Татьяна Полякова - Коллекционер пороков и страстей
Бергман едва заметно пожал плечами:
– Кое-что все-таки смогла. Он молод, чуть выше среднего роста, нормальной комплекции. И он убежденный убийца. Но не киллер.
– Маньяк, который убил впервые? – нахмурилась я.
– Почему бы и нет?
– Тогда найти его будет трудно. Не обязательно, что он связан с семьей Лотмана. Выбор мог быть случайным…
– У него был ключ. Каким-то образом он его получил. Значит, убийца и жертвы пересекались. Мы его найдем, – неожиданно улыбнулся он. – Не сомневайся.
А я неуверенно начала:
– Там, в доме… я не могла заставить себя войти в столовую… очень испугалась.
– Я понимаю, – кивнул он.
– Я отказалась от твоей помощи, потому что боялась…
– Было бы здорово, научись ты хоть немного мне доверять.
– Хорошо, – ответила я и усмехнулась: – Попытаюсь.
– Это так трудно? – удивился он.
– Если бы ты не валял дурака и не пичкал нас глупыми байками…
– Глупые байки? – переспросил он и засмеялся так весело, так задорно, что стало обидно. – Один из моих любимых авторов рассказывает о том, как средневековый путешественник пытался описать слона, увиденного в далекой Индии. Сограждане, само собой, о слонах слыхом не слыхивали, и когда он дошел до носа длиной в полтора метра, которым слон легко поднимает бревно, засмеяли беднягу. А сейчас даже маленькие дети знают, что у слона есть хобот, и ничуть этому не удивляются.
– По-моему, не очень удачный пример.
– А по-моему, вполне. Границы познания нелегко преодолевать, о чем бы ни шла речь.
– То, о чем говоришь ты… это просто мистика какая-то. Я не могу в это верить.
– А твои видения – что это? Для скептиков – не более чем самовнушение или вообще психическое расстройство.
– Возможно, так и есть, – кивнула я. – Я хотела тебе сказать… что чувствую себя виноватой. Я убеждена, все это чушь, но ты и Димка с Волошиным, вы чего-то от меня ждете…
– Ты очень помогла нам в предыдущем расследовании, – развел он руками.
– Я не об этом. В общем… давай попробуем.
Не знаю, что на меня нашло. Должно быть, чувство вины сыграло злую шутку. Я отвергла его помощь, а потом, точно заправская воровка, пробралась в комнату, где, кстати, были не только фотографии его предков, но и ценные книги. А он, ничуть не разозлившись, поит меня чаем и говорит о моем вкладе в общее дело.
С минуту он меня разглядывал, точно прицениваясь. Потом молча кивнул, достал из кармана брюк ключи и открыл верхний ящик стола. Вынул шкатулку с колодой карт и протянул мне. Сверху лежала дама червей.
– Я должна ее взять? – хмуро поинтересовалась я.
– Понятия не имею. Могу лишь кое-что рассказать из собственного опыта. Если есть контакт с картой, все происходит довольно быстро. Старайся не спешить, входи постепенно. Бывает очень страшно, и к этому надо привыкнуть. Не паникуй. Я буду держать тебя за руку и, если почувствую неладное, помогу вернуться.
– Что я должна сделать? – пытаясь скрыть волнение, спросила я. – Я имею в виду там…
– Я же сказал, не спеши. Для начала хорошо бы просто осмотреться.
– А… где я окажусь? – по-детски испуганно спросила я.
– Когда вернешься, расскажешь, – засмеялся Бергман, и это показалось обидным, к тому моменту ничего смешного в ситуации я не видела.
«Откажись, – шепнул внутренний голос. – Пошли этого «фокусника» на хрен. Не надо ничего себе доказывать. Подобные игры опасны, и ты это знаешь».
Но вместо того чтобы послушать доводы разума, я решительно взяла карту и вдруг подумала: «А если ничего не произойдет?» Мысль эта внезапно напугала, в общем, я уже была готова к приключениям и теперь боялась, что они не состоятся.
В левой руке я держала карту, правую Бергман сжал в своей ладони и сказал:
– Не спеши. Успокойся, дыши ровно, сосредоточься на своем дыхании, глаза старайся не закрывать, так легче…
Дослушать я не успела и, наверное, закрыла глаза: все вдруг исчезло. Я точно падала с огромной высоты, от этого захватывало дух, легкие, казалось, разорвутся, а вокруг была бездна.
– Мамочка, – жалобно позвала я, в глаза ударил ослепительный свет, и все внезапно кончилось. Не падение, а мое физическое существование. Я очутилась в мире, которому не принадлежала, я была здесь чужой и бестелесной, и это пугало. Страх все рос, ширился, пока не перешел в панику. Но вот что поразительно, примерно в то время, когда ужас стал запредельным, вокруг начали проступать предметы, а потом появились и люди. Странный, незнакомый мир, над которым я точно парила на высоте двух метров.
– Все хорошо, – услышала я совсем рядом, и это почему-то напугало еще больше.
«Надо спрятаться», – подумала я, знать не зная, как это сделать. А затем увидела маленькую девочку. У нее были длинные золотистые косы и татуировка на ладошке, какой-то символ. Девчушка бежала, держа в руке узелок, но вдруг остановилась и посмотрела на меня. Внимательно. И я поняла, что она меня видит.
– Привет, – тихонько шепнула я.
– Это опять ты? – нахмурила она светлые брови. – Мне нельзя с тобой разговаривать.
– Почему?
– Потому что тебя никто не видит. Кроме меня. И не слышит. Люди решат, что я сумасшедшая. Так няня сказала. Она думает, ты мой Ангел-хранитель. Хотя и сомневается, что я тебя действительно вижу. Ее послушать, так я все выдумываю.
– А что ты видишь? – спросила я с сомнением. – Какая я?
– А то ты не знаешь?
– Я мужчина или женщина?
– Даже детям известно: у девочек – ангелы-хранители девочки, у мальчиков – мальчики. А разглядеть тебя нельзя, ты светишься, и это мешает. Я тороплюсь.
И она припустилась дальше, а я за ней.
– Как ты себя чувствуешь? – услышала я голос Максимильяна и медленно открыла глаза. Часы напротив показывали полночь. Выходит, я спала больше часа. В том, что это был сон, я не сомневалась. Но пользы он мне явно не принес. Голову точно стянуло металлическим обручем, во рту горечь, спину разламывало от неудобной позы. Бергман хмуро меня разглядывал, стоя рядом. – Все в порядке? – спросил он, я потерла глаза, а он продолжил, вздохнув с заметным облегчением: – Ты отсутствовала слишком долго.
– Максимильян, – поморщилась я. – Я спала. Просто спала и видела сон.
– Расскажи мне о нем.
Тут я поняла, что будет это непросто. Сон, еще недавно такой яркий, такой масштабный, точно голливудский блокбастер, со своей предысторией и переплетением ходов, сложный, как сама жизнь, стремительно распадается на фрагменты и исчезает из памяти, словно вода в сливном отверстии, раз – и нет.
– Там была девочка, – неуверенно начала я. – Эта девочка – я сама. И вместе с тем я видела ее со стороны, я была рядом, и она видела меня. Считала своим ангелом-хранителем.
То, что во сне представлялось логичным и понятным, сейчас показалось сущей галиматьей.
– Она видела тебя раньше?
– Да.
– Продолжай.
– Черт… Я почти ничего не помню. Там был пленник. Его держали в клетке. Прямо посреди площади. Они его ненавидели и боялись, очень боялись. Даже в цепях и в этой клетке. Слушай, я самого простого не в состоянии понять, что это за мир такой? Ничего похожего на то, что мне известно из истории. Хотя познания мои, конечно, весьма скромные.
– Что дальше? – нетерпеливо перебил Бергман.
– Дальше? Девчонка с ним подружилась. Приходила его кормить. За это ей здорово доставалось. Но она упрямая. Она жалела его. А он сначала гнал ее, делал зверские рожи и даже рычал. А потом они стали друзьями.
– Понятно, – поморщился Бергман, словно был слегка недоволен. – Ты увидела начало истории.
– Да? У моего сна есть продолжение? – съязвила я.
– Конечно. Ты увидела себя и Воина. Девочка поможет ему сбежать. Украдет ключи от клетки у своего отчима. Воин покинет город, и судьба их разведет на долгие годы. Пока они вновь не встретятся на поле битвы. Он будет во главе армии захватчиков, а она станет командовать личной гвардией своего отчима.
– Очень интересно, но в моем сне такого не было. Кстати, ты говорил о четверых: девушка, злейший враг, лучший друг и любовник. Если Воин – злейший враг…
– Не так просто, – усмехнулся он. – Они встретятся и станут любовниками. А человек, которому она была обещана в жены…
– Ты прекрасно все знаешь, – усмехнулась я. – Зачем было меня беспокоить?
– Я знаю историю. Но не могу ответить на главные вопросы. Первый и самый простой: кто есть кто?
Если вопрос и показался простым, то лишь в первое мгновение. Потом начались сложности.
– Ты видела его лицо? – вновь спросил Бергман.
– Конечно. Во сне оно было таким знакомым, хотя сейчас…
– Другими словами, ты не знаешь, кто Воин?
– Другими словами – не знаю, – съязвила я и вздохнула: – Максимильян, это всего лишь сон. Мне не ясно, почему ты придаешь ему такое значение, но искренне надеюсь, что действительно придаешь, а не морочишь мне голову.
