Галина Романова - Ты у него одна
– Мне? – Он попытался изобразить удивление. – Да вообще-то ничего. Просто хотел узнать, кого ты преследовала, теряя обувь на ходу? Квартира опять открыта настежь… Не боишься, что в один прекрасный день вернешься к пустым стенам? Пока бегаешь за призраками, кому-нибудь может прийти в голову снять с твоих стен несколько картин, например. Или, скажем, разжиться бытовой техникой. Не боишься?
– Нет! – отрезала Эмма, не без удовольствия отметив, как старательно отводит Данила глаза от ее нагого тела. – Чего мне бояться, у меня муж крутой! По щелчку вмиг все будут наказаны. Хотя…
– Хотя?
– Хотя, наверное, есть и покруче, раз лишили его возлюбленной…
Глаза его стали темнее грозового неба за окном. Он поднял растопыренную ладонь на уровень ее лица и, с трудом сдерживая ярость, прошипел:
– Как бы я тебя сейчас… Ты… Ты… Чудовище! Избалованное, изнеженное чудовище.
– Ну ударь меня, ударь! – Нельзя было его провоцировать, конечно же, нельзя, но ее уже понесло, и остановиться она была не в силах. – Ударь меня, такую гадкую! Потому что я осмелилась осквернить своим гнусным языком светлую память о твоей Елене Прекрасной! А она тебя обманывала! Обманывала самым примитивным, самым простым и избитым способом!
– Да? И как же? – Он, конечно же, ей не поверил. Ухмыльнулся недобро одними губами, старательно удерживая взгляд на уровне ее подбородка. – Как же, по-твоему, она меня обманывала?
– Она?
Эмма вдруг струсила. Зачем она проболталась? Зачем? Не нужно было заводить разговор о его женщине. Совсем не нужно…
– Чего же ты медлишь, говори.
– Она врала тебе про беременность. Вот! – Эмма испуганно отступила на шаг назад и тут же уперлась спиной в притолоку двери. – А чего ты?! Это правда! Ленка твоя была бесплодной! И тебе она все врала. И вполне возможно, что и о чувствах своих врала тоже. А ты уши развесил, как…
– Как кто?
Он еле-еле себя сдерживал. Она видела, каких сил ему это стоило. И даже вжала голову в плечи, когда он сделал шаг по направлению к ней. И даже прикрылась руками, когда его руки метнулись к ней. Но он не ударил. Данила вцепился ей в плечи и свистящим шепотом, мало напоминающим его голос, возопил:
– Где ты была сегодня?! У кого ты узнавала о ней?! Отвечай сию минуту!!! С кем ты разговаривала?! Ну!!!
Он принялся трясти ее, да так, что она пару раз ударилась головой о притолоку, больно прикусила губу и почти тут же почувствовала солоноватый привкус во рту.
– Эмма! – Данила впервые за сегодняшний свой визит назвал ее по имени. – Посмотри на меня! Открой глаза немедленно!
Она зажмурила их еще крепче и в тот самый момент, когда он снова позвал ее по имени, вскинула руки ему на плечи и изо всех сил прижалась к нему.
– Не отталкивай меня, не надо! – взмолилась Эмма, почувствовав, как он мгновенно напрягся. – Данила, пожалуйста… Не отталкивай меня! Мне страшно… Ты не можешь себе представить, как мне страшно.
– Кого ты боишься?
Ей почудилось или голос его стал чуть теплее? Чуть глуше и чуть теплее. Или ей это только почудилось? Нет, в самом деле. Напряжение его отпустило. И руки его сместились с ее плеч на талию, медленными, заученными движениями начали массировать ей позвонки.
– Кого ты боишься, Эмма? Тебе кто-то угрожает? Ты должна мне все рассказать. Слышишь? Должна! Иначе я не смогу тебе помочь.
– Да, да… Я непременно все тебе расскажу. Все…
Рассказывать было абсолютно нечего. Все ее страхи могли оказаться мимолетными депрессивными всплесками неустойчивой психики взбалмошной эгоистичной особы, требующей к своей персоне элементарной чуткости. Ему же об этом знать было ненадобно. Пусть таким вот обманным путем, но она завладеет его вниманием. Пусть эта нежность, с которой он сейчас целует ее, будет украдена ею. Пусть все это длится всего лишь миг, но пусть он будет, этот миг…
Глава 10
– Я ничего не знаю ни о каком мальчике. – Данила в раздражении схватился за кожаные брюки и нервно сунул ноги в штанины. – Все твои домыслы о моем непосредственном участии во всем этом выеденного яйца не стоят. Это просто совпадение.
– Оно не может не показаться странным. – Эмма вслед за ним встала с кровати и потянулась за халатом. – В прошлый раз ты возник на пороге квартиры одновременно с этим малышом. К тому же этот пакет… Я не видела, кто его доставил, но он оказался в твоих руках.
– Так ты что же… считаешь, что это я тебе его подбросил?!
Данила замер в комичной позе: брюки натянуты до середины бедер, руки продолжают их удерживать. Рот слегка приоткрыт от изумления. Картина, более чем свидетельствующая о его потрясенном изумлении и непричастности ко всей этой истории. Но Эмма продолжила упорствовать.
– Эта твоя любовь… Ты же не можешь отрицать, что под этими отношениями кроется нечто…
Он моментально обрел присутствие духа. Надернул штаны. Застегнул их. Набросил на плечи жилетку и заученным движением убрал длинные волосы в хвост. И лишь после этого снизошел до ответа.
– Тебе просто хочется, чтобы было так, дорогая. – Последнее слово было, конечно же, произнесено не без издевки. – Тебе мало объяснения, что за всем этим стоят простые, нормальные человеческие чувства. Тебе непременно нужно отыскать какой-нибудь подвох! Подавай тебе криминальный подтекст, и все тут! Да не было ничего такого, что смогло бы пролить свет на причину ее смерти. Понимаешь, не было! Нормальные отношения.
– А чем же ты объяснишь ее ложь?! Чудовищную ложь! – решила разыграть Эмма последний козырь в поиссякшей колоде собственных аргументов. – Обманывать любимого мужчину подобным образом! Играть на его чувствах! Это… Это кощунство в конце концов, если не преступление!
– Да?! Преступление?! Куда большим преступлением я считаю ложь другого порядка… – Он заговорил злобно, с присвистом, почти не глядя на нее. – Когда собственная жена ложится к тебе в постель, мечтая о другом. Когда терпит твое присутствие рядом с собой, необыкновенной, на протяжении нескольких лет. Когда лжет тебе в глаза, говоря о чувствах.
– А ты!.. Ты… ты не лгал мне?! – Ну отчего последнее время она сделалась столь плаксивой! Ну зачем лить слезы в его присутствии, так болезненно реагируя на каждое обидное слово. – Знаешь, как мне пусто сейчас?! Как одиноко?! Тебя постоянно нет рядом, я не знаю, где ты и с кем ты… Я вообще о тебе ничего не знаю! И не знаю, что думать обо всем этом… Ты можешь себе представить, как мне сейчас плохо?!
Данила, все так же не глядя на нее, ответил:
– Могу… Очень хорошо могу. Теперь… Теперь ты наконец-то сможешь понять меня… Понять, как гнусно ты поступала все эти годы. Презирая и живя рядом. А Ленка… Она была очень влюбленной, очень чистой девчонкой.
– Чистой?! – Эмма даже закашлялась от того, насколько поразило ее его заявление. – После ее-то обмана?!
– А, это ерунда, – Данила беспечно махнул рукой. – Она начала понимать, что теряет меня, вот и принялась бомбардировать меня письмами, звонками, ну а потом придумала, что ждет ребенка. Я ей это простил сразу, потому что понял мотив. И я тебя очень прошу… не нужно путать божий дар с яичницей. Нет никаких точек соприкосновения во всех этих историях. Мои отношения с Леной, ее гибель не имеют к этому никакого отношения. Этот мальчик, которому, видимо, просто-напросто понравилось твое более чем щедрое подаяние, и бриллианты, которые ты получаешь по почте, не имеют ничего общего с нашей с ней жизнью. Если это… если это не очередная твоя хитрость, чтобы привлечь внимание к своей персоне…
Почти не вслушиваясь в то, что он говорит, с какой-то непонятной болью, звенящей на тонкой ноте, она смотрела на то, как он собирается. Собирается, чтобы снова уйти. Исчезнуть, непонятно куда и неизвестно на сколько. Ей нужно было хоть еще чуточку времени, хоть еще немного, чтобы постараться отвоевать его от чего-то неведомого ей. От кого-то незнакомого ей. Ей уже было плевать на то, что в его словах почти все казалось ей странным. И эта резкая смена настроения. И его манера перескакивать с одной темы на другую, словно он нарочно пытался увести ее от чего-то важного. Запутать ее в ее же собственных рассуждениях. Сейчас для нее это почти не имело значения. Важным было только то, куда, на сколько и зачем он опять уходит. Вся ее сыскная деятельность, начавшаяся поутру со знакомства с подругой погибшей и едва не закончившаяся попыткой покончить с собой, отлетела куда-то прочь.
Черт с ними со всеми! Пусть они погибают. Пусть присылают ей бриллианты, словно нарочно пытаясь натолкнуть ее на какой-то след или раздразнить настолько, чтобы она начала совершать ошибку за ошибкой. Ей на все наплевать. На все! Единственное, чего ей действительно остро сейчас хотелось, так это вернуть себе мужа, который много лет жил с ней отверженным.
– Данила! – жалобно позвала его Эльмира, пытаясь проморгать непрошеные слезы. – Пожалуйста, не уходи. Мне плохо без тебя. Пожалуйста…
