.
Дверь снова с лязгом захлопнулась.
– Повезло тебе, Павлик, – нравоучительным тоном затянул Степаныч. – Пусть этот случай станет для тебя уроком на всю оставшуюся жизнь…
Поняв, что старик всерьез намерился прочитать мальчишке нудную, но поучительную, по его мнению, лекцию, остальные обитатели камеры приуныли. Потом Гриша с Лехой вновь взялись за карты, а Игорь полез на свободную верхнюю койку, чтобы немного подумать, привести в порядок возбужденные мысли и решить, как вести себя в этой нелепой ситуации дальше.
Минут через пятнадцать, действительно, Павлика попросили на выход с вещами, чуть позже куда-то увели Гришу. Игорь подумал сначала, что на допрос или очную ставку, но Леха, после ухода товарища тоже растянувшийся на полке, пояснил, что это вряд ли, так как вещи ему тоже приказали взять с собой, а это значит, что сюда он не вернется. Видно, переводят в какое-то более серьезное место. В десять вечера снова заглянул охранник, забрал карты и объявил отбой.
Игорь закрыл глаза, но сон конечно же не шел. Странно было бы после такого нервного дня повернуться на бок и захрапеть во все дырочки. Чтобы немного успокоиться и хоть ненадолго задремать, Игорь стал думать о работе. Там осталась целая куча незавершенных дел, которые требовали его обязательного присутствия… Но мысли почему-то перескакивали совсем на другое. День за днем прокручивались перед ним годы семейной жизни с Яной. А ведь, если подумать, они же были так счастливы вначале. Что случилось с ними? Когда? Как могли они вот так незаметно растерять то нежное и трепетное чувство, что связывало их долгие восемь лет? Почему в один прекрасный день они вдруг стали отдаляться друг от друга? Сидя вчера рядом с Яной на лавочке, он почувствовал, что стал для жены совершенно чужим, посторонним человеком. От нее веяло холодом и безразличием, впрочем, как и всегда в последнее время. Как не походила эта неприступная красотка на ту длинноногую восторженную девчонку с косичкой, с которой он познакомился десять лет назад на дискотеке в Зеленом театре! Как наивны были распахнутые навстречу прекрасному миру глаза, как восторженно светились они в ответ на его уверения в любви и верности!.. Сколько всего пережили они за эти годы!.. Все восемь лет Игорь жил только для нее, для своей обожаемой Яночки. Не изменял, работал, как проклятый, с утра и до самого позднего вечера, лишь бы его красавица женушка ни в чем не нуждалась. Он мечтал сделать великое открытие, прославиться, получить кучу денег и накупить Янине столько золота, шуб, бриллиантов, сколько она пожелает… А пока… Пока, конечно, было трудновато. Всем известно, наука у нас в стране оплачивается довольно скудно, приходится постоянно искать какие-то калымы, ремонтировать чужие компьютеры, заниматься репетиторством, да и бог знает чем еще. Вымотанный и выжатый как лимон, он возвращался домой и натыкался на раздраженный и недовольный взгляд жены. Придя в пять часов с работы, она изнывала в пустой квартире от тоски и безделия, выходные, проведенные в одиночестве, лежа на диване, доводили ее до бешенства. Само собой, она грезила о прогулках, походах в гости, вечеринках и театрах. Его мечты были намного скромнее. Перспектива сидеть весь день за столом со стопкой в руке и слушать бесконечные глупейшие рассказы Маринки о ее очередных туфельках или сапожках приводили его в ужас. После тяжелейшей трудовой недели, если уж удавалось выкроить несколько свободных часов, Игорь хотел провести их так, как хотелось ему самому, а не развлекать и так не обремененную заботами жену. Он считал себя справедливым и демократичным мужем, Яну ни в чем не ограничивал, не ставил нелепых условий и запретов, давал денег столько, сколько мог. Взамен он только просил предоставить свободу и ему, не сковывать глупыми условностями и претензиями. Разве это трудно? Или он слишком многого хотел?.. Он готов был пожертвовать для жены всем, и она это знала. Но только если это действительно было нужно, а не являлось очередной ее блажью… Постепенно Яну стало раздражать все: его поздние возвращения, отсутствие аппетита, рассеянность, даже любовь Игоря к собаке вызывала у жены негативные эмоции… Конечно, он видел это, но что он мог поделать? Бросить науку и устроиться на пивзавод или пойти в магазин за прилавок? Получать среднюю денежку, которая позволит не помереть от голода, и расстаться с мечтой об открытии? Неужели именно этого хотела от него жена? Не может быть! Зачем ей это? Яна сама перестала бы его уважать, превратись он в слюнтяя и подкаблучника… Да, трудно разобраться в человеческих отношениях. Откуда приходит любовь? Куда улетучивается так внезапно и не вовремя? Яна стала настаивать на разводе именно тогда, когда дела в институте резко пошли в гору, прибавили зарплату, работа начала давать первые весомые результаты, Игорю даже кабинет отдельный выделили. Казалось, жизнь засверкала новыми красками, а тут опять жена со своими глупостями… Только получив бумаги о разводе и покинув квартиру Яны, он понял, как много эта женщина значила для него… И теперь, оставшись один, Игорь начал сомневаться: а правильно ли они жили все эти годы, не упустили ли чего-то важного, без которого семейная жизнь теряет прелесть и смысл? Он винил себя в том, что не прислушивался к жене, не настоял на рождении ребенка… Игорь много думал об этом, представлял себе варианты разговора с Яной. Она не может не понять его желания начать все заново. С чистого листа. В этой новой, красивой жизни он непременно станет заботливым и внимательным мужем, сможет обеспечить всем жену и их будущего ребенка… Яна поймет. Она же так любила его когда-то…
В тот вечер, накануне трагедии, Михайлов впервые отчетливо понял: все кончено. Свою будущую жизнь Яна намерена строить без его, Игорева, согласия и участия. В глазах бывшей жены он увидел безразличие… Нет! Даже не безразличие. Досаду и неприязнь… Это открытие выбило его из колеи, заставило сорваться и наделать кучу непростительных глупостей.
И вот теперь, лежа в камере, он расплачивается за все те бездарно прожитые на свободе годы… Еще вчера он не поверил бы, что такая нелепость может случиться с ним, Игорем Михайловым, талантливым физиком и законопослушным гражданином. Всю серьезность положения он начал осознавать только тогда, когда следователь выложил ему свою версию произошедших событий. В его устах факт убийства, совершенного из ревности гражданином Михайловым, выглядел почти доказанным. Все улики, мотивы, свидетели вопили о его вине. Фотография и статья на газетном развороте добили его окончательно. Мозг метался в поисках выхода и не находил никаких приемлемых вариантов. Все его уверения и доводы разлетаются в прах. Они ничто в сравнении с ножом, ключами и другими уликами… Не зря, похоже, сокамерники прочат ему скорую и долгую арестантскую карьеру…
Видимо, Игорю все же удалось заснуть. Он вздрогнул от неожиданности, когда над самым его ухом кто-то гаркнул:
– Михайлов Игорь Валерьевич. На выход.
В течение нескольких часов Игоря водили из кабинета в кабинет, снимали заново отпечатки пальцев, фотографировали, измеряли рост. Потом долго и нудно заставляли бить ножом куклу в человеческий рост, набитую ватой. Он так устал, что, вернувшись в камеру, без сил повалился на кровать.
– Тут без тебя баланду приносили, мил-человек, – обратился к нему заботливый Степаныч. – Вон на тумбочке стоит, ты бы похлебал, пока теплая.
