Рукопись, найденная в Выдропужске - Анна Викторовна Дашевская
– Ну что, завтра в Москву? – спросил, припарковавшись, Кузнецов.
– Надо со священником поговорить, – покачала я головой. – Вы езжайте, если хотите, а я попробую завтра ещё раз доехать…
– На этой вашей букашке? – перебил он насмешливо. – Да она булькнет и утонет в той луже! Нет уж, завтра вместе поедем. Жду вас на ужин к восьми!
И он отсалютовал, словно французский легионер, двумя пальцами.
***
Все мы любим строить планы, а течение жизни сносит наши постройки, как течение разлившейся реки сносит мосты.
Ранним утром, ещё до рассвета, меня разбудил телефон. Увидев на экране имя «Балаян», я проснулась: если босс позвонил в такое время, значит, случилось что-то очень и очень серьёзное.
– Алёна, возвращайся срочно, у меня беда. Как приедешь, встреться с Лобановым, он в курсе. Всё, больше говорить не могу, извини.
И экран погас.
Часть 4. Крупные неприятности
ЧАСТЬ 4.
Крупные неприятности
«…они торгуют инкунабулами, антикварными экземплярами и понимают: если книга переплетена в пергамен, а не в телячью кожу и поля у нее на три сантиметра шире обычного, это может поднять цену на тысячи долларов. Они – шакалы в царстве Гутенберга; пираньи, снующие вокруг ярмарок антиквариата; пиявки, присосавшиеся к аукционам. Они способны продать собственную мать – лишь бы заполучить экземпляр первого издания…»
Артуро Перес-Реверте, «Клуб Дюма, или тень Ришелье»
Лобанов ухитрился совершить невозможное: вытащил босса из камеры под домашний арест. Не знаю, как, вроде бы у нас обвиняемых в убийстве под домашний арест не отпускают. Но меня в это всё, ясное дело, никто не посвящал. Вполне возможно, что участие в вытаскивании принял и господин С., наш заказчик, хотя я бы на это не поставила; в конце концов, «что ему Гекуба, чтоб о ней рыдать?» 11)
________
11) Цитата из «Гамлета» Шекспира
Вот Кузнецов был полностью в курсе, в этом я убедилась сразу же, как только сообщила ему, что наши планы претерпели серьёзные изменения. Конечно, я не стала сообщать новость в половине пятого утра, дождалась приличного времени, восьми часов, когда открылся «ресторан», и можно было отправиться завтракать.
Могла доспать, конечно, и даже попыталась, но увы, ничего не вышло, мозги не желали отключаться. Я ворочалась с боку на бок, перебирая варианты, что такого могло случиться, чтобы Балаян позвонил в такое время с таким текстом?
Реальность оказалась куда круче всех моих предположений.
За завтраком, куда Кузнецов пришёл почти сразу следом за нами, он помолчал, посмотрел на меня и сказал:
– Значит, так, дамы, предлагаю следующий вариант действий. Тебя, Алёна, за руль пускать нельзя, у тебя вон руки дрожат, и внутренний псих включён на всю катушку. Поэтому ты сядешь в мою машину, а твою поведёт Ядвига Феликсовна, если на то будет ваше милостивое соизволение, сударыня.
– Да, конечно. Что случилось, Артур не сообщил?
Я молча помотала головой, потом всё-таки разлепила губы:
– Мне показалось, что ему не дали говорить. Там были такие… злые голоса.
– Разберёмся, – кивнул Кузнецов. – У меня пока сведений немногим больше, знаю только, что Балаян взят под стражу Пресненским ОВД. Это по его месту жительства?
– Да. Он жил… живёт в Расторгуевском переулке. С Вероникой.
– Ты ей звонила?
Я выразительно посмотрела на часы.
– Мадам раньше полудня не встаёт. Да и не те у нас отношения, чтобы о чём-нибудь спрашивать. Попозже наберу Лобанову.
– Это?..
– Юрист. Просто неудобно звонить раньше десяти, из машины и позвоню, – я потёрла глаза. – Кофе бы, но эту гадость пить невозможно.
Кузнецов хмыкнул и встал, обронив небрежно:
– Посиди ещё минуту, никуда не беги, – и неторопливо прошёл в дверь, откуда иногда появлялась официантка.
– Я и не бегу, – пожала я плечами.
Тётушка взяла меня за руку.
– Не волнуйся. Балаян твой – лис травленый, его так просто не возьмёшь. Выкрутится. Он же не мог совершить что-то действительно ужасное?
– Что именно? Убить кого-нибудь? Я так думаю, что любой из нас на это способен при определённых обстоятельствах. Наверное. Не попадала в такие ситуации, и не хотела бы.
Тут перед моим носом возникла чашка кофе. Настоящего, сваренного как должно из кофейных зёрен, а не желудёвой муки и вчерашних опивок. Ещё две появились перед моими спутниками, после чего Кузнецов, чрезвычайно довольный, сел на своё место и ласково поблагодарил официантку.
– Ну вот, – сказал он. – Вот теперь можно и в дорогу собираться.
Пригубила – кофе оказался и в самом деле хорош! – и вздохнула. Надо срочно придушить ворохнувшееся внутри непрошеное чувство ревности, мол, чего это он какой-то крашеной блондинке улыбается?
Геннадий Аверьянович Лобанов ответил на мой звонок только в начале двенадцатого, когда мы проехали куда больше, чем полдороги до Москвы. И разговор с ним ситуацию особо не прояснил.
Артур Давидович был взят под стражу по обвинению в убийстве своей сожительницы, гражданки Корских Вероники Владимировны. Убита она была ножом для разрезания бумаги, принадлежавшим Балаяну, и единственное, что пока говорит в его – отсутствие отпечатков пальцев на рукоятке орудия преступления.
– Я могу быть чем-то полезна, Геннадий Аверьянович?
– Пока нет, Елена Вениаминовна. Пока нет. А вот дальше… вы когда в Москву вернётесь?
– Часа полтора ещё, – негромко сообщил Кузнецов. – До твоего дома.
– Рассчитываю быть дома в час – полвторого. Или лучше поехать в магазин?
– Лучше в магазин, и я туда подъеду, как освобожусь. Всё, Алёна, не могу больше говорить, меня зовут.
Он отключился.
Отложив телефон, я потёрла лоб.
– Не понимаю. Как это может быть?
– Одно из двух, – откликнулся «голос разума». – Или в господине Балаяне взыграла горячая кавказская кровь, и он в самом деле убил свою подругу, или его кто-то подставил. А он в эту подставу вляпался со всего размаху.
– Знаешь, вот чего в нём никогда не наблюдала, так это кавказской горячности…
– Что, и не злился никогда?
– Злился, конечно, и взрывался, но как-то так… Я всегда в таким случаях вспоминала байку о ком-то из наполеоновских маршалов, гасконце, известном своей вспыльчивостью. Если что-то шло не по его, он мог орать, топать ногами, срывал с себя берет и швырял его на землю, топтал ногами…
– И?
– И потом мне попалась в руки сборник воспоминаний о тогдашних военных, в частности, там были мемуары слуги этого маршала. Так вот, его господин, если собирался гневаться, накануне всегда приказывал приготовить старый берет, который не жалко и топтать.
Кузнецов хмыкнул.
– Ты хочешь сказать, что взрывы были подготовленными?
– И хорошо рассчитанными, – кивнула
