Евгения Грановская - Белое станет черным
Еще совсем недавно я был полон надежд. Я верил, что судьба предначертала мне великую будущность, что впереди меня ждет, так сказать, великое поприще. На какой стезе? Да все равно на какой. Может быть, это будет литература. Может быть, бизнес. Но человечество еще услышит фамилию Старков!
И вот мне тридцать два года. Лермонтова пять лет как убили на дуэли. Артюр Рембо тринадцать лет как бросил писать стихи, превратившись в негоцианта-неудачника. Адольф Гитлер два года как ворвался в политику и уже готовится потрясти устои немецкого общества пивным бунтом. Наполеон… про Наполеона и говорить не стоит. А я, Иван Старков, выпускник самого престижного вуза страны, сижу в маленькой комнатке за обшарпанным столом и, как полный лузер, пялюсь в стену. В кармане – вошь на аркане. И никакого тебе великого поприща. И времени, чтобы чего-то достичь в жизни, совершенно не осталось.
В моей ситуации есть единственный короткий путь к славе. А именно – стать маньяком. Ходишь по ночному городу, выслеживаешь одиноких путников, убиваешь их. И газеты пишут о тебе взахлеб. Потом твое имя обрастет легендами, станет мифом. Возможно, про тебя когда-нибудь снимут фильм… Даже через сто лет какой-нибудь писатель обязательно вспомнит твое имя и упомянет его в статье.
Стать маньяком… В этих ночных блужданиях по городу есть что-то романтичное и будоражащее. Можно, например, вообразить себя диким зверем или, скажем, разведчиком, переходящим через линию фронта. А еще лучше – наемным убийцей, которому дали чрезвычайно сложный и опасный заказ. И выполнить этот заказ необходимо к утру.
Но проблема в том, что я не хочу никого убивать. Вот если бы можно было как-нибудь обойтись без убийства или членовредительства… Чтобы как-нибудь ограничиться слежкой… Но тогда какой ты к черту маньяк! Маньяк потому и входит в историю, что у него хватает смелости преступить закон, откинуть мораль и страх – все то, что сдерживает обычных людей в пределах отведенного им вольера.
Вот если бы у меня не было морали… Если бы я так не жалел людей… Но мне даже этого не дано.
Откуда же, откуда во мне эта тяга к славе? Она ведь не может возникнуть просто так, без всяких предпосылок. Вон Алешка Воропаев, такой же библиотекарь, как я, а ни о чем подобном не мечтает. Довольствуется своей конторкой, как будто в жизни нет ничего прекраснее формуляров. А я? Я недоволен. Для меня все это противно и мелко. Значит, во мне есть какой-то талант. Он еще не реализован, но когда-нибудь он даст о себе знать. Но когда? – вот в чем вопрос.
Жить на земле без таланта и предназначения нельзя. Уж лучше смерть.
В сущности, смерть тоже может быть масштабным событием. Выйти на Красную площадь, облить себя бензином, выкрикнуть что-нибудь этакое, чиркнуть зажигалкой и понестись по площади горящим факелом – под сверкающими объективами фотоаппаратов и видеокамер!
Неплохой конец. Почти сенсация. Но уж слишком мелковатая. Говорить и обсуждать, конечно, станут, но не больше двух дней. А там забудут, словно тебя никогда и не было.
На каком же поприще обрести славу? По какому пути двинуться? Зачем я здесь, господи? Для чего? И почему я с детства уверен, что родился для чего-то великого? Откуда у меня эта мысль? Это ты мне ее внушил, господи? Если да, то зачем? А может быть, это розыгрыш?.. Если это розыгрыш, то очень жестокий. Слышишь, господи?
Интересно, ты чувствовал то же, что и я? И ты готов был пойти ради славы на смерть? Но ведь и я готов. И я не остановлюсь. Но укажи мне путь, господи! Дай мне знак!..
Но нет никакого знака. За окном темно. Мать спит. Тихо бубнит телевизор. И никакого знака, никакого намека на мое будущее величие. Ну что за жизнь…
7 декабря
Бабка все время твердит про какие-то негативы и кольцо. В общем-то легенда любопытная: якобы существует кольцо, дающее власть над людьми. Когда-то оно принадлежало Николаю Второму и Владимиру Ленину. А до них… Тут бабуля начинает бредить о римских императорах и дальше – в глубь, так сказать, веков. Совсем из ума выжила, старая. В шутку попросил ее рассказать про кольцо – где оно, у кого? Посмотрела холодно и фыркнула: «Ты не готов. Запомни, если кольцо попадет тебе в руки, его нельзя никому передавать или дарить. Потеряешь кольцо – потеряешь жизнь! Но тебе еще рано. Ты не готов».
Совсем, старая, свихнулась. Сто лет уж скоро, а все свой абсент цедит. Ах, если б только как-нибудь прославиться!..
– Вот и прославился, – тихо проговорил отец Андрей.
– Чего? – не понял майор Синицын.
– Так, ничего.
В дверь снова стукнули. На этот раз лейтенант не вошел, а лишь просунул голову:
– Товарищ майор, в Басманном ограбление!
Майор схватил телефонную трубку, приложил к уху.
– Черт, опять телефон не работает, – в сердцах проговорил он и брякнул трубку обратно на рычаг. – Что ж такое! Ладно, выезжаем. Готовь машину, я сейчас!
Лейтенант кивнул и скрылся. Майор поднялся со стула.
– Конец беседе, – сказал он. – Гуляйте, ребята.
Эпилог
На улице было темно и пасмурно. По черному небу расползались известковые тучи, воздух был тяжел и дышал сыростью. Вот-вот должен был хлынуть дождь. Марго подняла ворот куртки, огляделась по сторонам.
– Присядем, – предложила она, кивнув на скамейку.
– Дождь собирается, – сказал и посмотрел на небо отец Андрей. – Промокнем.
– Начнется – уйдем. Мне нужно подышать. Голова кружится.
Они сели.
– Как вы узнали про кольцо? – спросила Марго, доставая сигареты.
– Слон подсказал, – ответил дьякон. – Цифры 67–10 были у Родченко обведены кружком. После его слов я кое-что вспомнил. Пару-тройку старинных легенд и пару монографий на тему «История России в лицах». Я решил, что круг вполне может означать кольцо. Во время разговора со Старковым я закинул удочку и оказался прав.
– Вы гений, батюшка.
– Я знаю.
Подул ветер. Марго поежилась. Дымок от ее сигареты отнесло в сторону. В воздухе чувствовалось приближение грозы.
– Жалко все-таки Петю, – сказала Марго тихо.
– Жалко? Ах да, вы провели ночь у Давыдова, – с досадой проговорил дьякон.
– А вы отменили встречу и даже не позвонили мне. Прислали какую-то дурацкую эсэмэску.
– Но вы провели ночь у Давыдова, – повторил отец Андрей, и лицо у него при этом было, как у обиженного ребенка.
Марго смутилась и рассердилась одновременно.
– Но между нами ничего не было, – сказал она тихим голосом. – Ну, или почти ничего.
– Потому что вы уснули? – с усмешкой спросил дьякон.
Марго нахмурилась.
– Не понимаю, чего вы от меня хотите? – сухо сказала она.
– Ясности. Я хочу ясности. Либо у нас деловые отношения, либо…
– Вот как вы ставите вопрос, – сказала Марго и не удержалась, добавила с язвительной усмешкой: – Любитель монашек.
По лицу дьякона пробежала тень. Марго поняла, что сказала глупость, но остановиться уже не могла, ее, как это часто бывало, понесло:
– Вы хотите сугубо деловых отношений? Пожалуйста! Отныне у нас сугубо деловые отношения, и никаких больше. И чтобы даже намеков не было!
– Деловые так деловые, – ответил отец Андрей, каменея лицом.
Он поднялся со скамейки.
– Мне пора идти.
– Постойте! – окликнула его Марго. – Но… где же кольцо? Думаете, Старков спрятал его?
– Думаю, он его так и не получил, – небрежно проговорил дьякон. – Изида Альбертовна считала, что он еще не готов. Когда ваш друг Петя Давыдов пытался выпытать у нее, где кольцо, она умерла. Все, конец истории.
– Значит, теперь мы никогда не узнаем, где оно?
– Рано или поздно оно всплывет, и история продолжится. Прощайте, Марго!
Дьякон повернулся и быстро зашагал в сторону метро.
Журналистка задумчиво и грустно глядела ему вслед. Вскоре высокая фигура отца Андрея растворилась во тьме. Когда Марго отвернулась, на лице ее блестели слезы. А может, во всем был виноват начавшийся дождь. Марго снова закурила и курила, пока дождь не потушил сигарету, залив ее серыми, холодными каплями…
Сноски
1
О предыдущем расследовании Марго и отца Андрея читайте в романе Е. Грановской «Код Рублева», издательство «Эксмо».
2
Очень скромно. Почти аскетично (нем.).
3
Что еще? (нем.)
