Лев Корнешов - Проводы на тот свет
Игорь прибежал домой раньше родителей, притворился, что давно уснул. Они все спали по деревенскому обычаю в одной большой комнате, вторая называлась "зала", там обедали и чаевничали. Игорь слышал, как возвратились отец и мама, в темноте разделись, шептались устало и прерывисто, легли порознь, потом отец хотел перебраться к маме, но она разморенно сказала:
- Мне хватит. Во мне сегодня было трое братьев по вере...
Отец оставил её в покое, лишь пробормотал:
- Все принадлежат всем...
Секта хлыстунов относилась к запрещенным властями, её проклинал священник местного православного храма, за принадлежность к ней карали, высылали в какие-то дальние места, о которых родители Игоря говорили со страхом. Радения проводились нечасто, но у Игоря уже вошло в привычку увязываться за родителями. Он пробирался в темноте, скользил тенью между деревьями и кустами, приникал к ставням, со страхом и жадным любопытством ожидал, когда раздадутся удары бичами, стоны и ахи. Он уже знал, что, истязая себя, члены секты готовятся к смерти и к праведной жизни после смерти:
- Согрешите - покаетесь...
Однажды он и мама уехали погостить к её родителям - старикам в деревню. Там и произошел этот случай. Маме понадобилось зачем-то полезть на чердак, в него можно было забраться из сеней по приставной лестнице. Мама полезла по ступенькам, открыла крышку люка, наполовину исчезла в нем и вдруг с криком ужаса свалилась вниз.
- Там... гроб! - Да, - сказал ей дед. - Это я себе сколотил. Хороший гроб, дубовый, из просушенных досок.
Он объяснил, что готовится к смерти и не хотел бы, когда она его "возьмет", лежать в гробу, наспех сколоченном чьими-то равнодушными руками.
Домик Благасовых стоял неподалеку от кладбища, и Игорь с малых лет видел, как уносят или увозят в последний путь, увязывался за каждой процессией. Увозили коммунистов на грузовиках с отброшенными бортами и в сопровождении траурных маршей духового оркестрика. На телегах везли гробы православных, и шел за ними убогонький священник из бедного храма, не закрытого властями только потому, что он никому не мешал.
Но те, кто лежал в гробах на грузовиках и на телегах, были уже не людьми, а покойниками. И совсем не страшными - неподвижные, беспомощные, с восковыми лицами, на которых остро выпирали скулы и западали глаза и щеки.
Смерть на близком расстоянии оказывалась совсем не ужасной...
Игорь любил гулять по кладбищу в вечерние сумерки, он знал все его аллеи, закоулки, где кто похоронен - и очень давно и в недавнее время. Неясный свет струился с небес сквозь кроны деревьев на покосившиеся кресты, замшелые памятники, старые могильные плиты и новенькие пирамидки. Изредка тренькала всполошенная птаха, из городка доносились голоса живых, урчание моторов, перестук по булыжному шоссе колес телег. А здесь была тишина, спокойствие, отрешенность...
Потом, чуть позже, выныривала луна, и все вокруг совершенно, абсолютно стихало. Полнолуние повергало его в дрожь, в мистический ужас.
Когда Игорь был уже в шестом классе, секта распалась: кого-то из активных сектантов выслали, кто-то уехал. Родители мальчика испугались, обособились, не общались даже с близкими соседями, жили одиноко и угрюмо. Они не верили больше ни во что, не доверяли никому и не мешали сыну жить так, как ему вздумается. Много позже Игорь понял, что странная вера опустошила их души, и когда они утеряли её, пришло равнодушие. Но работали они хорошо, вели себя смирно и никаких претензий ни от кого к ним не было.
Паренек рос замкнутым, углубленным в себя, много читал. Руководил его чтением чудаковатый старик-учитель на пенсии, у которого была очень приличная библиотека книг религиозных историков и философов, писателей-мистиков начала века, когда сельская интеллигенция особенно активно искала смысл бытия и увлекалась оккультизмом. Родители не мешали дружбе сына со стариком, ибо был тот местной достопримечательностью, вел смиренный образ жизни.
Когда Игорь поделился с ним своей мечтой поступить на философский факультет университета, старик проявил неожиданную широту взглядов и помог ему подготовиться к вступительным экзаменам в духе вполне современных требований, ибо считал, что бывают ситуации, когда следует поступаться принципами. Он не разделял официальных взглядов на исторические события, писателей, литераторов, но натаскал Игоря на ответы, которые обеспечивали высокие оценки на вступительных экзаменах.
Весна последнего года жизни Игоря была странной, наполненной ожиданием перемен и значительных событий. Он готовился к выпускным экзаменам, иногда вечерами гулял на кладбище. Игорь был убежден, что в определенные дни в полуночные часы покойники поднимаются из могил, общаются между собой. Просто живые их не видят и не слышат, потому что это иной мир, который люди справедливо называют потусторонним. Свои прогулки он тщательно скрывал от всех, в том числе и от родителей. Исключение составила его одноклассница Ирина, которой после долгих колебаний он назначил свидание у кладбищенского входа. Кладбище не охранялось и не запиралось на ночь - такие места в городках и деревнях почище сторожей берегут освященные веками традиции уважительного отношения к смерти и покойным.
Ирина пришла в романтический восторг и от места свидания и от необычности обстановки. Она была уже несколько месяцев влюблена в Игоря, всячески намекала ему на это, однако парень никак не выделял её среди других одноклассниц и вообще девочек городка. Ни одна из них не могла похвастаться, что влюбила в себя рослого, сдержанного Игоря, постоянно углубленного в себя, не позволявшего по отношению к девочкам этих мальчишеских штучек - щипков, толчков, вроде бы нечаянных прикосновений к разным "выпуклостям".
Он долго гулял с нею по дорожкам кладбища, знакомил:
- Вот здесь лежит купец первой гильдии миллионщик Роман сын Петра Лазорюк...
- А вот под плитой со звездочкой - пять красногвардейцев, расстрелянных, как тогда говорили, "белыми".
- Под крестом этим - юная красавица, мещанская дочь Пелагея, по преданию, её убил ревнивый возлюбленный.
Здесь, на этом кладбище, как и на многих других, которых тысячи в России, были схоронены в землю заключительные строки многих человеческих судеб - коротких и длинных, счастливых и оплаканных горькими слезами.
Ирина от прогулки по сумеречному кладбищу, от пьянящего весеннего запаха тополей, дикой сирени и уже укрывшейся белым цветом черемухи пришла в волнение, робко заглядывала в глаза Игорю. Он её поцеловал, и она задохнулась от волнения, сама положила его руку себе на набухшие под тонкой кофточкой груди.
Игорь бросил на старую могильную плиту курточку, посадил на неё Ирину, целуя, запрокинул её на спину. Ирина не сопротивлялась, но и не помогала ему, прошептала: "Мне стыдно, Игорек!" И замолчала, покорно, безвольно распластанная на старой могильной плите под глубоким, темным кладбищенским небом...
Когда они уходили с кладбища, Ирина, в десятый раз поправляя на себе юбку и кофточку, спросила: "Что-то теперь будет?". Игорь её легко целовал, возбужденный тем, что исполнилось его тайное, страстное желание: своей первой девушкой он овладел на кладбище...
А что должно было быть? Игорь закончил школу, медаль ему не досталась, их школе "выделили" всего одну серебряную медаль, и её получила дочь председателя горисполкома. Он без труда сдал вступительные экзамены в университет, стал студентом. Ирина провалилась в пединститут областного города, поступила на работу в какое-то учреждение. Игорь приехал на первые зимние каникулы, и она тут же примчалась к нему, ни в чем не отказывала, только счастливо шептала: "Не забыл меня, не забыл, мой любимый!"
Она писала Игорю нежные письма, он на них не отвечал. Потом было прощальное письмо, она сдержанно сообщала, что вышла замуж за их бывшего одноклассника, ныне сержанта милиции. В следующие приезды Игоря на каникулы она избегала его, а он не решился разыскивать её, зная ещё со школы буйный нрав её супруга. Уже после окончания университета, когда Игорь, получивший "красный" диплом, определялся в аспирантуру, отец попросил срочно приехать. Он почувствовал неладное, тут же собрался к родителям. Отец и мать сильно сдали, постарели, их одолели болезни. Отец в первый же вечер посадил сына за стол перед собою и при полном молчании матери стал говорить о том, что жизнь свою они с мамой прожили неправильно, много заблуждались и грешили, и лишь в последние годы Господь просветил их и они обратились в истинную веру - православную. Скоро Господь призовет их к себе, они это чувствуют и знают, счет их жизненного пути пошел уже на месяцы. Вот они и призвали единственного сына, чтобы пока силы не оставили их, передать то, что после их смерти будет принадлежать ему.
Отец принес из чулана старый, ещё дореволюционного изготовления, небольшой кожаный чемодан. Медные уголки и окантовка его отошли, кожа вытерлась - хлам, которому место на помойке. Отец щелкнул исправными замками, отбросил крышку. Игорь ахнул: чемодан был набит золотыми монетами царской чеканки и червонцами, платиновыми, золотыми, серебряными браслетами, кольцами, перстнями, чашами, цепочками, ожерельями.
