Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата
– Здесь действительно необходим Геракл, – согласился Пуаро, кивая с довольным видом. И прибавил: – Вы помните, что меня зовут Эркюль?
– Вы умеете творить чудеса, месье Пуаро? – спросил премьер-министр.
– Вы ведь поэтому послали за мной, не так ли? Потому что считали, что умею?
– Это правда… Я понял, что если можно найти спасение, то только при помощи какого-нибудь фантастического и совершенно необычного решения… – Пауза. – Но, возможно, месье Пуаро, вы смотрите на эту ситуацию с точки зрения этики? Джон Хэммет был мошенником – но легенда о нем не должна быть разрушена. Можем ли мы построить честный дом на бесчестном фундаменте? Я не знаю. Но знаю, что хочу попытаться. – Он внезапно горько улыбнулся: – Политик хочет остаться на своем посту – как обычно, из самых благородных побуждений.
Эркюль Пуаро, встав, произнес:
– Месье, мой опыт службы в полиции не позволил мне составить слишком высокое мнение о политиках. Если б Джон Хэммет сохранил свою должность, я и пальцем не пошевелил бы – даже мизинцем. Но о вас я кое-что знаю. Мне сказал человек – действительно великий человек, один из величайших ученых умов нашего времени, – что вы надежны. Я сделаю все, что смогу.
Он поклонился и вышел из комнаты.
– Ну что за дьявольское самомнение!.. – взорвался сэр Джордж.
Но Эдуард Ферриер, по-прежнему с улыбкой, перебил его:
– Это был комплимент.
II
По пути вниз Эркюля Пуаро перехватила высокая светловолосая женщина.
– Пожалуйста, зайдите ко мне в гостиную, месье Пуаро, – сказала она.
Он поклонился и последовал за ней.
Женщина закрыла дверь, пригласила присесть и предложила сигарету. Сама она села напротив него и тихо произнесла:
– Вы видели моего мужа, и он рассказал вам… о моем отце.
Пуаро внимательно посмотрел на нее. Высокая леди, все еще красивая, лицо говорит об уме и характере. Миссис Ферриер была очень известной особой. Как жена премьер-министра, она, естественно, часто оказывалась в центре внимания, а как дочь своего отца пользовалась еще большей популярностью. Дагмара Ферриер слыла олицетворением идеала английской женственности. Преданная жена, любящая мать, разделяет любовь мужа к деревенской жизни. Интересуется только теми аспектами общественной жизни, которые считаются сферами, подходящими для женской деятельности. Одевается хорошо, но не нарочито модно. Бóльшую часть времени посвящает участию в широкомасштабной благотворительной деятельности, инициировала особые программы помощи женам безработных. Ее уважал весь народ, и она была самым ценным достоянием Партии.
– Должно быть, вы ужасно обеспокоены, мадам, – произнес Эркюль Пуаро.
– О, вы даже не представляете себе, до какой степени. Много лет я с ужасом ждала – чего-то…
– Вы понятия не имели о том, что происходит в действительности?
Она покачала головой:
– Нет, ни малейшего. Я только знала, что мой отец не такой, каким его все считают. Я понимала, с самого детства, что он… мошенник. – В ее низком голосе звучала горечь. – Из-за того, что Эдуард женился на мне, он может потерять все.
– У вас есть враги, мадам? – тихо спросил Пуаро.
Она удивленно посмотрела на него:
– Враги? Не думаю.
– А я думаю – есть… – задумчиво произнес сыщик. – У вас есть мужество, мадам? Развернута большая кампания – против вашего мужа и против вас самой. Вы должны быть готовы защищаться.
– Но для меня это не имеет значения! – воскликнула миссис Ферриер. – Важно только то, что касается Эдуарда!
– Одно включает второе, – возразил Пуаро. – Помните, мадам, вы – жена Цезаря.
Он увидел, как женщина побледнела, затем подалась вперед и спросила:
– Что именно вы пытаетесь мне сказать?
III
Перси Перри, редактор «Экс-рей ньюс» – маленький человечек, похожий на хорька, – сидел за своим письменным столом и курил.
– Мы смешаем их с грязью, это точно, – сказал он мягким, маслянистым голосом. – Чудненько, чудненько! Вот увидишь!
Его заместитель, худой юноша в очках, смущенно спросил:
– Вы не боитесь?
– Что ко мне подошлют убийцу? У них не хватит смелости. Да и это их не спасет. Учитывая, что мы выходим в свет и в нашей стране, и на континенте, и в Америке…
– Они, наверное, попали в очень тяжелое положение. Разве они ничего не предпримут?
– Пришлют кого-нибудь умаслить нас…
Раздался звонок. Перси Перри взял трубку:
– Кто, вы говорите? Хорошо, пусть войдет.
Он положил трубку и ухмыльнулся:
– Они подключили к этому делу того манерного бельгийского детектива. Сейчас он придет, чтобы выполнить свое задание. Хочет знать, не согласимся ли мы сотрудничать.
Вошел Эркюль Пуаро. Он был безупречно одет, с белой камелией в петлице.
– Рад познакомиться с вами, месье Пуаро, – сказал Перси Перри. – Заехали по дороге на королевскую трибуну в Аскоте?[16] Нет? Я ошибся?
– Я польщен, – ответил Пуаро. – Человек надеется хорошо выглядеть. Это еще важнее, – он окинул невинным взглядом лицо редактора и его довольно неопрятную одежду, – когда у него мало преимуществ от природы.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – коротко спросил Перри.
Пуаро подался вперед, похлопал его по колену и произнес с широкой улыбкой:
– Шантаж.
– Что вы хотите этим сказать, черт возьми? Какой шантаж?
– Я слышал – мне принесла это на хвосте птичка, – что в некоторых случаях вы были готовы вот-вот опубликовать определенные, в высшей степени компрометирующие сведения в вашей высокодуховной газете. Затем ваш банковский счет вырастал на приятную небольшую сумму, и после этого сведения не публиковались. – Пуаро откинулся назад и удовлетворенно кивнул.
– Вы понимаете, что ваше предложение граничит с клеветой?
Сыщик уверенно улыбнулся:
– Уверен, что вы не обидитесь.
– А я обижаюсь! Что касается шантажа, нет никаких доказательств, что я когда-либо кого-то шантажировал.
– Нет-нет, я в этом совершенно уверен. Вы меня неправильно поняли. Я вам не угрожал. Я готовился задать простой вопрос. Сколько?
– Я не знаю, о чем вы говорите, месье Пуаро.
– Дело национального значения, месье Перри.
Они обменялись многозначительными взглядами.
– Я реформатор, месье Пуаро, – сказал Перри. – Я хочу очистить политику. Я против коррупции. Вы знаете, в каком состоянии политика в нашей стране? Авгиевы конюшни, не больше и не меньше.
– Подумать только! – воскликнул Пуаро. – Вы тоже произнесли эту фразу.
– И чтобы вычистить эти конюшни, – продолжал редактор, – необходимо великое очистительное наводнение общественного мнения.
Маленький бельгиец встал и сказал:
– Я аплодирую вашим чувствам. – И прибавил: – Жаль, что вы не нуждаетесь в деньгах.
– Погодите минуту, – поспешно возразил Перси Перри, – я этого не говорил…
Но Эркюль Пуаро уже вышел за дверь.
Позже он оправдывал дальнейшие события тем, что не любит шантажистов.
IV
Эверит Дэшвуд, веселый молодой сотрудник газеты «Бранч», любовно похлопал Эркюля Пуаро по спине и сказал:
– Грязь бывает разная, приятель. Моя грязь – чистая, вот и всё.
– Я не говорил, что вы на одном уровне с Перси Перри.
– Чертов кровопийца… Он грязное пятно на нашей профессии. Мы все выступили бы против него, если б могли.
– Случилось так, – объяснил Эркюль Пуаро, – что в данный момент мне поручено замять политический скандал.
– Чистите авгиевы конюшни, а? – спросил Дэшвуд. – Вам это не по силам, приятель. Единственная надежда – направить Темзу в другое русло и смыть здание парламента.
– Вы циничны, – сказал сыщик, качая головой.
– Я знаю свет, вот и всё.
– Вы, – сказал Пуаро, – именно тот человек, которого я ищу. Вы склонны к безрассудству, вы молодец, вам нравится все необычное.
