Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели
«У него такие длинные, нескладные конечности, что в этом нет ничего удивительного», — подумал Дронго.
— Вы хотели открыть сейф, — напомнила Александра Львовна.
Дронго подошел к книжной полке, легко отодвинул ее в сторону. Он посмотрел на дверцу сейфа. Кажется, в новом фильме про Шерлока Холмса тот угадал код замка по жировым отложениям на нем. Но в этом случае можно было перепутать порядок цифр. Нужно знать код. Здесь он четырехзначный. Значит, комбинаций может быть девять тысяч девятьсот девяносто девять. После третьего неправильного набора кода замок блокируется на сутки.
— Так вы знаете код или нет? — нетерпеливо спросила Александра Львовна.
Она уже сожалела, что разрешила пройти сюда этому непонятному сыщику.
— Кажется, знаю, — сказал Дронго и набрал четыре цифры.
Дверца открылась.
Слава улыбнулся и ошалело помотал головой. Александра Львовна кивнула в знак одобрения.
Только затем она осознала, что именно сейчас произошло, нахмурилась и сердито спросила:
— Как вы узнали? Кто мог вам подсказать? Ведь, кроме самого хозяина, код не знал никто. Даже Тамара Георгиевна. Может, следователи были в курсе?
— Они вряд ли стали бы делиться со мной такой информацией, — с улыбкой проговорил гость.
— Тогда как вы узнали? — продолжала настаивать упрямая женщина.
Было заметно, как ее взволновало подобное поведение эксперта.
— Четыре цифры, — пояснил Дронго. — Ноль восемь ноль два. Это дата рождения его дочери.
— Правильно, — сказала Александра Львовна. — Она родилась восьмого февраля. Все верно. Я и сама могла догадаться. Он и должен был выбрать эту дату. Все очень просто. Вы же сообразили.
— Сделать это было нетрудно, — подтвердил Дронго. — В подобных случаях мужчины обычно используют даты рождения своей любимой жены либо дочери. Мышление у многих людей довольно стандартное. В этом нет ничего удивительного. Кстати, скажите, Слава, что вы делали прямо перед убийством?
— Мы сидели на кухне с Александрой Львовной, когда услышали выстрелы, — ответил тот.
— Один выстрел?
— Нет. Два. Первый был громкий, а второй — гораздо тише. Ваза разбилась. Дверь хлопнула. Мы услышали шум.
— Что было потом?
— Мы просто замерли и смотрели друг на друга, тут же услышали, как в кабинет бегут Мила Левшова и Дмитрий Апрелев. Девушка закричала, и тогда мы тоже бросились туда.
— Вы успели разглядеть убийцу?
— Нет. Он уже выпрыгнул на улицу. Мила показала мне на окно. Я тоже выскочил, увидел спину этого охранника, побежал за ним, подвернул ногу и упал. Он удрал, но его потом поймали.
— У него в руках было оружие?
— Я этого не видел, — чуть виновато произнес Слава. — Ведь я вбежал после всех.
— Александра Львовна, вы тоже не обратили на это внимания?
— Нет. Он уже спрыгнул, и я его не видела. Я ведь вам говорила.
— Да, я помню.
— Еще Дима суетился, — вспомнила Александра Львовна. — Все время заглядывал в сейф. Я думаю, он хотел забрать оттуда деньги, но побоялся дотронуться до них при нас.
— Даже так?
— Мне показалось.
— Значит, в доме больше никого не было?
— Никого, — твердо ответил Слава.
— Когда вы приехали в дом в то утро?
— Примерно в десять.
— И никуда не выходили?
— Выходил дважды. Один раз меня послали за хлебом.
— В котором часу?
— Сразу после приезда. Здесь недалеко есть супермаркет. Туда я и поехал.
— А во второй раз?..
— Нужно было забрать газеты и журналы у Михаила, который приехал позже меня.
— Какие журналы и газеты?
— Он обычно забирал их с работы и привозил сюда для Тамары Георгиевны и Алексея Владиленовича. Хозяйка попросила меня принести их из машины, сказала, что просмотрит перед отъездом. Я так и сделал, положил на стол в коридоре, а потом про них все забыли.
— А почему Михаил сам не принес?
— Обычно их забирала сама Тамара Георгиевна. Михаил вообще в дом почти никогда не заходит.
— Почему?
Слава пожал плечами, взглянул на Александру Львовну.
— Старая школа, — пояснила она. — Он ведь с членами правительства работал. А там не особенно приветствовались фамильярные отношения. Водитель не должен входить в дом. Его обязанность — ждать на улице в машине. Вот Михаил там всегда и сидел.
— А Слава часто заходил? — уточнил Дронго.
— Конечно. Он ведь мне и по хозяйству помогал. Парень чаевничать любит, все время на кухне торчит.
Дронго взглянул на покрасневшего Славу и спросил:
— Вы никуда больше не ездили, не отлучались?
— Никуда. Я потом до вечера здесь сидел. Приехала полиция, врачи, разные эксперты. Нас все время допрашивали и не отпускали. Хорошо еще, что Александра Львовна сумела покормить.
— Они все были голодные, — подтвердила кухарка. — Вот я и подумала, что нужно накормить.
— Как себя вели Левшова и Апрелев? — спросил Дронго у водителя.
— Левшова держалась достаточно спокойно. Я даже удивился. Мы все знали, что у нее были… — Он запнулся и не сразу подобрал нужные слова: — Да, очень хорошие отношения с Алексеем Владиленовичем. Его убийство означало конец карьеры самой Милы. Но она не плакала, даже не особо переживала. Просто стояла и смотрела. А вот Дима сильно нервничал, даже не мог спокойно разговаривать со следователем. Ему два раза воду приносили, чтобы он успокоился.
— Получается какая-то глупая загадка, — задумчиво произнес Дронго. — Из пистолета кто-то сделал два выстрела. Баллистическая экспертиза подтвердила, что так оно и было. Почему первый оказался гораздо громче второго? Ведь все должно было быть наоборот.
— Я знаю, — спокойно ответила Александра Львовна. — Когда убийца стрелял во второй раз, окно захлопнулась и ваза разбилась. Вот поэтому мы услышали второй выстрел не так отчетливо, как первый.
— У меня к вам еще один вопрос, — обратился Дронго к водителю. — Скажите, Слава, вы никогда не слышали о Леване Солагашвили?
Он поинтересовался этим скорее для того, чтобы окончательно убедиться в тщетности своих поисков и бесполезности второго приезда сюда, но тут услышал неожиданный ответ водителя:
— Конечно, слышал. Я даже его один раз подвозил.
Глава 11
Дронго нужно было никоим образом не показывать своего удивления. Он лишь согласно кивнул, словно уже слышал об этом от других свидетелей.
— При каких обстоятельствах вы его подвозили? — спросил эксперт.
— Он приезжал к нам в офис и отправил куда-то свою машину, — пояснил Слава. — Это было примерно полтора месяца назад. Сам вышел и начал звонить. Очень ругался. Видимо, водитель не мог пробиться через пробки. Тогда Апрелев и приказал мне отвезти его. Я как раз стоял около нашего офиса.
— Значит, это было уже после смерти Алексея Владиленовича, — заметил Дронго.
— Конечно, после, — подтвердил Слава.
— Куда же вы его отвозили?
— К станции метро «Парк культуры». Кажется, у него там был какой-то офис. Точно не знаю. Он вышел и даже не поблагодарил меня.
— А здесь этот человек не появлялся?
— Я не видел.
— Да и я не замечала, — вставила Александра Львовна. — Сюда вообще больше никто не ездит. Только следователи были. Сама Тамара Георгиевна не хочет здесь появляться. Наверное, она продаст дом, а новые хозяева нас выгонят. Я уже подумала, что мне пора искать другое место работы. Я ей не нужна. Она мою еду не ценит. Водителям оставляет и думает, что я ничего не знаю, — пожаловалась кухарка в очередной раз.
— Ее можно понять. Она в таком состоянии, — сказал Дронго.
— Она и раньше мою еду не очень жаловала. У них рядом есть грузинский ресторан, вот она там еду и заказывает. Привыкла к ней, — проговорила Александра Львовна с явной обидой. — Но сейчас мне все равно. Понятно, что скоро уйду отсюда. Говорят, что наследство положено делить через шесть месяцев после смерти хозяина. Значит, мне осталось здесь работать совсем недолго. Еще месяца три, никак не больше. Потом все равно выгонят. А сережки я сберегу. Я уже позвонила и сказала Тамаре Георгиевне про них. А она так спокойно заявила: «Можете оставить их там, где они лежат». Представляете? Я, конечно, понимаю состояние несчастной женщины, но ведь это ее серьги. Они немалых денег стоят. А я верующая. Мне чужого не нужно. Извините, я побегу. А то мой пирог сейчас сгорит. — Александра Львовна поспешила на кухню.
— Вы не обращали внимания на отношения Монахова со своими сотрудниками? — осведомился Дронго у водителя.
— Женщин он любил, — ответил Слава и снова покраснел. — Выбирал всегда самых красивых. А с мужчинами был строгим. Очень суровым. Требовал исполнять все моментально. Больше других ценил Апрелева. Тот все мгновенно схватывал и птичкой летал.
— Вы верите, что Монахова убил этот охранник?
