Евгения Грановская - Белое станет черным

Майя задумчиво посмотрела им вслед, сняла очки и задумчиво проговорила, покусывая дужку очков белыми, мелкими зубами:

– Мужчина в рясе… Это могло бы быть забавно.

На улице Марго и дьякон быстро обсудили план дальнейших действий. Марго хотела немедленно звонить майору Синицину. Но дьякон этот план не одобрил.

– Слишком многое придется объяснять, – сказал он, хмуря брови. – Это во-первых. А во-вторых, наши доводы могут показаться ему слишком зыбкими и несостоятельными. Пожалуй, еще поднимет нас на смех.

Марго насмешливо прищурилась.

– Да вы тщеславны, батюшка. Но как же мы тогда найдем фургон? А тем более – лысого здоровяка! У нас только и есть, что номер машины.

– Я попробую «пробить» его по своим каналам, – сказал дьякон.

– А они у вас есть? – усомнилась Марго.

– Не меньше, чем у вас, – ответил отец Андрей. – Думаю, к завтрашнему утру мы узнаем, что это за фургон и кому он принадлежит. Если, конечно, номер настоящий.

Выглянувшее из-за туч солнце ярко осветило город и превратило весенний день в летний. Марго тут же сообщила дьякону, что умрет от жажды, если немедленно не выпьет холодного клубничного коктейля. В ответ дьякон предложил заглянуть в летнее кафе, пообещав угостить ее коктейлем «с пенкой», и Марго благосклонно согласилась.

В кафе они почти не разговаривали. Отец Андрей что-то хмуро обдумывал, подстегивая мысли крепким черным кофе.

Внезапно отец Андрей поставил чашку с недопитым кофе на стол и поднялся со стула.

– Я сейчас, – сказал он.

Марго видела, как дьякон подошел к киоску прессы, купил газету и вернулся к столику. Усевшись на стул, он развернул газету и прочел вслух:

– «В преддверии выставки Родченко в Москве появился маньяк, который убивает коллекционеров. Кто он и чего добивается? Возможно, он что-то ищет, но что? По Москве идет слух о непроявленных негативах Родченко, которые стоят огромных денег». – Отец Андрей отложил газету и взглянул на Марго. – Как вам это?

– Пронюхали, – мрачно констатировала Марго. – Ну, теперь завертится.

Она отпила коктейль, поморщилась:

– Не люблю журналистов.

– Весьма оригинальное отношение к коллегам по цеху, – заметил дьякон.

– Не люблю, когда эти «коллеги» лезут в мой огород. Топчут возделанную мной пашню!

– Мы еще особо ничего не возделали, – напомнил дьякон, едва сдерживая улыбку.

– У-ух, – прорычала Марго, грозно вращая глазами и сжимая в пальцах стакан. – Ну, пусть хоть один из них попадется у меня на пути.

– Один, кажется, уже есть, – сказал дьякон и показал на экран телевизора, мерцающий над барной стойкой. Марго обернулась.

– Эй, дорогуша! – окликнула она бармена и щелкнула пальцами, привлекая его внимание. – Да, да, сюда! Нельзя ли сделать звук в телевизоре погромче?

Бармен выполнил ее просьбу.

– …Таким образом, убит уже второй коллекционер, – напряженно глядя в камеру, проговорил молодой, аккуратно одетый репортер, похожий на бойскаута-аккуратиста. – У следствия нет определенного мнения по поводу того, что искал убийца. Но среди людей, увлекающихся фотографией, циркулируют слухи о неких таинственных негативах Александра Родченко. Мы встретились с директором Дома фотографии Ольгой Орловой и попросили ее прокомментировать эту информацию.

На экране появилось красивое, ухоженное лицо Ольги Орловой.

– Слухи о непроявленных негативах Родченко давно блуждают в среде коллекционеров, – обратился к ней репортер. – Что вы можете об этом сказать?

– Теперь, благодаря вам, журналистам, эти слухи начнут блуждать и среди людей, весьма далеких от фотоискусства, – с легкой иронией ответила Ольга. И добавила с совсем уж убийственной иронией: – Попутно обрастая все более таинственными и ужасающими подробностями.

Репортер, однако, не смутился.

– Так существуют эти негативы или нет? – спросил он.

Ольга колебалась, природное чувство такта мешало ей определиться с ответом. Наконец она ответила, нехотя и небрежно:

– Может, какие-то негативы и есть. Но вряд ли они стоят того, чтобы из-за них убивали людей. У нас в хранилище сотни проявленных негативов Родченко. Сейчас, накануне выставки, мы как раз переводим их в цифровой формат. И все, кто с ними работает, слава богу, живы.

– Как известно, для предстоящей выставки вы собираете работы Родченко по всему миру. Вам никто не звонил по поводу таинственных негативов? Никто не предлагал вам их купить?

На ухоженном лице Орловой появилась усталая улыбка.

– Мне постоянно звонят люди, которые сообщают о старых фотографиях или негативах, которые они нашли на чердаке или в подвале дома. Но чаще всего эти снимки не имеют коллекционной ценности. Это просто чья-то домашняя фотохроника, которая есть в каждой семье, только и всего.

– Ольга, вы ушли от вопроса, – с упором произнес молодой репортер. – Так все-таки вам кто-нибудь звонил по поводу таинственных негативов Родченко?

Ольга посмотрела на репортера в упор, улыбнулась и ответила:

– Да.

– Кто? – выпалил репортер, даже захрипев от возбуждения.

Ольга слегка прищурила свои синие, умные глаза и спокойно ответила:

– Вы.

На этом репортаж был закончен. Марго сделала знак бармену, и тот снова выключил звук.

– Итак, она им ничего не сказала, – констатировала Марго. – Как вы думаете, дьякон, почему? Ведь в преддверии выставки Родченко скандал с негативами выгоден Дому фотографии.

– Выгоден, но не настолько, – ответил отец Андрей. – Ольга понимает, что, если она кому-нибудь расскажет о визите «искусствоведа», ее затаскают в следственный отдел. Придется давать массу показаний. А у нее сейчас на это нет времени, все-таки выставка на носу.

В сумочке у Марго зазвонил мобильник.

Пока она возилась с сумкой и телефоном, отец Андрей спокойно допил кофе.

– Черт… Да что ж это такое… – Наконец сумочка была побеждена и телефон благополучно извлечен на свет божий. – Алло! – почти крикнула в трубку Марго. – Кто?.. Изида Альбертовна?.. – Марго зажала трубку рукой и, вытаращив на дьякона глаза, громким шепотом ему сообщила: – Изида Альбертовна! – После чего продолжила разговор: – Да, вы правы: как-то у нас с вами не заладилось… Нет-нет, я не обижена. Наоборот, я хотела извиниться перед вами… Ну, что вы. Это я себя вела по-хамски… Что? Что сообщить?.. Ну да, конечно… Да! Конечно, мы подъедем! Прямо сейчас? Отлично! Сейчас же садимся в машину и едем. Спасибо!

Марго отключила телефон и бросила его в сумочку. Она была возбуждена, и отец Андрей тоже почувствовал некоторую нервозность.

– Ну? – не выдержал он.

– Старушка раскаялась! – выпалила Марго. – Хочет с нами встретиться и сообщить что-то важное!

– Что важное?

– Знала бы – сказала бы. Нужно срочно ехать! Ох, дьякон, повезло нам, что Изида Альбертовна такая отходчивая.

– Да уж, повезло, – усмехнулся отец Андрей.

– Вспыльчивые люди все отходчивые, – сообщила Марго, забрасывая ремень сумки на плечо. – Не верите – посмотрите на меня. Ну, чего вы сидите? Давайте зовите гарсона и расплачивайтесь.

– Значит, я прощен? – прищурив карие глаза, поинтересовался отец Андрей. – И казни не будет?

– Еще не прощен, – сказала Марго. – Но, если старушка сообщит нам что-то важное, я согласна обдумать вопрос о вашем помиловании.

– Стучать громче не имеет смысла, – заметил дьякон. – У Изиды Альбертовны отличный слух.

– Помню, помню, – проворчала Марго, растирая ушибленный кулак и со злостью глядя на дверь. – Ее великолепным слухом даже Утесов восхищался. Но, похоже, за те полдня, что мы с ней не виделись, она оглохла. Дорогуша, вы так и будете на меня смотреть или попробуете постучать сами?

– Громче, чем у вас, у меня все равно не получится. Лучше достаньте телефон и позвоните ей.

– Точно! – Марго схватилась за сумочку.

Несколько секунд дьякон невозмутимо наблюдал за тем, как Марго борется с сумочкой, потом осведомился:

– Это у вас спорт такой?

– Это у меня дырка в сумочке, и телефон все время за нее цепляется, – нервничая и досадливо морщась, ответила Марго.

Наконец, телефон оказался в руках Марго.

– Не отвечает. Черт, может, она куда-нибудь…

– Тише, – сказал отец Андрей, поднимая палец, приложил ухо к двери и напряженно прислушался.

Марго тоже прислушалась. Послушав несколько секунд, они поглядели друг на друга и, вздернув брови, сказали в один голос:

– Звонит!

Марго усмехнулась.

– Ну, по крайней мере, телефон в квартире. Интересно знать, где сама старушенция? Может, она решила перед встречей с нами слегка освежиться и принимает душ?

– Может быть, – рассеянно сказал дьякон. Он взялся за дверную ручку, нажал на нее и медленно опустил вниз. Дверь со скрипом приоткрылась.