Крис Юэн - Похождения в Париже
Бруно пожал плечами.
— Тебя это не волнует?
Он поджал губы.
— Ах, ну да, ты же у нас Гудини!
Я сбросил со стула ворох одежды, подтащил его к кровати, сел, положив ноги на край матраса, рядом с плечом Бруно.
— Поговорим?
Он облизнул губы и сказал:
— Что ж делать, если я сплю с девушкой, которая тебе нравится…
— Она ушла.
— Может, она вернется.
— В смысле, с полицией? С подмогой? — Я покачал головой. — Вряд ли…
Внезапно Бруно перекатился на бок, резко согнул ноги и попытался ударить меня в голову. Я инстинктивно отпрянул назад, так что он только вскользь задел меня по подбородку; тем не менее я свалился на пол вместе со стулом, плечом ударился о стену. Свесившиеся с края матраса волосатые ноги Бруно оказались над моей головой. Но я тут же подскочил и, прежде чем он успел вновь улечься на спину, запрыгнул на кровать и с силой вдавил локоть ему в позвоночник. Бруно завопил от боли.
— Хочешь, чтобы я сломал тебе позвоночник? Я могу, сволочь!
Он попытался вывернуться, но я держал его крепко и давил локтем все сильнее. Бруно вновь вскрикнул, ему было больно, но едва ли я ему что-то сломал. Наконец я ослабил хватку, затолкал его ноги на матрас, поднял стул и снова сел.
Подождал, пока он отдышится.
— Я хочу только поговорить. Ответь на мои вопросы, и все дела.
Бруно, широко раскрыв глаза, смотрел в потолок. Его грудь высоко поднималась и опускалась. Не знаю, как сильно болела у него спина, но, думаю, он понял, что я действительно могу переломать ему кости. Сейчас он выглядел совсем молодым, гораздо моложе меня, и испуганным. Меня это очень даже устраивало. Испуганные обычно более сговорчивы. А я не люблю причинять людям боль. Во всяком случае, мне так кажется, что не люблю.
— Дыши глубже, — посоветовал я. — Не волнуйся. Я не причиню тебе вреда, если ты пойдешь мне навстречу.
Он повернул голову, поверх изгиба руки посмотрел на меня. Я постарался придать лицу максимум открытости. В другой ситуации это выглядело бы нелепо. Конечно же, силой я с Бруно тягаться не мог, но закованные руки ставили его в незавидное положение.
— Я серьезно. Веришь мне? — сказал я.
Глаза Бруно стали очень уж печальными. К лицу прилила кровь, лоб заблестел от пота. После паузы он кивнул.
— Хорошо. Итак, мы хотим только поговорить. И ты к этому готов, так?
— Поговорить о Пейдж? — спросил он.
— О ком?
— Ты здесь из-за нее, так?
Он шумно сглотнул. На шее вздулись жилы.
— Господи, нет! Я понятия не имел, что встречу ее здесь. Она говорила мне, что не знает тебя.
Он криво улыбнулся, словно мои слова не стали для него сюрпризом.
— И как давно вы…
— Месяц.
— Вот как! — Я изогнул бровь. — И что ты делал после встречи с читателями? Издевался надо мной?
Он пожал плечами. Наручники звякнули о железную спинку.
— Я же видел, что она тебе нравится.
— Полагаю, она симпатичная.
— Полагаешь, значит, — усмехнулся он. — Я тоже. И она тоже это знает. По ней это сразу видно.
— Держится она уверенно, это точно.
— Она знает в этом толк. — Бруно мне подмигнул. А я покачал головой, показывая, что мне без разницы. Возможно потому, что время для разговора мы выбрали очень уж позднее. Да и усталость застила мозг туманом. Мысли еле ползли, наталкивались друг на друга.
— Я хочу поговорить о Катрине Ам. Ее убил ты, Бруно?
Реакция Бруно меня удивила: кто-то словно нажал кнопку «Пауза» в его голове. Лицо окаменело, глаза уставились в пустоту. Я пощелкал пальцами у него перед носом; наконец он вздрогнул и посмотрел на меня. На его лбу вдруг обозначились морщины.
— Она мертва?
— Более чем.
Он моргнул, проглотил слюну. На этот раз я его, похоже, убедил. Челюсть отвисла, он покачал головой.
— Как это случилось?
— Ее привязали к стулу и задушили.
Бруно энергично затряс головой, словно пытаясь стереть образ, который возник перед его мысленным взором. Потом, не произнося ни слова, поднял руки, чтобы сесть, и привалился спиной к железной спинке. Едва ли эта поза была удобнее, но достоинства у Бруно прибавилось. Я не знал, как мне расценивать его реакцию. То ли он действительно не знал о смерти Катрины, то ли искусно водил меня за нос. В который уж раз я пожалел, что приходится иметь дело с реальным человеком, а не с персонажем моей книги. Там-то я всегда знал, кто в чем виноват.
— Когда она умерла? — спросил он.
— Вчера. Думаю, во второй половине дня. Где ты был в это время?
Он изумленно посмотрел на меня.
— На работе.
— В банке?
Он присвистнул.
— Откуда ты знаешь?
— Неважно! Ты отработал целый день?
— Да.
— Как насчет перерыва на ленч?
— Там есть маленький сквер. Встречался с Пейдж.
— Удобно.
— Я говорю правду. — Он кивнул, словно движение головы что-то доказывало.
— Я тебя не видел.
— В сквере?
— В банке. Заходил туда примерно в половине пятого. Тебя не было ни за одним из столов.
— Потому что я работаю в другом месте.
Я помолчал, а потом решил не углубляться в этот вопрос. Если полиция свяжет Бруно с убийством, они тоже будут задавать ему вопросы. И если ответы их не устроят, начнут раскапывать его прошлое. И мне очень хотелось, чтобы они никоим образом не связали Бруно со мной.
— Расскажи мне о квартире Катрины в Марэ.
Он напрягся.
— О квартире?
— Ты хочешь сказать, что все забыл?
Он моргнул, будто предлагая мне продолжить.
— Ты сказал, что это твоя квартира, — уважил я его.
— Я солгал.
— Это мне понятно. Но ты уже бывал в этой квартире раньше, так?
Бруно втянул губы, обдумывая ответ.
— Да.
— Я так и думал. Потому-то консьерж пропустил нас без единого вопроса, а ты знал и код охранной сигнализации, и место, где лежит кофе. Ты также знал, что квартира пуста.
Он кивнул, настороженно.
— Как ты познакомился с Катриной?
Бруно глянул на свой плоский, как доска, живот, словно там и скрывался ответ.
— Она была твоей подругой?
Он скорчил гримасу.
— Тогда любовницей?
— Да перестань! — Он вроде бы оскорбился.
— Тогда кем? Говори, Бруно, я в недоумении.
— Я спал с ней. Дважды.
— Но ей же… сколько? Пятьдесят?
— Не знаю. Какое это имеет значение?
— Для меня — никакого. Но Пейдж, возможно, что-то скажет по этому поводу.
Он изумленно вытаращился на меня, и я осознал, что совершенно неправильно истолковал их отношения. Романтикой в них не пахло.
— Не будем отвлекаться. Вы встретились в банке, так?
Чувствовалось, что он недоумевает, откуда я так много знаю.
— Я выяснил, что у Катрины открыт счет в том отделении, где ты работаешь, — объяснил я.
— Как?
Я покачал головой. На его вопросы я отвечать не собирался. И уж точно в мои планы не входило делиться тем, что я знал. Не хотелось, чтобы он составил полную картину. Как знать, вдруг он выдумает какие-то несуществующие подробности и пойдет в полицию, представив им все необходимые факты для того, чтобы убийство повесили на меня? Тело-то находилось в моей квартире, им оставалось только найти его.
— Меня интересует картина, — сказал я.
Он смотрел на меня, еще не решив, признаваться или нет.
— Не тяни, Бруно. Я говорю о картине, которую ты украл той ночью после того, как я ушел.
Он по-прежнему молчал.
— Слушай, ты унес ее в рюкзаке, правильно? А потом продал в галерею, которая расположена рядом с банком.
— Ты следил за мной? — спросил он.
— Нет, если тебе это важно. Но картина меня очень интересует. Я хочу знать, почему ты ее украл.
Он шумно выдохнул, словно не знал, с чего начать. Прежде чем заговорить, закинул руки за голову, гремя наручниками.
— Ради денег, — и обвел взглядом комнату, словно показывая, что ответ очевиден.
— Но ты же работаешь в банке. Жалованье наверняка хорошее.
— Да, конечно. Но мне требовалась крупная сумма.
— У тебя долги?
— Большие.
— Кому ты задолжал?
Он пожевал нижнюю губу.
— Говори, Бруно.
— Здесь, в Клиши, есть один человек. У него можно раздобыть деньги, но процент большой…
— Он — ростовщик?
Бруно кивнул.
— Ясно. И ты украл картину, чтобы продать, правильно я тебя понял? Но с чего ты решил, что это дорогая картина? В той квартире картин хватало. Почему ты взял именно эту?
Он кисло улыбнулся, пожал широкими плечами.
— Она сказала мне, что эта картина стоит больших денег и поэтому висит на стене. Другие картины написала она сама, а эта… она отличалась от них.
— Чем?
— Не знаю. Но так она сказала, а я поверил.
— И сколько ты выручил за картину?
Бруно помрачнел.
— Только две тысячи евро.
— Ты ожидал получить больше?
