Искатель, 1996 №6 - Виктор Алексеевич Пронин
— Да, спасибо, — пробормотал Андрей. — Я могу задать вопрос?
— Слушаю тебя, любимый!
— Меня интересует женщина, изображенная на снимке в газете… Я бы хотел поговорить с ней.
— Она тебе понравилась? Считай, что это была она. Позвони мне как-нибудь, ладно? Меня зовут Наташа, не забудь Андрюшенька. У тебя совершенно потрясающее тело, а твои соски я готова целовать всю ночь…
— Я тоже! — Андрей положил трубку, поняв, что так он ничего не добьется. Пафнутьев предложил ему другой путь, более короткий, надежный и не столь авантюрный. Да и дешевле — на подобных звонках можно запросто разориться.
Положив фотографию в наружный карман куртки, чтобы она была под рукой, Андрей вошел в подъезд, сверив по своему списку, составленному в домоуправлении, какие квартиры ему требуются. Поколебавшись, нажал кнопку звонка на первом этаже. Дверь долго не открывали, в квартире слышалась возня, будто там готовились к отражению нападения, и, наконец, густой мужской голос произнес из-за двери:
— Кто?
— Андрей.
— Какой Андрей?! — его настороженно рассматривали в глазок, явно ожидая какой-то пакости.
— Хороший Андрей.
— А чем докажешь?
Подумав, Андрей вынул из кармана фотографию и поводил ею перед глазком. Человек за дверью наверняка ничего не увидел, но дверь приоткрыл. Правда, совсем немного да еще подстраховавшись стальной цепочкой. Это был громадный детина в растянутой тельняшке и штанах на резинке. Из-за его спины выглядывала женщина со спутанными волосами, а уже у ее подола посверкивали детские глаза.
— Ну? — сказал мужик.
Андрей молча показал фотографию.
— Порнуха? — спросил мужик, смягчаясь. — Снимки продаешь? Почем? — он протянул руку.
— Ищу эту красавицу… Ты не на грудь смотри, ты в глаза ей смотри. Она бывала в этом доме. В этом подъезде. Узнаешь?
— Грудь вроде знакомая, — ухмыльнулся мужик. — Где-то я видел эту грудь, может быть, даже в руках держал…
Договорить он не успел — кудлатая женщина с неожиданной силой и решительностью отодвинула его в сторону, выхватила у Андрея снимок, всмотрелась в него и тут же протянула обратно.
— Надька, — сказала она. — Надька Чувьюрова. Отец ее живет здесь, на два этажа выше… Замели недавно за попытку убийства.
— А она?
— Одного поля ягода. Не живет она здесь. Съехала.
— А она…
— Не бедствует. В мехах ходит, в мерседесах ездит, шампанское пьет. Сама видела. Вот тебе крест! — и женщина яростно перекрестилась, с силой тыкая пальцами, собранными в щепотку, в лоб, в плечи, в живот.
— И вы можете сказать…
— Могу. Холостая. От ребенка избавилась. То ли сунула кому-то на прокорм, то ли еще что сотворила… У нас вон в мусорном ящике недавно младенца нашли. Вынули — еще дышит. Потом помер. Не выдержал, бедолага, суровых жизненных условий.
— Чего не выдержал? — Андрей чувствовал, что теряет нить разговора, что рыжекудрая тетка явно опережает его по скорости произнесения слов.
— Жестокого обращения. А кто выдержит? Ты выдержишь? И я не выдержу. И он не выдержит. В целлофановом мешке нашли. Мешок фирменный, Алла Пугачева на нем изображена в лучшие свои годы, еще когда пела и плясала, а не якшалась с этим мохнатым… Как его… Каркающая у него фамилия…
— А Надежда…
— Чувьюрова? Надежда умирает последней, — произнесла тетка странные слова и расхохоталась, показав желтоватые пеньки зубов. — Не пугайся, пошутила. В соседнем подъезде есть квартира, семьдесят первая. Там живет ее подруга… Та еще подруга, но ты не пугайся. Дуй к ней, может, повезет. Как в песне поется… Пусть кому-то повезет, а кому-то нет. Тебе повезет, ты везучий.
— Вы так думаете?
— Колдунья я. Понял? Могу приворожить, сглаз снять, порчу навести… И беру недорого. Можно натурой. Ну как? Сговоримся?
— Если прижмет — приду, — улыбнулся Андрей.
— Жду! — и колдунья с грохотом захлопнула дверь перед самым его носом.
Подруга Надежды Чувьюровой оказалась не столь подозрительной, впрочем, причина того, что она сразу открыла дверь, могла быть и в другом — ей нечего было бояться, квартира была почти пуста, а сама она недостаточно хороша, чтобы внешние данные могли причинить ей в жизни какие-то неудобства. Широко распахнув дверь, она отступила в глубину коридора и сказала, почти не взглянув на Андрея:
— Входите.
И он вошел, проследовал вслед за женщиной в комнату.
— Вы, наверное, от Нади? Это она вас прислала?
— Можно и так сказать, — Андрей мучительно пытался найти нужные слова, но женщина поняла свою ошибку и насторожилась.
— Вы кто?
— Меня зовут Андрей, — он улыбнулся, почти как в прежние годы, — смущенно и доверчиво. Надо же, улыбка подействовала. Значит, что-то в нем осталось живого, значит, не все еще вымерло в нем.
— Не сразу, но я догадалась, что вы из других… — она помялась.
— Вы немного не такой.
— Обычно приходят другие?
— Скажите уж, наконец, кто вы и что вам нужно? — женщина улыбнулась, пытаясь смягчить жесткость своего вопроса. Она была светлой, с гладкими короткими волосами, смотрела чуть исподлобья, может быть потому, что была слегка сутуловата. Впрочем, сутуловатость ее была скорее не в фигуре, а от незначительности в жизни, это тоже придавливает.
— Я ищу Надю, — сказал Андрей.
— Вы ее друг?
— Честно говоря, я хотел бы стать ее другом… Мы познакомились как-то. Совсем недавно… Она показала этот дом, но как-то невнятно, дескать, вот мой дом…
— Она здесь не живет, — сказала женщина, и Андрей похвалил себя за осторожность — он ведь не сказал, что Надя здесь живет, нашел какие-то обходные слова.
— Я поспрашивал соседей, они мне и посоветовали заглянуть к вам.
— Ко мне?!
— Да, женщина одна направила к вам. Зайдите, говорит, в семьдесят первую квартиру.
— Не представляю даже, кто мог вам такое сказать? — она с явной подозрительностью посмотрела на Андрея.
— Она назвала себя колдуньей и предложила даже приворожить кого-нибудь, если, конечно, мне очень нужно. Причем, согласилась плату взять натурой…
— А! — рассмеялась женщина облегченно — ее сомнения разрешились легко и просто. — Рыжая-кудлатая? — спросила она, хохоча.
— Точно! — кивнул Андрей. — Я еще подумал, что если мне совсем тяжко будет, пусть приворожит…
— Она приворожит! Она вам такое приворожит, что ни один священник никакими молитвами не поможет. Мы обходим ее десятой дорогой.
— Простите, как вас зовут? — спросил Андрей.
— Света. Хорошее имя? — во взгляде, в голосе, во всем поведении хозяйки Андрей ощущал беззащитность, она как бы постоянно хотела получить подтверждение, что правильно говорит, правильно себя ведет, что в ней самой нет ничего смешного.
— Хорошее, — кивнул Андрей. — У меня, правда, с этим именем связаны печальные воспоминания, но имя хорошее.
— Девушка ушла? — сочувствующе улыбнулась Света.
— Ушла.
— Вернется, — успокоила женщина.
— Не вернется. Погибла.
— Ой, простите, ради Бога! — она
