Антикварная история - Елена Дорош
– Ты чего тут ходишь? – крикнула она.
– Полотенца несу, – ответил он.
Она испуганно таращила глаза и выглядела так уморительно, что на него сошло умиление. Сколько бы она ни строила из себя серьезного взрослого человека, все равно Маруся – ребенок. Смешной и милый. Наверное, можно было бы вытряхнуть ее из этого куля, унести куда-нибудь и…
Вместо этого «и» он спросил:
– Будешь горячий чай с малиной?
– Да. Пить ужасно хочется.
– Тогда пошли.
Он взял ее за руку, и они пошли куда-то за угол. Оказалось, на кухню. Такую же неуютную, как и все в этом доме. Приткнув Машу на какую-то жесткую скамейку, заботливый хозяин заварил чай прямо в огромной кружке, вылил туда полбанки варенья и сунул кружку страждущей. Она с ходу отхлебнула и сморщилась. От такой сладости чего доброго попа слипнется!
– Горячо? – тут же спросил Вадим.
– Немного.
– Но ведь вкусно?
– Очень!
Еще чуть-чуть, и она научится политесу! Говорить то, что правильно, а не то, что хочется. Элеонора была бы довольна ученицей.
Она выпила всю кружку и тут только поняла, что они перешли на «ты». Как-то незаметно получилось.
Вадим осторожно забрал кружку.
– Переходи на диван и поспи еще.
– Не могу. Мне на работу надо.
– Не надо. Уже шесть вечера. А завтра вообще воскресенье.
– А сегодня суббота?
– Ну… да.
– Точно?
– Точнее не бывает.
– Обалдеть.
Значит, директор дал ей три дня отгула, из которых два – выходные? Вот жучила этот Лев Моисеевич!
Однако еще ничего не закончилось. Сабля принадлежит Соболеву. Это единственный доказанный факт, который все равно ничего не меняет. Все эти годы оружие хранилось в семье Стаха, и даже если Петр его украл, убив своего командира, то с этим ничего уже поделать нельзя. Лев Моисеевич, скорей всего, вернет саблю Молохову. И что дальше? Потомки не отвечают за преступления предков. Наследник просто отдаст оружие в другой антикварный салон. В конце концов кто-нибудь не заморачивающийся пустяками вроде проверки подлинности предложенной на продажу вещи купит саблю и повесит у себя в особняке. Все. Точка. А может быть, предложить Вадиму Гильберту выкупить оружие? Как он к этому отнесется?
Маша посмотрела на Вадима, сосредоточенно размешивающего сахар в чашке чая. Он почувствовал ее взгляд, хотел что-то сказать, но тут у него в кармане затрезвонил сотовый. Коротко переговорив, Вадим встал и, как показалось Маше, с печалью в голосе, объявил:
– Извини, но мне нужно на работу.
– Суббота же! Выходной! Да и поздно уже!
– У меня не бывает выходных, только простои. Мне очень жаль, но…
– Я уберусь восвояси ровно через три минуты!
Маша вскочила и стремглав бросилась за своими пожитками. До нее вдруг дошел весь, как сказала бы Любаша, «непотребный ужас» ситуации. Мало того что она ничтоже сумняшеся явилась в дом к совершенно чужому мужику, так еще спать у него завалилась! Про мытье в его ванной вообще лучше не вспоминать! Это просто за гранью!
Вадим поймал ее за подол банного халата.
– Маруся, подожди. Я не собирался тебя выгонять.
– Я все понимаю, но на самом деле мне пора к себе домой, дел полно, да и директор звонка ждет, так что надо бежать, а то опоздаю куда-нибудь, – скороговоркой, на одном дыхании протараторила она и потянула на себя халат.
– Я хотел предложить отвезти тебя, а завтра снова встретиться, – почему-то смущенно сказал он и выпустил подол.
– Зачем?
– Посоветоваться, что делать дальше. Это ведь только начало истории. Я хочу выяснить все. Теперь иного варианта нет.
– Вообще-то я тоже хотела кое-что обсудить.
Маша побежала в ванную и там торопливо натянула на себя вещи. Теперь быстренько к двери – и на свободу.
У двери ее встретил хозяин в пальто. В руках он держал растопыренную Машину куртку.
– Позволь я помогу.
Маша сунула руки в рукава и двинулась к выходу.
– Застегни куртку.
– До машины добегу.
– Нет. Только в застегнутой куртке. И капюшон накинь.
Маша посмотрела раздраженно. Мама он ее, что ли?
– У тебя температура была. Я лоб трогал, пока ты спала.
Точно. Мама.
– Ладно. Спасибо за заботу. Премного благодарна.
Мудрость Вселенной
Стоило им выйти из подъезда, как ноябрь окружил их снегом, ветром и холодом. Маша даже задохнулась. Утром было значительно теплее. Не зря он велел ей застегнуться. Она с благодарностью посмотрела на Вадима.
– Которая из них твоя? – спросила она, разглядывая длинный ряд запорошенных снегом машин.
– Та, что сейчас нам подмигнет, – ответил он, нажимая на брелок.
Подмигнул черный «Вольво». Пока она усаживалась и пристегивалась, Вадим торопливо счищал снег.
Надо все рассказать Льву Моисеевичу. В понедельник явится Петр Молохов. Надо приготовиться.
– Куда везти? – спросил Вадим, усаживаясь за руль.
– К директору, – ответила она, – и как можно быстрее.
С дороги она позвонила Бине Рафаэльевне и попросила разрешения приехать.
– Разумеется, Муся. Я уже буквально стою на пороге с хлебом-солью, – невозмутимо сообщила Мудрость Вселенной.
Эту женщину невозможно застать врасплох! Как же им со Львом Моисеевичем повезло друг с другом. Найти своего человека вообще непросто, а в наше время, кажется, и пытаться не стоит. Сейчас как в джунглях: каждый сам за себя. Никто ни за кого не держится, никто ни для кого не старается, никто ни о ком не заботится. Хотя сегодня, когда Вадим Гильберт заставил ее утеплиться перед выходом на улицу, это было похоже на настоящую, непоказную заботу.
Она покосилась на человека за рулем. Хорошо, что он не слышит ее мыслей. Ей и так уже стыдно за свое поведение. Не хватало еще принять обычную человеческую заботу за что-то большее! Однажды так уже было. В старом дворе, еще до переезда. Девочка-изгой, дочка презираемого всеми пьяницы купилась на случайную щедрость. Думала, что если с ней делятся новыми наклейками, то готовы поделиться и дружбой. Противно даже вспоминать, как она караулила эту Иру из соседнего подъезда, чтобы предложить ей сходить на каток. Ира даже шарахнулась от нее, когда увидела.
Этот Гильберт о ней ничего не знает и, возможно, не хочет знать. Позаботился просто как приличный человек. Она сейчас напридумывает, а потом будет ждать продолжения, как Никанорова. Вас ожидает гражданка Никанорова. Ну уж нет. Для нее это давно пройденный этап.
Чтобы сидящий рядом мужчина не заподозрил, что в ее голове бродят на его счет всякие разные мысли, она выпрыгнула из машины у дома Суслиных и, сухо попрощавшись, кинулась к подъезду.
Он даже не успел сказать «пока». Только посмотрел вслед.
Встретил ее Лев Моисеевич. Бина Рафаэльевна с кем-то разговаривала по телефону. Ее зычный голос достигал даже удаленных уголков квартиры. Где-то тоненько позвякивали то ли бокалы, то ли вазочки.
– Лев Моисеевич, простите меня за вторжение, – с ходу вступила Маша,
