Убийство в старой опере - Лана Шер
Группа подъехала буквально через несколько минут на двух машинах.
Первым вышел судмедэксперт Дирк Котман.
– Ну что, Маркус, у нас новый подозреваемый?
– Да, алиби на момент убийства нет, а вот мотив налицо. Должен убитой крупную сумму. Ночью, незадолго до убийства, она приходила сюда и требовала немедленно вернуть долг. И даже подралась с ним.
– А что подозреваемый?
– Игрок и наркоман, просадил все деньги.
– Что будем искать? – уточнил Котман.
– Я останусь здесь. Возьму пару ребят, осмотрим все на предмет улик. Ты вместе с остальными поезжай к подозреваемому на квартиру, проверьте там все. Обратите внимание на одежду, и, если есть квитанции из химчистки, отправь людей проверить, что он туда сдавал.
– При таком способе убийства одежда должна быть вся в крови, навряд ли он понес бы ее в химчистку.
– Значит, проверьте мусорные баки и все места, куда можно было бы спрятать одежду. Подозреваемый утверждает, что в ночь убийства у него украли телефон. Проверьте, не спрятал ли он его у себя дома или не выкинул куда-нибудь.
– Понял.
Дирк Котман вернулся к машине, коротко отдал распоряжения, из машины тут же вышли двое офицеров и направились к Маркусу. Судмедэксперт сел во второй автомобиль. Машины включили проблесковые маячки и поехали.
Втроем они вошли в ночной клуб.
Маркус шагал впереди. Он остановился и жестом остановил двух остальных.
– Разделимся. Ты, – он указал на одного из офицеров, – спустись и осмотри подсобку. Ты, – обратился он ко второму, – зал для посетителей, я возьму на себя бар и кабинет. Обо всех находках, которые могут иметь отношение к убийству, и о подозрительных предметах сразу докладывать мне. В качестве понятых привлеките персонал. Приступаем.
После более чем часового осмотра бара ничего обнаружить не удалось, и Маркус прошел в кабинет.
Войдя, он огляделся и начал осматривать офисный шкаф. Но кроме счетов, контрактов с поставщиками и текущих бухгалтерских отчетов, там ничего не было.
Маркус подошел к письменному столу и стал открывать выдвижные ящики.
В одном лежало небольшое квадратное зеркало с остатками белого порошка, металлическая трубка, через которую его, по всей видимости, вдыхали, также со следами белого вещества, пинцет и пластиковая карточка с надписью «Казино».
Во втором ящике лежало несколько листов бумаги. В начале каждой строчки стояла дата, знак минус и сумма. Судя по всему, записанные проигрыши. На другом листе стояли имена и суммы. Записи, у кого и когда брал деньги в долг. Первая строчка была зачеркнута. На ней стояли инициалы, знак минус и сумма двести восемьдесят тысяч евро. То, что строчка зачеркнута, могло означать только одно: деньги он вернул. На следующей строчке было написано: «Арина», знак минус и сумма – двести восемьдесят тысяч евро.
«Занял деньги, чтобы отдать другой долг», – пришел к выводу Маркус.
Размышления его прервал звонок телефона.
– Добберт, слушаю.
– Маркус, это Котман. В квартире подозреваемого мы нашли пиджак с темным пятном, похожим на кровь, а в корзине для грязного белья – окровавленный носок. Я оставил ребят там, пусть поработают, может, найдут что-нибудь еще, а сам поехал в лабораторию. Так вот, результаты экспертизы показали, что кровь на пиджаке принадлежит самому подозреваемому, а кровь на носке – убитой. Так что поздравляю, Маркус. Считай, дело раскрыто.
– Дирк, спасибо за отличную работу. Скоро буду в Управлении.
Маркус ликовал. После раскрытия такого громкого убийства, да еще в рекордные сроки, его просто не могут не повысить. Наконец-то его давняя мечта сбудется. Он станет начальником КРИПО, и не просто начальником, а самым молодым за всю историю Управления.
Глава 18
Лана Шервинг сидела в столовой своего пентхауса. На коленях у нее лежала только что выгулянная и накормленная собака, разомлевшая и в полудреме. Время от времени Бася слегка трогала лапой руку Ланы, чтобы та не отвлекалась и продолжала гладить ее и чесать за ухом. На столе перед ней стояла чашка кофе и лежали газеты. Одну она держала в руках.
Первые полосы всех газет украшала фотография Маркуса Добберта. Ниже статья. Хотя трудно было назвать статьей хвалебную оду Франкфуртскому КРИПО и, в частности, главному криминалисту Добберту. Его восхваляли как профессионала, называли героем и прочили небывалый карьерный рост. Во всех газетах писали, что, вероятно, он станет самым молодым офицером, когда-либо возглавлявшим КРИПО, а в одной, что из достоверных источников стало известно, что после раскрытия убийства им всерьез заинтересовалось Федеральное управление уголовной полиции, или попросту говоря БKA.
Навряд ли Маркус Добберт, даже при своей амбициозности, мог мечтать о таком взлете.
БKA – это эквивалент американского ФБР в Германии, а это уже совершенно другие полномочия и возможности. БKA расследует на федеральном уровне дела об ограблениях банков, похищении людей, террористических актах и другие серьезные преступления.
В столовой был включен телевизор. Имя Маркуса Добберта прозвучало минимум двадцать раз за последние двадцать минут. О раскрытии убийства говорили по всем новостным каналам.
Лана развернула газету. На второй странице напечатали фотографию болезненного вида мужчины и была размещена статья, в которой говорилось, что это и есть преступник, убивший и обезглавивший девушку. Им оказался управляющий их совместного с Ариной Чиолак бизнеса, популярного во Франкфурте ночного клуба «Подвал», Якоб Штайн. Особо подчеркивался факт, что убийца и жертва были любовниками.
Мотив убийства оказался самый банальный – деньги.
Управляющий проворовался, а также взял в долг у Арины Чиолак крупную сумму. Она потребовала вернуть деньги, и Штайн ее убил, потому что вернуть долг не смог. В статье сообщалось, что полиция также не исключает, что убийство могло произойти на почве ревности и в состоянии аффекта.
Лана отложила газету, выключила телевизор, встала из-за стола и направилась в ванную. Она была рада, что эта история закончилась и убийца пойман. Но почему-то от этой новости не стало легче. Куда-то внутрь, под солнечное сплетение заползла тоска. Было грустно и хотелось плакать. В голове роились мысли: «Как же так? Как можно из-за денег убить женщину, с которой состоишь в отношениях? Это же уму непостижимо».
Лана тряхнула головой, как будто пыталась вытряхнуть эти грустные мысли, понимая, что застыла перед зеркалом и смотрит в одну точку.
«Нужно срочно выйти из дома и пройтись, чтобы проветрить голову, – решила она, быстро одеваясь. – Надо переключиться на что-нибудь другое, дальше так жить невозможно».
Она приоткрыла дверь ванной комнаты и крикнула куда-то в коридор:
– Я ухожу на шоппинг, хочу прогуляться. Разберетесь тут без меня?
– Конечно, мы справимся, – откликнулась откуда-то из глубины квартиры няня Эллен.
– Если что, звоните, – добавила Лана, уже закрывая входную дверь.
«Отличная идея пойти прогуляться по магазинам, хоть немного отвлекусь, – думала Лана, пересекая площадь и шагая по Гетештрассе. – Конечно, Гетештрассе во Франкфурте – это не виа Монтенаполеоне в Милане и не авеню Монтень в Париже. Бутиков немного, да и ассортимент скудный, но чтобы развеяться – вполне достаточно».
За этими размышлениями Лана Шервинг вошла в один из бутиков, ее любимый.
Едва Лана переступила порог, буквально бегом к ней бросилась продавец-консультант, которая обслуживала ее на протяжении многих лет.
Глаза женщины были вытаращены, как будто они сейчас вылезут из орбит. Афроамериканка по имени Китти обычно вела себя сдержанно, а сейчас она буквально налетела на Лану и затараторила без всякого приветствия:
– Ты слышала? Ты слышала, что случилось? Ты знала Арину Чиолак?
– Здравствуй, Китти.
– Да-да, добрый день.
Лана недовольно посмотрела на нее. Идея отвлечься, переключившись на шоппинг, и не думать об убийстве, с треском провалилась.
– Да, я знала Арину немного.
– Ты знаешь, кто ее убил? Ты слышала? Даже по телевизору говорили об этом и во всех газетах написали.
– Да, я видела.
Лана хотела прекратить этот разговор. Ей вовсе не хотелось говорить об убийстве. Она ходила по магазину, пытаясь уйти подальше от навязчивой продавщицы.
– Ты представляешь? В убийстве подозревают Штайна! Представляешь? – И она вопросительно вытаращила глаза еще больше, видимо, ожидая какой-то реакции со стороны Ланы. Поскольку никакой реакции не последовало, она продолжила тараторить так, будто боялась не успеть рассказать все,
