Владимир Першанин - Библиотечка журнала «Милиция» № 4 (1997)
— Ребята, бегом сюда, — негромко позвал Амелин. Дождавшись, когда Иванов и Кошелев захлопнули дверь, скомандовал Ступникову: — Заводи. Поедем без фар, с прибором ночного видения. Правь на дорогу.
Вездеход, переваливая через барханы, выехал на дорогу. Позади них, не доезжая до кишлака, УАЗ с фароискателями вдруг остановился, пропустил обе машины, которые тоже встали неподалеку от него. Ослепительные точки галогенов поползли вверх по склону. Лучи снова заметались, высвечивая дорогу, барханы, упираясь белыми столбами в низкое зимнее небо.
— Прибавь газу, — сказал Амелин.
То ли сидящие в УАЗе с запозданием сообразили, что в барханах промелькнул посторонний предмет, то ли это обычная мера предосторожности: проверить, нет ли преследования, понять было трудно. УАЗ минуты три кружил по бугру, высвечивая окрестности, потом фароискатели погасли.
Ступников в шлеме с линзами ночного видения гнал, утопив педаль газа до самого пола. Стрелка спидометра плясала возле цифры 80. Он один в машине видел в сумрачном голубоватом свете дорогу, барханы, редкие кусты на обочине. Остальные словно проваливались в бездонную черную яму. Сергей вытер пот со лба. Ощущение даже для людей, привычных к таким гонкам, было жутковатым.
Минут через двадцать свернули в сторону и километрах в полутора от дороги загнали ГАЗ-66 в неглубокую балку, прорытую талой водой. Ступников влез на крышу с биноклем ночного видения и долго всматривался, вертя головой во все стороны.
— Слезай жрать!
Кто-то, не выдержав, потянул его за ноги в люк, где все расселись вокруг стола.
— Порядок, нас не видно! Крыша на метр ниже края.
— Ну что, командир, бутылку заслужили? — поинтересовался Ступников.
— Здорово заслужили, «языка» взяли, все сведения в кармане, завтра заберем летчиков и домой!
— Да ладно тебе, Сергей Николаевич, — изобразил обиду Кошелев. Он отлично знал, что после такой ночи бутылка положена.
Сергей придвинул ближе банку паштета, не спеша намазал его на толстый кусок зачерствевшего хлеба.
— Хлеб лучше в бумажном мешке хранить, — заметил он. — Не так быстро черствеет.
— Мы в нем и храним, — ответил Кошелев.
— Ну тогда доставай бутылку.
— Вот это дело!
Саня, пошарив за спиной, размашистым движением водрузил в центр стола семисотграммовую бутылку «Распутина».
— А наша, русская водка, что, кончилась? — спросил Морозов.
— У немцев бутыль побольше, — авторитетно пояснил Ступников.
— Женька Иванов не пьет, а нам как раз по стакану хватит.
Выпив, дружно принялись за консервы с хлебом. Запивали водой.
— Гонка была, будь здоров! — с набитым ртом сказал Юрченко. — Думал, все печенки оторвутся.
— Мне тоже не по себе стало, когда нас осветили. Ну, думаю, Саня, приплыли! Сейчас начнутся догонялки.
— От трех машин удирать тяжеловато.
— А на что мы тогда Иванова с собой возим? Эй, снайпер, у тебя не заиграло в одном месте?
— Нет, — отозвался Иванов. — У меня уже патрон был в патроннике. Я про другое не думал.
Небольшого роста, узкий в талии, с неширокими плечами боксера-мухача, он был в группе самым молодым. Откусывая одновременно от шоколадной плитки и сразу от нескольких кругляшей печенья, признался:
— Потом страшновато было. Когда без света по пустыне неслись. А когда к стрельбе готовился, там не до страху было.
— Попал бы?
— Попал!
— Ну тогда порядок!
Все дружно заржали, а Ступников, подвинув банку сгущенки, ловко открыл ее самодельным ножом.
— Я этих сволочей не боюсь, — сказал Коля Юрченко. — Повидал их и в Афгане, и в Чечне. Страшно только живым им в плен попасться. Насмотрелся я, что они с ребятами вытворяют.
— Может, наших летунов и в живых уже нет…
— Чем сегодня заниматься будем, командир?
— Сейчас двадцать минут пятого, — посмотрел на часы Амелин. — Десять минут закончить с тушенкой-сгущенкой и до шести — отбой. В шесть сорок трогаемся в сторону дороги, четырех человек оставляем в засаде — двое отгоняют машину и ждут нашего сигнала.
— Кого в машине оставим? — спросил Морозов.
— Ступникова и… — Амелин обвел глазами группу. — Ну и Кошелева.
— Это в благодарность за то, что я с тобой дольше всех вместе воюю, — желчно подвел черту Кошелев.
Засаду решили устроить километрах в восьми от Джусалы. Зимняя дорога петляла по дну низины, заросшей камышом. Выше по склонам были раскиданы кусты таволги, еще не до конца сбросившие свои сухие метелки.
Четверо остались здесь, замаскировавшись в камышах, Кошелев и Ступников отогнали машину к барханам.
Зимний рассвет сползал в низину медленно и неохотно. Стали проявляться темные пятна кустарника и дальние склоны. Сергей лежал рядом с Ивановым, немного левее — Морозов и Юрченко. Холод прохватывал сквозь многочисленные одежки, особенно доставалось пальцам на ногах.
— Как ноги? — Сергей повернулся к Иванову.
— Нормально. Я двое шерстяных носков надел. Мама с собой дала.
— Пошевели пальцами. Сразу теплее станет.
— Я так и делаю.
Первая машина появилась часа через полтора. Старенькие «Жигули» с несколькими канистрами на багажнике. Двое мужчин и женщина, видимо, ехали в Чемкар за покупками. Потом, после долгого перерыва, прошли еще две легковые машины и старый раздолбанный микроавтобус.
— Боевики, наверное, спят, — предположил Женя Иванов. — После ночной работы.
— Подождем, — отозвался Амелин.
Но долго ждать не пришлось. За пазухой запищала рация. На связь вышел Кошелев.
— К нам приближается машина «Нива», желтого цвета.
— Сколько людей в салоне? — спросил Амелин.
— Пока не видно. Кажется, двое, — после паузы отозвался Кошелев. — Двое мужиков.
— Если пастухи или охотники, за автоматы не торопитесь хвататься. Засветимся, вся орда по нашим следам пойдет. В общем, будьте настороже.
— Понял. До связи.
— Саша, тебе надо лезть в будку и находиться там с автоматом наготове, — сказал Ступников, — а я буду потихоньку ковыряться в моторе. Простой советский нефтяник ремонтирует машину.
— Может, наоборот. Я останусь, а ты — в будку?
— Не надо. У меня лучше получится. Я и на местного больше похож.
Кошелев дождался, когда «Нива» нырнула в распадок между барханами, и быстро, как кошка, вскарабкался в будку. Ступников передернул затвор пистолета и, сняв его с предохранителя, сунул за брючный ремень на спине. Расстегнул ватную куртку с нефтяной вышкой на рукаве и попрыгал на месте. Пистолет был в нужном месте и держался крепко, а чтобы выхватить его, понадобится не более трех секунд.
Ступников подкачал топлива в гудевшую бензиновую печку и краем глаза наблюдал за приближающейся машиной, потыкал ножом мясо.
— Жесткое… как в тылу врага. Хоть бы дали доварить, сволочи!
— Он сунул нож за голенище. Ступников очень хотел есть, и появление незваных гостей его раздражало.
Из «Нивы» вылезли двое. Один, широколицый, в полушубке и лисьей лохматой шапке, второй — в камуфляжной ватной куртке, с редкими светлыми усами. Обоим лет по тридцать. Оружия у них Ступников не разглядел.
Поздоровались за руки.
— Салям алейкум!
— Алейкум ассалам!
— Закуривайте, — предложил Ступников, открыв пачку «Космоса».
Широколицый взял сигарету, прикурил от поднесенной зажигалки. Усатый, в камуфляже, отмахнулся: «Не курю» — и обошел машину кругом.
— Хороший вездеход. Как раз для пустыни.
— Хороший, — согласился Ступников. — Проходимый.
— Ты вроде на нашего похож…
— Наполовину туркмен.
— А где остальные из машины?
— Какие остальные? — удивился Ступников.
Ему не понравился вопрос, который задал усатый, не понравились прищуренные внимательные глаза широколицего, и он почему-то вспомнил позавчерашнего старика.
— В пустыне по одному не ездят, — рассудительно заметил широколицый. — В пустыне одному пропасть можно.
— А чего мне пропадать? Бригада скважину бурит, а я в Уймон за трубами еду.
— Далеко отсюда бурят?
— Километров пятнадцать.
— Что-то ты не торопишься.
— Карбюратор забарахлил. Пока разобрал-собрал… Решил заодно баранины сварить.
— У тебя водки не найдется? — спросил усатый.
— Найдется.
— Тогда закуска наша, — заулыбался широколицый и, подойдя к «Ниве», открыл багажник.
Ступников пошарил за спинкой сидения и достал завернутую в газету бутылку.
— Без водки в дороге нельзя, — сказал он.
— Конечно, нельзя, — отозвался усатый. — Положи бутылку на землю.
Прямо в лицо Ступникову смотрел хищный глазок короткого чешского автомата «Скорпион». Широколицый стряхнул мешавшую ему тряпку и тоже направил на прапорщика автомат АК-74, с заряженным подствольным гранатометом.
