Шам - Виталий Фёдоров
– Возвращается. Нормально говорят, за жизнь. – прокомментировал новую порцию услышанного казанский полиглот (арабский, кстати, у него тоже хорошо пошёл). – Погранец жалуется, что торговли меньше стало в последнее время – на той стороне много машин с воздуха расстреливают, всех подряд, торговцы боятся ездить.
Марат припомнил, что что-то такое он видел в Инете – кажется, в репортажах это подавали как «уничтожение колонн ИГИЛ».62 Недовольство турка происходящим вполне понятно – чем меньше движение через границу, тем меньше взяток. Можно, конечно, пытаться компенсировать количество транзакций размером взымаемого в каждом единичном случае, но работает это только до какого-то предела – потом либо начнут ездить другим маршрутом, либо отрежут голову, освобождая вакансию для менее жадного.
Хлопнула дверь, ещё через секунду дизель, пару раз захлёбывающись фыркнув, забросил в салон очередную порцию выхлопов. Их газенваген дёрнулся с места и покатил вперёд.
Закрывающее переднюю часть автобуса одеяло колыхнулось, пропуская улыбающегося Эшрефа.
– Добро пожаловать на землю Халифата,63 братья!
От дружного ответного выкрика тесный и тёмный салон, кажется, едва не лопнул по швам:
– Аллаху Акбар!!!
Марат кричал вместе со всеми.
* * *– Вы – говно!
Маленький, но спортивный и подтянутый, чем-то напоминающий бойцового петуха командир артдивизиона быстро окинул взглядом неровную шеренгу подчинённых словно ожидая возражений. Таковых, впрочем, не последовало – реактивщики смотрели на неожиданно нагрянувшее начальство с равнодушным выражением «да когда же ты уже свалишь – обед стынет».
– Таких как вы – очередь стоит, от Большого завода до Краснодара! Я любого могу вышвырнуть нахрен без денег, ясно?! – Чекупс попробовал «усилить месседж», но реакции вновь не добился. – И не просто так, а через контейнер!
Антон отвлечённо подумал, что фраза Кота «Чекупс на передок не суётся» становятся яснее – при этакой манере общения с подчинёнными мест, где могут «подкрасться духи» или «снайпер отработать» действительно следует избегать. Он вот этого мудака слушает всего пять минут, и то уже начал прикидывать, как бы…
– А у меня четыре квартиры и два дома уже!
И зачем об этом рассказывать? Странный тип.
– …считают меня мудаком, я знаю!
Ну надо же.
– …мне насрать на ваше мнение!
Кто бы сомневался.
– …зато больше живыми домой возвращаются!
Возможно. Некоторая вредность командиру нужна, конечно, но есть разница между «еба́ка-командир» и «мудак». Чекупс, пока что, больше походил на вторую категорию.
Главный артиллерист Конторы, тем временем, явно отчаялся вызвать у аудитории желаемую реакцию (какую, кстати? непонятно…) и перешёл от описания собственной крутости и ничтожности подчинённых к более практическим вещам.
– Кот!
Старший на позиции дисциплинированно втянул живот и изобразил на лице напряжённое внимание.
– Это что за триппер? – Чекупс ткнул пальцем в сторону поста, оборудованного у пересечения вади с идущей от основной дороги грунтовкой. – Перед моим приездом, что ли, сделали? На «отъебись»?
Пост, и правда, выглядел не слишком внушительно – яма по колено глубиной и три ящика из-под эрэсов в качестве бруствера. С другой стороны, толку от него в любом случае никакого, яму поглубже в здешнем грунте устанешь долбить, а ящики нужны как дрова и стройматериал, так что…
– Вы по ночам там дежурите, что ли?
Кот покачал головой:
– Нет, наверху. – он показал на обрывистый, трёхметровой высоты край вади. – Там окоп, и обзор нормальный.
Начальство ответом не удовлетворилось:
– Значит так – оборудовать нормальный пост на въезде, это раз! Организовать там круглосуточное дежурство, это два! В тёмное время суток выставлять дополнительный пост наверху! Вопросы?
– Никак нет! – Кот, окончивший в своё время Казанское артиллерийское (но благоразумно сваливший на гражданку сразу по окончании), дисциплинировано сделал вид лихой и придурковатый, согласно заветам классика. Чекупс удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на высокого, щекастого азербайджанца, торчавшего у него за спиной с блокнотом наперевес:
– Хуссейн, отметь у себя, проверишь!
Начальник штаба артдивизиона (непонятно, кстати – а как же Баламут?) энергично кивнул и что-то записал в блокнот. По слухам, его в своё время выгнали из заряжающих за смесь распиздяйства и нездорового любопытства (типа разборки взрывателя), после чего определили начальником бани для комсостава. Что, увы, оказалось прекрасным трамплином для карьерного роста.
– Ещё вопросы?
Спрошено было явно для проформы и подразумевало ответ «никак нет», что всеми присутствующими (даже Сантой) было понятно правильно. За исключением, разумеется, Вороны:
– А чё, говорят, в наступление скоро пойдём? Боевые начнут платить?
Комдив смерил калининградского литвина (классическое «я не русский, у меня дедушка белорус») брезгливым взглядом:
– Ты кто по должности?
– Заряжающий… – улыбка Вороны чуть поблекла.
– Вот! – Чекупс назидательно поднял палец. – Заряжай, значит. Твоё дело – бери больше кидай дальше, отдыхай пока летит. А что тебе надо знать – командиры доведут.
Наконец, командование погрузилось в грязно-бежевый «Патриот» и отбыло по своим начальственным делам, дав возможность утомлённым непривычной суетой реактивщикам вернуться к обеду.
– Не, ну вот же сука, а? – разорялся Ворона. – Сказать впадлу, что ли?
Кот успокаивающе махнул рукой:
– Да не парься, Борисыч всегда такой. Но зато он реально шарит, и порядок поддерживает. До него тут звиздец что творилось, Зар рассказывал…
– А Зар как, нормальный? – поинтересовался Чёрный. – Он же тоже из отпуска скоро выходит?
Кот на секунду задумался.
– Зар – нормальный, с ним попроще, чем с Борисычем. И он тоже офигенно шарит – к нему даже федералы с вопросами приходили. Но свои тараканы есть, как и у всех…
– Так что он тебе насчёт наступления-то сказал? – Антон, поковырявшись в клейком рисе с разваренной тушёнкой, решительно отодвинул тарелку. – Будет?
Кот, чуть помявшись, кивнул:
– Угу. Двадцатого числа начнётся. Сейчас, карту принесу.
До носящего гордое имя «штаб» сооружения из пары десятков ящиков, трёх здоровенных листов жести, армейской двухъярусной кровати и большого куска масксети от столовой всего пять метров, так что много времени поход не занял.
– Так… восемьдесят четыре ноль три… надо развернуть. – Кот снял пару канцелярских скрепок, фиксирующих карту в сложенном положении, и открыл прежде скрытый северо-восточный угол. – Вот сюда, значит. Вдоль трассы, через эти два хребта…
Столпившийся вокруг стола личный состав с интересом уставился на будущее поле боя.
– …и конечная задача вот этот городок – надо взять к десятому сентября.
Палец Кота, скользнув вдоль дороги, упёрся в надпись «Акербат».
* * *– Позывной какой себе будешь брать?
Марат уставился на маленького, худощавого кавказца, удобно устроившегося под вентилятором и что-то набирающего на ноутбуке, в некотором недоумении.
– Так мне же дали уже. – он достал из кармана кусочек ламинированного пластика, на котором замысловатой арабской вязью было, помимо реквизитов, выбито Мурод ибн Искандер аль-Вали. По крайней мере, так ему сказали. – Мурод.
Кавказец помотал головой:
– Не, это имя. Оформили просто, как положено. А позывной для радиообмена нужен, ну и вообще… нужен. – он сделал неопределённый жест. – Давай, брат, не томи – у меня вас ещё полсотни на сегодня, и всех оформить надо.
– «Татарин»! – Валеев долго не раздумывал, но кадровик лишь хохотнул в ответ:
– Ты прикалываешься, что ли, братан? Тут у нас только в катибе64 с десяток «Аль-Татари» ходит, а вообще их хоть… давай, короче, другой какой-нибудь.
Что-то во всём этом было знакомое. Вариант с «Норманом» пришлось сразу отбросить, как явно политически ошибочный, так что…
– «Блондин»?
Кавказец, скептически скривившись, пробормотал под нос что-то вроде «аляшкр» и пробарабанил по кнопкам.
– Вообще-то, брат, тоже хватает. – заметив удивлённо ползущие вверх брови новобранца, кадровик снизошёл до пояснения. – Из Европы братья едут, среди них светлых много. Боснийцы в основном, ну и немцы там всякие, скандинавы, и ещё хуже. Хотя… ладно, трое всего, и у вас в джамаате ни одного. Будешь «Аль-Ашкар».
Очередной стук клавиш.
– Всё, брат, иди форму и всё остальное получай. Да благословит тебя Аллах.
Заключительная фраза прозвучала с до боли знакомой всякому (пост) советскому человеку интонацией «Проходите! Следующий!».
После тёмного, продуваемого сквозняком домика (умеют же тыловики устраиваться) выход на раскалённую солнцем улицу ощущался примерно как удар мешком по голове. Новоявленный Аль-Ашкар почувствовал, как мгновенно выступивший пот насквозь промочил и без
