Далия Трускиновская - Коза отпущения
– А я месяца два назад был, кое-что узнавал… – тут Кареев замолчал, и только хорошо знающий его человек понял бы, что он нахмурился.
– Вывеска уже была? – поинтересовался Артем.
– В том-то и дело, что еще нет…
Кареев остановил «вольво» у дверей банка.
– Я туда не пойду, – недовольно сказала Люся. – Я же их только на ступеньках видела, а не внутри…
– Люсенька, это самые подходящие ступеньки на всем проспекте, или были и другие? – ласково спросил Артем.
– Похоже… да, наверно…
– Когда ты их тут видела? – Кареев задал вроде бы невинный вопрос, но Артем почувствовал – у крутого мужичка выстраивается в голове что-то очень нехорошее.
– Месяц назад? – сама себя спросила Люся. – Ну, если она в шубке была!
Чуть меньше месяца?
– Ясно… – буркнул Кареев. – Поехали…
Расспрашивать Артем не стал.
Сосредоточившись на руле, Кареев очень быстро доставил Артема и Люсю в черенковский офис. Пока он ставил машину в переулке, Артем ждал его у подковы. Люся побежала наверх – ее ждали похоронные дела.
Кареев взял у охранника телефонную трубку.
– Черенок, это я. Тут ситуация… Пусти в кабинет.
Положив трубку, Кареев мрачно посмотрел на Артема.
– Про дискету ему знать незачем.
– Дискета – на самый крайний случай, – успокоил Артем.
– Тогда пошли.
Черенков впустил их в кабинет и запер дверь.
– Что раскопали? – сходу спросил он.
– Вклад в «Инвестиционном», – без предисловий объявил Кареев.
– Ах, черт бы его побрал! – на лице Черенкова отразилась великая растерянность. – Совсем из головы вон! Кореец, мы едем в банк.
Кареев сразу же вышел из кабинета – пошел подгонять «вольво» к дверям.
– Поедете с нами, – сказал Артему Черенков и схватил кейс. – Идем. Не опоздать бы только. И объясняйте…
– Все очень просто, – поспевая за Черенковым, говорил Артем, – Люся видела Инессу выходящей из «Инвестиционного банка», только она не знала, что это банк, тогда еще не было вывески. Инесса была не одна, она ссорилась с каким-то мужчиной. Похоже, что это был Омельяненко…
– Нужна фотография Омельяненко, – строго сказал Черенков.
– Есть, десятилетней давности.
– Сойдет, наверно…
Кареев впустил их в машину и погнал к банку. Пока ехали, Черенков покопался в кейсе, нашел визитник и откопал нужную визитку.
– Господин Сидорович? – спросил он в трубку. – Некто Черенков беспокоит.
Мы познакомились через Вахтангишвили. У меня неприятность. Срочно нужно встретиться. Вы бы могли? Да… вот именно…
В банке Черенков вихрем влетел в зал и притормозил, выглядывая дверь, ведущую в служебные помещения.
– Кореец, ты здесь был, показывай дорогу, – распорядился он.
Быстро подошел стройный красивый юноша в светло-сером костюме. Светлые глаза смотрели отрешенно и как бы насквозь.
– Вы, простите, куда?
– По договоренности к Сидоровичу, – ответил вместо Черенкова Кареев.
Юноша неторопливо их оглядел.
– Пропустить не могу.
– Свяжитесь с Сидоровичем, – сказал Кареев.
Юноша отошел в сторонку и по рации действительно с кем-то связался.
– Это он стволы учуял, – шепнул Артему Кареев. – Вот это, я понимаю, охрана.
Вскоре появился невысокий и кругленький Сидорович, одетый, впрочем, в элегантный костюм, маскирующий животик. Он остановился шагах в пяти от Черенкова и его компании. Стройный юноша незаметно оказался совсем близко. И более того – за пальмой обозначился второй светло-серый силуэтик. Артем обернулся – но за компанией, видно, присматривали всего двое вышколенных мальчиков.
– Простите… – начал Сидорович приятным баритоном. – С кем имею честь?
– Черенков – я. Это – Василий Кареев.
– Вас я узнал, – улыбнулся Сидорович. – И вас тоже где-то видел…
Артем развел руками. Очевидно, в этом городе смотрели телевизор.
– Мы могли бы побеседовать у вас в кабинете? – спросил Черенков.
Сидорович чуть заметно покачал головой.
– Здесь в холле есть кресла, – сказал он. – Я бы не хотел, понимаете, сбивать с толку охрану. Она получила определенные указания… исключений тут быть не должно…
– Хорошо, – и Черенков первым широко зашагал к креслам.
Когда четверо мужчин уселись, начал, как ни странно, Кареев.
– Месяца два назад Александр Петрович звонил сюда, а я приходил узнавать условия анонимного вклада. Вы мне все объяснили, мы договорились. Через неделю пришла женщина, сказала, что от меня, и сделала вклад. Так?
– Я не контролировал, но допустим, что так, – отвечал Сидорович.
– С этой женщиной случилась неприятность. Можем ли мы сейчас забрать вклад? – спросил Кареев.
– Нет, не можете.
– Почему? – Этот черенковский вопрос означал не его неудовольствие, а лишь желание подтвердить известную ему информацию. Сидорович так и понял.
– Потому, что анонимный вкладчик выбирает код для своего вклада. Код из десяти знаков. Он заполняет бланк, вносит в десять клеточек эти знаки и еще расписывается. Когда вкладчик приходит за деньгами, он заполняет другой бланк – там тоже десять клеточек и рамка для подписи. Это может быть и не подпись, а любая каракуля, – тут Сидорович усмехнулся, – но важно чтобы каракули соответствовали.
Он замолчал, выжидательно глядя на посетителей.
– Я могу заполнить десять клеточек, – сказал Черенков. – Это номер моего домашнего телефона и год рождения… Нет, не мой… Что касается подписи – у меня есть образец подписи той женщины, если, конечно, она не нарисовала каракулю. Но я не думаю… У нее очень красивый росчерк. Она им гордилась…
– Погодите, – Сидорович внимательно на него посмотрел. – Дайте визитку.
Черенков протянул голубоватый прямоугольничек.
– Продиктуйте год рождения, – потребовал Сидорович.
Черенков продиктовал – и это оказался год рождения Инессы.
– Дайте образец подписи.
Покопавшись в кейсе, Черенков добыл и это.
– Сейчас я пойду и выясню, есть ли у нас вообще такой вклад, – пообещал Сидорович. – Домашний телефон плюс все остальное. Если окажется, что есть, будем продолжать разговор…
И ушел.
– Ты в баню тоже со стволом ходить будешь? – проворчал Кареев.
– А ты? – огрызнулся Черенков.
Сидоровича не было довольно долго. Артем, никогда в таких заведениях не бывавший, разглядывал новенький банк, похожих на киноактеров охранников, деловых девочек за стойками, настоящие пальмы в кадках и дорогую мебель.
– Впервые слышу, что у нас бывают анонимные вклады, – сказал он Карееву.
– Это, так сказать, для своих. Это не афишируется, – ответил Кареев.
– Банк молодой, начинает поздновато, депозиты привлекать нужно, вот и сделали ставку на наш нал, – добавил Черенков. – Десять цифр и каракуля – для клиента очень даже удобно. Но если банк квакнется или изобразит, что квакнулся, – деньги пропали.
– Почему?
– А потому, что ликвидацией банка будут заниматься государственные структуры. Какой идиот пойдет к ним с заявлением – мол, я уложил сюда свой нал, неизвестно откуда взявшийся, в таком-то количестве? Такого идиота, наверно, не найдется…
Подошел Сидорович, но садиться не стал.
– У вас с той женщиной действительно неприятности, – сказал он. – Вклада больше нет. Я могу сказать, когда его выбрали, если вас это интересует.
Кареев и Артем уставились на Черенкова.
– Нам интереснее, кто его выбрал, – неожиданно сказал Черенков. – Не может быть…
– Если она положила деньги, то она их и забрала, – холодно возразил Сидорович. – Наши сотрудники проверяют подписи. Даже если кто-то знает цифры кода, то подделать на глазах у всех подпись ему было бы трудновато.
– Я понимаю, – Черенков уставился в пол. – И все же я хотел бы… я бы хотел убедиться…
Он ошарашен, подумал Артем, он ушам не поверил, это для него страшнее смерти Инессы. Она его обманывала! Но подозревал ли он это раньше? И для чего ему понадобилась фотография Омельяненко?
Если тут у них действительно все так строго, как рисует Сидорович, то деньги могла взять только Инесса. И немалые – из-за мелочи не стали бы звонить в банк, гонять Кареева, устраивать всю эту возню с анонимным вкладом. Но куда она их подевала? И взяла ли в тот день, когда ее тут видела Люся? А если нет – что за сценка разыгралась в дверях? Чего бывшая волчица не поделила с бывшим Маугли?
– Убедиться несложно. Я вызову сотрудницу, которая занимается анонимными вкладами, и она подтвердит…
Артем внимательно посмотрел на Сидоровича. Спокойный, уверенный в себе человек предпенсионного возраста, наверняка и внуки уже есть. На Черенкова явно смотрит свысока – в кабинет не пригласил, беседует в холле. Если и осторожничает – то осторожничает без паники и суеты, никто рядом не мельтешит в расстегнутом пиджаке, так, чтобы сверкала плечевая кобура. Вон присматривает за ним издали юноша в приличном костюмчике – ему этого и достаточно…
