Валерия Вербинина - Ангелов в Голливуде не бывает
Задав последний вопрос из списка, я записала карандашом ответ в блокнот и поблагодарила мисс Хоуп. В павильоне было жарко, пахло пудрой, потной толпой, раскаленным воздухом, крепкими духами актрисы, и я уже предвкушала, как через минуту выберусь на свежий воздух, но не тут-то было. Режиссер в сопровождении незнакомца, который прислушивался к моей беседе с Майрой, подошел ко мне.
– Я Роберт Уэйман, режиссер фильма, – представился он, – а вас как зовут?
– Татьяна Коротич, – сказала я.
– Прекрасное имя, – одобрил режиссер. – Вы шведка?
– Нет, русская.
– Тоже неплохо, – кивнул Уэйман. – Скажите, мисс, вы хотите сняться в кино?
18
Я решила, что мой собеседник шутит, и ответила, вложив в свой голос максимум иронии, на который была способна:
– Ну разумеется. Всегда об этом мечтала!
Но режиссер то ли не заметил моего сарказма, то ли предпочел не обращать на него внимания.
– Вот и прекрасно, – сказал он. – Нам нужна актриса на один эпизод. Роль – журналистка: она приходит к героине, которая отказалась от карьеры в театре ради нелюбимого, но богатого человека, и напоминает ей о прошлом. Делать вам ничего особенного не придется. В сущности, вы сыграете себя.
– Но… – начала я, не зная, как объяснить, что я не журналистка и работа в кино меня не интересует.
– Тед – наш звукооператор, – продолжал режиссер невозмутимо, кивая на своего спутника. – Он заметил, что у вас выразительный голос, который будет хорошо звучать. Эпизод с журналисткой мы должны были снять еще вчера, но мне прислали девицу с прокуренным голосом, и я был вынужден отказаться от ее услуг. Вы, мисс Корвин, нам подходите. Я такой и представлял себе вашего персонажа: совершенно обыкновенная девушка, не красавица…
Я действительно считала себя вполне обыкновенной, но услышать это из уст постороннего человека было, прямо скажем, не слишком приятно. Я открыла рот, готовясь протестовать; не знаю, какие доводы я собиралась привести, но меня остановил выразительный взгляд звукооператора. Он покосился на Майру, которая сидела неподалеку, и едва заметно покачал головой.
– Итак, один эпизод, съемки завтра, – подытожил режиссер. – К часу, я думаю, мы управимся со съемками Макса? – спросил он, обращаясь к кому-то из ассистентов, и, не дожидаясь ответа, снова повернулся ко мне. – Ваша съемка начнется сразу после него. Грим, костюм… ну, приезжайте к десяти утра, что ли. Айрин! К десяти нормально?
– Да, мистер Уэйман, – отозвалась одна из женщин, сидевших возле камеры. – Как раз все успеем.
– Гонорар у нас выплачивается по неделям, – добавил Уйэман. – Отработаете день, а получите как за неделю работы. Согласны?
– Сколько? – спросила я.
– Сто сорок долларов, – ответил Тед глуховатым голосом. – Если что-то пойдет не так и мистер Уэйман сочтет работу с вами нецелесообразной, вам выплатят гонорар как статистке. Десять долларов за смену.
– Соглашайтесь, милочка, – сказала Майра Хоуп, подходя к нам и широко улыбаясь. – Сто сорок долларов за десять строк текста – что может быть лучше? Только триста семьдесят пять тысяч за целый фильм. – И она звонко рассмеялась.
Этот жизнерадостный нагловатый смех, а еще сумма, названная в последней фразе, сбили меня с толку. Честное слово, я не хотела никого играть. Но прежде, чем я успела сказать «нет», все было уже решено за меня.
– Айрин! – крикнул Уэйман. – Дай мисс Крейн текст эпизода с ее ролью. Сценарий целиком вам все равно не нужен, – пояснил он. – Выучите текст до завтра, хорошо? Пропуск на студию у вас есть? Отлично. Завтра приезжайте с ним. Айрин вам все объяснит и поможет подобрать одежду для роли. Найти нас вы сможете здесь же, в седьмом павильоне. Гримерки актеров в красном здании напротив…
– Главное, не перепутайте, – вставила Майра. – Гримерки звезд тоже в соседнем здании, но вам туда рановато. – И она оскалилась, показывая, что она тут главная и не потерпит никаких посягательств на свое положение.
– Если что понадобится, обращайтесь к Айрин, – добавил режиссер. – Контракт подпишете завтра, перед съемками. И знаете что, мисс Кройс, я бы посоветовал вам подумать над именем для экрана. Конечно, если речь идет о маленьких ролях, мы не настаиваем, но все-таки лучше вам подобрать что-нибудь более… ну, вы понимаете… более благозвучное…
Сочтя, очевидно, что он и так уделил мне достаточно времени, он отошел. Майра тоже удалилась, и я осталась со звукооператором по имени Тед, ухмыляющимся Роджером и немолодой сосредоточенной женщиной по имени Айрин. Она вручила мне текст роли и свою визитку, записала мои координаты и сказала, что очень рада видеть меня в съемочной группе.
– Главное – не волнуйтесь, – напутствовала она меня. – Ведите себя естественно, и все будет хорошо.
Когда она ушла, я повернулась к Теду.
– Наверное, я должна вас поблагодарить, – начала я, запинаясь. – Но я как-то… я была совсем не готова к тому, что меня пригласят сниматься… И мне кажется, я ему не понравилась.
– Мистеру Уэйману? – усмехнулся звукооператор.
– Он сказал, что я обыкновенная, – обидчиво заметила я.
– Конечно, потому что Майра была неподалеку. Если бы он сказал, что вы красавица, она бы сожрала вас живьем. По крайней мере, – добавил Тед с улыбкой, – в одном фильме с ней вы бы точно не появились.
– Спасибо, мистер, – сказала я, протягивая ему руку, – мистер… э…
– Просто Тед, – ответил он, пожимая мою ладонь. Ему было лет сорок, он был худощавый, неприметный и производил впечатление флегматичного, крайне уравновешенного человека, который останется таковым хоть во время стихийного бедствия, хоть при падении метеорита, хоть на съемках кино. – У вас прекрасный голос, одно удовольствие слушать его. – Он улыбнулся. – Я правильно понял, что поначалу вы хотели ответить Бобу отказом?
– Да, у меня была такая мысль, – призналась я. – Понимаете, я совсем не актриса.
– Всему можно научиться, – заметил звукооператор. – По крайней мере, вы увидите, как снимается кино, и решите для себя, нужно вам это или нет.
– Конечно, нужно, – вмешался Роджер. – Раз уж за день съемок тут можно заработать такие деньжищи… Ну что, идем?
Мы вышли из павильона, и дверь зевнула, пропуская нас наружу. Яркий солнечный свет в первое мгновение ослепил меня, и я прикрыла глаза рукой.
– Дашь интервью, когда станешь звездой? – спросил Роджер.
– Да ладно тебе, – сказала я примирительно. – Ты же сам слышал, сколько я могу заработать. Мне деньги нужны.
– Да? Значит, это неправда, что ты крутишься с каким-то гангстером? Я-то думал, у таких ребят денег куры не клюют.
Кровь бросилась мне в лицо. Тони много раз предлагал купить или подарить мне что-нибудь, но я ничего от него не принимала. Женщины определенного склада сочтут мою разборчивость глупой и недальновидной, и я сама затрудняюсь сказать, чем она объяснялась. Может быть, мне не хотелось от него зависеть; может быть, я боялась, что вещи привяжут меня к нему, а может быть, в самой глубине души я его немножечко презирала. В любом случае, у меня не было ни малейшего намерения делиться с коллегами по работе моими сокровенными переживаниями.
– Ты же видишь, на какой машине я езжу, – сказала я. – Что, похоже, что у меня есть богатый любовник?
Роджер рассмеялся и больше не возвращался к этой теме.
19
С работы меня отпустили на съемки, но с условием, что я напишу о них заметку. Больше я никому не сказала, что собираюсь сняться в кино. В девять часов с небольшим я уже была возле проходной, а к половине десятого добралась до седьмого павильона.
– Хорошо, что вы здесь, – сказала Айрин. – Пойдемте к мистеру Берману.
– А кто такой мистер Берман? – спросила я.
Айрин вздернула брови, но все же снизошла до объявления:
– Мистер Берман – продюсер фильма.
– Я думала, что продюсер – Шенберг, – сказала я.
Айрин поглядела на меня с неудовольствием.
– Мистер Шенберг – глава студии, – снизошла она до объяснения. – А мистер Берман – продюсер нашего фильма. Он контролирует производство. Мистер Шенберг осуществляет общее руководство, но он не может заниматься производством каждого фильма, понимаете?
– Ясно, – сказала я. – А почему студия называется «Стрелец»?
– Это знак зодиака матери мистера Шенберга, – ответила Айрин.
– Он настолько к ней привязан?
– Его мать всегда предпочитала его брата, который умер в пятнадцать лет, – сухо отозвалась моя собеседница. – Мистер Шенберг назвал студию в ее честь, чтобы доказать, что и он чего-то стоит.
Мы нашли мистера Бермана в его офисе. Я увидела человека лет тридцати пяти, худощавого телосложения, примечательного разве что тем, что он был ничем не примечателен. Он едва взглянул на меня и велел секретарше принести контракт.
– Может быть, вы даже попадете в титры, – сообщила Айрин. – Если, конечно, вашу роль не сократят при монтаже.
