Марина Крамер - Дар великой любви, или Я не умею прощать
Я прервалась, чтобы сварить кофе, рассеянно высыпала в джезву содержимое кофемолки, добавила пару палочек гвоздики, брякнула медный сосуд на огонь и уставилась в залитое дождем окно. Когда моего носа достиг запах чего-то горелого, я спохватилась, что нужно было еще как минимум налить воды, чего я не сделала. Чертыхаясь, я бросила раскаленную джезву в раковину и прикрыла рот ладонью, оглушенная резким звуком и вспомнив, что в спальне еще не проснулась Марго. Разумеется, она появилась через пару минут, сонная, растрепанная, с опухшим лицом. Следом плелась кошка, опустив хвост и зевая. Опустившись на табуретку, Марго, не глядя, дотянулась до вазы и взяла яблоко. Хрупнув им, перевела взгляд на дымящуюся в раковине джезву:
– Ох, Мэрька… Ну, даже кофе сварить сама уже не можешь, как же так-то?
– Ну, забыла воду, блин! – огрызнулась я добродушно и виновато посмотрела на доедающую яблоко подругу. – Марго-о-о… свари, а?
Она невозмутимо догрызла яблоко, потянулась, похлопала себя по щекам и, окончательно проснувшись, встала, потеснив меня от плиты к моему обычному месту у окна.
– Садись уже, горе мое. Муза посетила, память отшибло?
Марго орудовала в моей кухне так привычно, словно находилась у себя дома. Она четко знала, где что лежит, стоит, хранится. Ничего удивительного, если учесть, что покупка продуктов лежала на ее плечах. Кофе, кстати, Марго варила изумительный, мне никогда не удавалось повторить, хотя я старалась делать все так же, как она.
– Много написала? – между делом поинтересовалась Марго, внимательно следя за поднимающейся над джезвой пенкой.
– Что? А, нет, я не писала ничего. В Интернете сижу, – уклончиво отговорилась я, не желая посвящать Марго. Не знаю, почему, но мне не хотелось, чтобы она знала…
– Ищешь чего? – не отставала она, доставая из навесного шкафа чашку и блюдце.
– Нет, брожу просто.
Марго поставила чашку с дымящимся кофе на стол, и я потянулась к ней, но подруга не выпускала из пальцев блюдце и пристально смотрела мне в глаза.
– Долго будешь играться?
– Я не играюсь… Марго, отпусти.
– А ты скажи, в чем дело, и пей спокойно, – отпарировала она, явно настроившись настоять на своем.
– Марго… ну, не надо, а?
– Так, я не поняла, – чуть повысила голос Марго, и в ее тоне явственно зазвучали категоричные приказные нотки Алекса. – Я тебе чужая, да, Мэри? Настолько, что ты начинаешь от меня что-то скрывать?
– Я просто не хочу причинять тебе боль, – зашипела я, вдруг разозлившись на нее за настырность. – Не хочу, чтобы у тебя опять болело сердце, если вдруг окажется, что твой распрекрасный Алекс не только шлепнул этого старого пня, но еще и меня прибить пытался!
Против ожиданий, Марго не захлопала обиженно глазами, а резко оттолкнула от себя чашку, так, что кофе расплескался, и ударила ладонями по столу:
– Да?! «Моего»?! «Моего», говоришь?! А кто это, стесняюсь спросить, пару недель назад висел на шее моего, как ты изволила выразиться, распрекрасного Алекса и рыдал?! Не ты ли?! Не ты – гордая вся из себя?! Неприступная Мэри – ага, конечно! Да ты такая же, как все – ему никто не отказывал! – выкрикнув это, Марго побледнела и закрыла рот обеими руками, ахнув сквозь эту преграду: – Го-о-осподи… Мэрька, родная, прости меня, я не то хотела сказать…
– Сказала уже.
Я встала и проскользнула мимо Марго в ванную, заперлась и, сев на стиральную машинку, заплакала.
Марго стучала в дверь и тоже плакала, прося открыть, но я не спешила. Разумеется, я не сердилась на нее и не обижалась, прекрасно понимая, что Марго на самом деле хотела сказать другое. Она пыталась донести до меня, что уже давно не считает Алекса своим и не хочет иметь с ним ничего общего. Просто прозвучало как обвинения ревнивой жены, вот и все. Услышав, что Марго рыдает уже навзрыд, я спрыгнула с машинки и открыла дверь – не хватало еще сердечного приступа, а у нее запросто. Марго кинулась ко мне, схватила, прижала к себе так, что я едва не задохнулась:
– Прости меня… я ведь не то…
– Не надо, Марго, я же все понимаю.
Бывает такая дружба, которая выше всего, наверное – выше дележки мужчин, выяснения отношений. Когда доверяешь человеку абсолютно, хочешь просто уберечь от неприятностей, если вдруг нужно что-то скрыть, чувствуешь каждое движение чужой души. Мы с Марго дружили именно так. Это было даже выше дружбы – мы одно целое.
– Мэри… я тебе клянусь – он не стал бы… – всхлипнула Марго, не выпуская меня из своих рук, словно боялась, что я убегу. – Вот, что угодно, кого угодно, но тебя – ни за что. Он же… как ты не видишь, я просто поражаюсь, какая ты бываешь слепая, Мэри… Он же тебя любит.
– Угу, – хмуро отозвалась я, уткнувшись лицом ей в грудь. – Очень странно выглядит это чувство в его интерпретации. Такая любовь-ненависть, когда ночью задыхаешься от счастья, а утром – от боли. Когда одна рука гладит по щеке, а вторая через секунду бьет под ложечку. И это не только у него – это и у меня так… Мы изранили друг друга так, что уже, кажется, нет живого места…
– Ты маленькая дурочка, Мэри, – грустно улыбнулась Марго, потрепав меня по волосам. – Попробуй хоть раз в жизни не сопротивляться, а позволить ему вести тебя туда, куда он считает нужным. Увидишь, насколько все будет иначе…
Порой Марго рассуждала поразительно схоже с Алексом, меня это удивляло и пугало. Даже тон у нее был такой же – приказной и категоричный.
– Марго, милая, давай оставим эту тему, хорошо? – мягко попросила я, взяв в ладони ее лицо. – Какой смысл обсуждать то, чего уже не произойдет? Он уехал…
– Но ведь ты же сама не согласилась уехать с ним! – огорошила меня Марго. Я отступила на шаг, запахнула выбившийся из-под пояса халат и прищурилась.
– Н-да? Это ж откуда тебе известно?
– Оттуда, – спокойно ответила Марго, отворачиваясь к раковине и пуская воду. – Он звонил мне, когда ты в поликлинику ушла.
– То есть?
Марго чистила зубы, опустив глаза и стараясь не смотреть в зеркало, чтобы не встречаться со мной взглядом. Это меня удивило – как она могла скрывать, зачем? Алекс звонил вчера – вчера, прошли уже сутки, а она промолчала!
Марго бросила зубную щетку в стакан, умылась и, потянувшись за полотенцем, примирительно сказала:
– Мэринька, а ты разве не знала, что он по-прежнему периодически мне позванивает?
– Подозревала. И это только лишний раз подтверждает мою догадку о том, что…
– Хватит, – оборвала Марго. – Я никогда не предам Джефа. И никогда – слышишь, никогда больше не буду с Алексом, сколько раз мне еще придется повторить, чтобы ты уяснила и запомнила? А звонит он исключительно с целью поинтересоваться, как ты. Это правда. И после этого ты еще можешь думать, что он собирался тебя убить? Да стал бы он петлять и организовывать такие сложные комбинации! Уж поверь – если бы ему было нужно, тебя давно не было бы в живых, Мэри. Давным-давно.
Ее слова меня нисколько не успокоили. Потому что все, что происходило вокруг меня в последнее время, не могло быть случайным совпадением. И некоторые факты напрямую указывали на то, что руку к событиям приложил профессиональный человек – одна подпиленная газовая труба в кухне чего стоила! А взрывное устройство? Нет, что-то не сходится, и Марго может быть просто не в курсе – зачем Алексу посвящать ее в свои планы? Черт, как же мне разобраться?
Я погрузилась в изучение собранной информации, проводя ночи напролет за ноутбуком. Утром едва продирала красные, слезящиеся от постоянного недосыпа и напряженного чтения глаза, кое-как красилась и брела в клуб. Виктор постоянно злился, глядя, как я еле передвигаю ноги по паркету и с трудом соображаю. Я же почти не обращала на него внимания – моя голова была занята биографией почтенного старца.
Картинка вырисовывалась любопытная. Появился он в Москве не так давно и, учитывая его довольно преклонный возраст, сумел как-то подозрительно быстро втереться в такие верха, что это невольно вызывало уважение. Административная карьера Михаила Борисовича началась еще в далекое советское время в том самом городе, откуда родом и я. В голове моей в связи с этой информацией что-то зашевелилось, но я никак не могла вспомнить, где и как я впервые услышала фамилию – Марков – и имя.
В Москве почтенный чиновник развернулся на всю катушку.
Дедок любил ходить по краю пропасти, играл в такие игры, что дух захватывало. Поговаривали, что он был причастен к кражам ценных экспонатов из музеев, однако ни разу его не поймали за руку и доказать связь с преступным сообществом не смогли. В одной статье я увидела фотографии интерьера его особняка – ну, возможно, обстановка чуть уступала в роскоши Букингемскому дворцу, совсем немного, самую малость. В общем, старичок не бедствовал.
Интересы его простирались и в сферу недвижимости, он приложил руку к развалу нескольких довольно крупных строительных фирм, а последняя попытка рейдерского захвата оказалась особенно удачной. Михаил Борисович довольно прилично обогатился, правда, как следовало из разрозненной информации, все имущество было оформлено на третьих лиц – оно и понятно. Именно в этих статьях, ссылках и заметках и я наткнулась на название – «Золотая улица». И опять я подумала, что определенно где-то это слышала, но где? Такое знакомое название…
