Вячеслав Белоусов - Прокурор Никола
– Будь ты на его месте…
– Хитер. Теперь станет из нас веревки вить.
– Не понял?
– Ну как? Про то, что монах Ефимий – его секретный агент, его порученец, он в самом конце раскололся. Когда мы ему все как на блюдечке, свои карты выложили!.. А ведь чуял я!..
– Какие карты, Михалыч? У нас, кроме версий и догадок, нет ничего.
– Не верю я, что он все нам выдал.
– Да мы и не дослушали. Я по голосу в телефоне Марасева узнал. Точно, Серков что-то важное обнаружил. Видел, как шефа повело?
– Кравцов дослушает. Только голову в заклад – ничего толком архиерей уже не скажет.
– Это почему?
– А то, что лукавит архиерей!
– С чего ты взял?
– Уловил, как он закрутился от вопросиков Колосухина?
– Ну?
– Ничего вразумительного и не ответил. Так, начал головы морочить баснями, разных ключарей да священников приплел. Вспомнил епархиальные записки!.. Нашел лохов.
– Михалыч, не вижу логики!
– Логика тебе нужна? Я тоже мал-мал интересовался в детстве всякой всячиной. Особенно когда в институте учился.
– Ну и что ты вспомнил?
– А то, что церковники завсегда сами за кладами да драгоценностями в древних усыпальницах и подземельях рыскали!
– Факты, Михалыч, факты?
– Они монастыри и соборы строили, сами в них тайники и подземные ходы мастерили. На случай нападения врагов, пожаров, другой беды. Чтобы хранить в тайниках казну церковную и ценности монастырские. Кто, кроме них, знал, где все это прячется?
– Это косвенные, так сказать, улики…
– Есть у меня и прямые. Ты думаешь, откуда вся история кладоискательства на Руси пошла? Кто первым в Московском Кремле рыться начал?
– Не имею понятия. Не читал нигде.
– А мне подвернулась книжечка… Дьяк!
– Случай…
– Нет уж, позволь! Тебе, конечно, известно, что во времена несовершеннолетия Петра Первого государством правила его сестра Софья?
Ковшов флегматично пожал плечами, промолчав.
– Вот она и снарядила дьяка Большой казны Макарьева в подземный кремль. Тот, согласно доносу пономаря церкви Осипова, прошел подземными ходами через весь кремль и обнаружил там две палаты, заставленные сундуками до самых сводов. Софья якобы приказала сундуки те не трогать, а на двери палат навесить замки. Откуда Софья узнала про деньги в сундуках, неизвестно, но было это в тысяча шестьсот восемьдесят втором году, когда она села на трон и ей деньги были нужны, чтобы подкупить духовенство и стрельцов.
Шаламов перевел дух и продолжил:
– Когда взбунтовавшуюся Софью Петр Первый упрятал в монастырь, Осипов не унялся и вновь подал донос про тайник и сундуки с золотом. Донос тот император лично поручил проверить незамедлительно. Распоряжение его было передано московскому вице-губернатору, он дал Осипову арестантов для поисков и архитектора для наблюдений за работами. Пономарь возился долго, спуск в подземелье оказался замурован, а когда стену пробили, все подземелье было залито водой из родника. Пришлось думать, как эту воду спустить, но, найдя решение этой проблемы, Осипов с арестантами уперся в каменную преграду. Пробив и эту преграду, раскопщики уперлись в материк.
– Досталось пономарю от Петра?
– О том не упоминалось. Но Осипов через десять лет во второй раз, уже после смерти Петра Первого, предпринимал попытку найти тайник с сундуками, а потом через два года в третий раз обращался с прошением о розыске золота…
– Ну и?
– Умер дотошный пономарь.
– Так и не нашли те сундуки? – Даже Нафедин, с интересом слушавший Шаламова, не удержался и подал голос.
– Не нашли. Разговоров в ученом мире по этому поводу много было и до революции, и после. Предпринимались и попытки отыскать тайник с сундуками в подземельях кремля. Только пустое занятие. Как в воду канули!
– Чудно! – удивился Нафедин. – А чего же сейчас их не ищут? При нашей технике-то? Сквозь стены и землю металлоискатели золото улавливают. Других приборов уйма!
– А кто вам сказал, что не ищут, Михал Палыч?
– Ну ты же, Михалыч? Только что!
– Я этого не говорил, – насупился Шаламов. – Откуда мне знать? Теперь это дело государственной важности. Может, и отыщутся сундучки-то.
Шаламов поерзал на сиденье, толкнул локтем Ковшова и шепнул ему:
– И у нас вот монах кладоискательством занялся. А не государство. И сломал себе шею.
Коварство мертвецов
Подбираясь к порушенному тайнику в стене, Мисюрь облегченно перекрестился, не доходя, почувствовал: каменный мешок пуст, значит, Донат его жив, здесь бы ему не протянуть. Долго они добирались. Две крысы шарахнулись под лучом фонарика, пустые крючья в стене зловеще чернели клыками, под ногами трещали остатки костей скелетов. Мисюрь отшатнулся назад, едва не наступив на череп, зияющий пустыми глазницами.
– И ты трясешься! – злорадствуя, хмыкнул за его спиной Рожин. – А корчит тут из себя!
– Смерть, она никого не радует.
– Будто?
Игнашка, отойдя от Рожина, прижался к отцу, тот нагнулся. Поцеловал сына в холодное, мокрое от слез лицо, в глаза, в нос, прижал голову к себе.
– Отвернись, сынок. Не смотри.
– А где здесь ловушки-то? – озирался Рожин, включив и свой фонарик.
– Побереги свет-то, – напомнил Мунехин. – Понадобится еще.
– Ты мне ответь, – не слушал тот.
– Я не строил. Не было нужды, видать.
– Что же? Не было ничего при мертвяке?
– Почему? Было.
– Что? – втиснулся между ними приблизившийся Хрящ.
– Цепи были.
– И только?
– А что еще?
– Ну как чего? Золотишко? Деньги? Вещички древние? – Хрящ таращил на Мунехина злые глаза. – Прибрал, наверное, а теперь морду воротишь?
– Хрящ! – оттолкнул подручного Рожин. – Хватит лаяться.
– Я гляжу, снюхался ты с евреем, Кирьян! – Хрящ не унимался. – Разговорчики ведешь за нашими спинами. Гляди, он тебя первым в ловушку какую и сбросит.
– Заткнись, дурило! – двинул Рожин Хряща так, что тот отлетел к стене, Мунехина тоже толкнул вперед. – Веди давай!
– Передохнуть надо, – не согласился Мисюрь. – Здесь еще воздух свежий достает. Дальше будет хуже. У меня там ни один факел не загорался.
– Это что же? Опять колдовство какое?
– Кислорода недостаточно.
– А дышать как? – Хрящ забыл про обиды.
– Терпеть будешь, – оттолкнул его снова Рожин.
– И еще! – повернулся к Рожину Мунехин. – Предупредить всех желаю. До тайника с короной здесь рядом. Но путаница большая с ходами начнется. Будут повороты. Два или три. Несколько разветвлений. Вроде лабиринта. В тупик можно, не зная, угодить. Поэтому и отыскать тайник этот тяжело было. Есть и ловушки. В ямы запросто свалиться можно. И не заметишь.
– Ты куда нас завел, сволочь! – завизжав, кинулся на Мунехина с ножом Хрящ. – Живыми под землю упрятать!
Рожин больно ударил Хряща, как собаку дворовую, в нос ногой. Тот, взвизгнув, отлетел к стене, упал, размазывая кровь по лицу.
– За что?
– Не бесись! Я паники не допущу. Сам раньше убью.
– Да он же нас сейчас!..
– Молчать! – Рожин осветил лицо Мунехина фонариком, вгляделся, словно впервые увидел.
– Убежит он от нас, Кирьян, – скулил Хрящ, корчась от боли. – Падлой буду, убежит. А нас в ямы. Сдохнем все.
– Мне ваша смерть ни к чему, – тихо сказал Мисюрь, не опуская глаз и не моргая. – И так перед Господом Богом в крови по колено. Господь сам решит, чему быть.
– Что предлагаешь? – опустил фонарик Рожин.
– Веревками надо связаться.
– Один упадет, другого потащит за собой. Это не дело.
– Тогда идите за мной тихо, друг за другом. Если свистком команду подам – всем стоять, спереди опасность, не двигаться, ждать моего голоса, что бы ни случилось. Замыкающий пусть тоже фонарик включит. Светить вверх.
– Слышал, Ядца?
– Тут я.
– Тогда пошли.
И цепочка людей, ковыляющих друг за другом почти вплотную, медленно двинулась с места. Повороты следовали один за другим, Рожин, шевеля высохшими губами, пытался считать. Первый прошли, сделали двадцать шагов, повернули направо, сделали еще тридцать пять шагов, повернули опять направо… Это что же? Петля начиналась какая-то? Дышать стало трудно, не хватало воздуха; Рожин чуял, как за спиной задыхался Хрящ, он хватал воздух с шумом и выдыхал тяжело, даже постанывал. Через сорок шагов повернули налево, еще пятьдесят прошли, идущий впереди Мунехин осветил туннель, уходящий от них в сторону.
– Вилка, – глухо сказал он, то ли себе, то ли обратил внимание Рожина. – Первая.
– Говорил, два-три поворота, а я уже сбился считать, – буркнул Кирьян.
– Забыл. Не упомнить все.
– Так и в тупик недолго.
– Подходим.
Они прошли еще один поворот направо, потом… Потом Рожин сбился, считая шаги и отгоняя разные мысли, бегающие в голове; через каждый шаг, попискивая, выскакивали из-под ног крысы. Он бросил считать и шаги, и повороты, следил только за спиной Мунехина. Гулко колотилось сердце, пытаясь выпрыгнуть. «Сдохнет здесь Хрящ! Не выбраться ему отсюда, – ужалила Кирьяна шальная мысль. – А с другой стороны, кому Хрящ нужен? Конченый гад. Сдохнет, только руки развяжет. От жирного еще бы избавиться! Ядца не из тех, от кого легко отделаться! Но корона-то одна! Не распилить на двоих!»
