Алексей Макеев - Чисто сибирское убийство
– Хорошо, Сан Саныч, воля ваша. Выздоравливайте. – Максимов приподнял воображаемую шляпу.
В этот момент в доме раздался какой-то шум. Громкие голоса, крики. А через несколько секунд в апартаменты, не испросив разрешения, вломился взволнованный Марголин.
– Сан Саныч, я прошу прощения, там Пузырь… в смысле, Пузырев… – Марголин вспыхнул как гимназист, – он шумит на весь дом! Прибежал такой взбудораженный, глаза дикие, говорит, что спустился к озеру, а там лежит… мертвый мужчина! Все уже побежали… Что делать, Сан Саныч?
Максимов скрипнул зубами. До написания картины «Восемь трупов, один я» остается совсем немного. Только подождать… Что еще делать? Бежать надо, любоваться. Но что-то странное происходило в голове – внезапный туман, густое липкое облако окутало, как жар из паровой трубы. Резким усилием стряхнул с себя наваждение.
– Сбываются пророчества, Константин Андреевич, как вам это нравится? – прошептал Ухватов. Хорошо, что в полумраке не видно выражения глаз. Один лишь блеск – отчаянный, тоскливый.
– Марголин, оставайтесь здесь, никуда не ходите, – приказал Максимов, – я скоро вернусь…
Он летел по лестнице, перемахивая через ступени, и думал не о том, что разобьется, как куриное яйцо, а о том, что двое суток совершает неправильные поступки. Но тревога есть тревога – надо бежать… Когда он выскочил на крыльцо, толпа людей уже неслась к озеру. Уже стемнело, но фонари горели. Умчались все – охранники, прислуга, постояльцы. Максимов завертелся в растерянности. Имеет он право уподобляться прочим? Коллеги в гуще толпы – сами справятся. Он бросился влево, намереваясь выйти к озеру со стороны кустов. Убийца, если труп в реальности существует, воспользуется кустами неизбежно! Не пойдет он напрямую к дому! Кустов там тьма-тьмущая – легко пробежать до восточных ворот и, пользуясь рассеянностью охраны, убраться восвояси. Он сам этим вечером подобный финт провернул. Максимов пробежался по пустынной аллейке и погрузился в хитросплетения зарослей…
На старой «козьей» тропке, где час назад он выслеживал Петровича, никого не было. Максимов метнулся в одну сторону, добрался до аллеи – побежал в другую. Скрипя зубами, сообразил, что опоздал – поздно выслеживать зверя! Матюгнувшись в сердцах, взял курс на озеро…
Театр, мать его. Кокетливый фонарик доходчиво освещает место действия. Сгрудились все, кто к моменту инцидента находился в доме, включая туповатую охрану. Спуск к воде, песчаный пятачок… На этом пятачке сегодня вечером удил Пузырь, доламывая спиннинг. Но Пузырь вроде живой – не станет же трубить о собственной смерти! У самой воды, зарывшись лицом в глину, лежит мужчина. Ноги колесом, одежда бесформенная, невзрачная, грязная. Рукав задрался, обнажив увитое синевой вен предплечье. Знакомая фигура. Да это же садовник! – осенило Максимова.
Народ глухо ропщет, теснясь на тропинке. От толпы отделяется охранник с настороженным лицом, облизывает губы, склоняется над телом и одним рывком его переворачивает!
И мгновенно дружный гогот оглашает окрестности! Слетает напряжение. «Покойник» в стельку пьян! Он мычит что-то невнятное, водит водянистыми глазами, отталкивая брезгливо склонившегося над ним парня: изыди, мол, сатана! Добрался все же старик до своего любимого местечка – доковылял и рухнул без сил. Устал на вредной работе. Рука безвольно падает, богатырский храп взмывает к небесам. Народ гогочет. Охранник, тупо ухмыляясь, нашаривает что-то рядом с телом, поднимает и предъявляет публике – пустая бутылка серого стекла. Возбуждение нарастает – кто бы мог подумать, что единственный юморист, не говоря ни слова, способен вызвать такое нездоровое веселье.
– В озеро его, Хасан! – хохочет бледный Пузырь. – Бросай в озеро, пущай трезвеет!
Максимов с изумлением смотрит на предложенную его вниманию сцену. В ней нет ничего веселого, она предельно зловеща и вызывает только дрожь. Зарисовка из бытия сумасшедшего дома. Он не может избавиться от мысли, что происходит что-то не то, он упустил существенную деталь.
Народ расслаблен и явно забывает, где находится. Предохранители сгорают – даже у тех, кто на службе. Охранников не меньше полудюжины. Хихикают, словно им палец показали. Физиономия Шалевича на переднем плане – осунувшаяся, с резко обведенными скулами. Тонкие губы кривит усмешка. Коржак, как водится, под боком. Руки в карманах, сдержанно ухмыляется. Пузырь изрыгает непристойности. Юля теребит фартук и делает попытки улыбнуться. Надежда Борисовна прыскает в кулак – хотя глаза невыразительны, а лицо выглядит каким-то сдутым. Лизавета ядовито вторит Пузырю…
Сотрудники «Профиля» на заднем плане. Всеобщее веселье не для них. У Вернера явные перебои с чувством юмора – он мрачно пялится на толпу и не может взять в толк, почему такой кураж. Екатерина ищет глазами Максимова – находит и хлопает ресницами. Скверно на душе. Максимов отрывает глаза от толпы, смотрит наверх – в середине открытого пространства красуется громада дома – и вдруг с ужасом обнаруживает, что в доме не горит свет!
…Нигде не горит! Ни в окнах, ни в вестибюле. Темная махина на фоне иссиня-черного неба. Чубайс обесточил? Долги накопились? Но тогда и фонарики бы не горели. А они горят! Пробки выкрутили? Рубильник опустили? Дурные предчувствия дыбом взметнули волосы. Народ продолжал хохмить и балаганить. Полный сюрреализм… Максимов закрыл глаза, мотнул головой, открыл – картина не менялась. Скверны дела твои, боженька…
Народ пока не обращал внимания на то, что творилось за спиной. Максимов бочком отступил в кусты, протиснулся сквозь упругие ветви и рванул напрямик – через поляну, подтянутую шеренгу бульденежа, безжалостно топча газоны и клумбы. Взлетел на крыльцо, рванул дверь.
Темнота в холле – значит, не почудилось. Он не мог вспомнить, где щиток, да и черт с ним… Ориентируясь по памяти, на ощупь нашел боковую тумбу слева от лестницы, нащупал ступени. Пока одолел первый пролет, глаза привыкли к темноте: проступили контуры предметов: монументальные перила, балюстрада над головой. Обозначились ступени – Максимов прибавил скорости, прыжками вознесся на второй этаж и побежал в западное крыло. Ворвался в узкий коридор – бежать дальше остерегся, можно шею сломать – прижался к стеночке, пошел медленно, перебирая руками. Поворот, другой. Сбавил скорость почти до черепашьей – вытянул руку как слепой.
– Марголин, – произнес негромко, – это Максимов…
Произнес и сразу споткнулся обо что-то лежащее поперек коридора. Сердце загремело в пятки. Оглянулся на всякий пожарный – мало ли какая нечисть за спиной, сел на корточки, щелкнул зажигалкой. И чуть не заорал от злости и бессилия! Пламя высветило залитое кровью лицо референта. Пробитый череп, кровь выходит толчками, лужа под головой растекается, близится к ботинкам. В шаге – компактный стальной ломик, заляпан красным. Убийца выронил? Растерялся, не стал искать в темноте? А с чем на Ухватова пошел?.. Максимов отшатнулся, вскочил на ноги. Дождались судного дня…
Поднял руку с зажигалкой, снова высек пламя. Дверь в апартаменты напротив – закрыта неплотно, видна щель. Побывали непрошеные гости… Он кубарем вкатился в апартаменты (циркач, блин, на руках походить осталось), вскочил на ноги и прижался к стене. Интуитивно понял: нет здесь никого. Из живых никого… Машинально хлопнул по выключателю, бесполезно. Тогда на цыпочках отправился в глубину комнаты, реконструируя в памяти расположение предметов. Что-то хрустнуло под ногами. Осколки… Кровать оказалась ближе, чем он думал – ударила по коленям, ошеломила. Уговаривая себя не паниковать (ведь жив еще, не помер…), он снова прибегнул к помощи карманного «кресала».
Ситуация вкратце такова. Убийца проник в комнату, обезвредив неопытную охрану. Понимая, что мобильность у жертвы низкая и находиться она может только в кровати, убийца хладнокровно приблизился к объекту, поднял с тумбы увесистую расписную античную вазу и опустил Ухватову на голову. Днище раскололось, осколки разлетелись по полу, по кровати. Возможно, Ухватов пытался приподняться, взглянуть убийце в глаза, но вряд ли у него это получилось. Удар пришелся в висок, убив мгновенно. Так и лежал Сан Саныч, обложенный подушками, весь в осколках, глаза навыкат – маленький, скукоженный, мертвый на все сто…
Вот и все. Своим дурацким поступком убийца подписал Максимову с компанией смертный приговор. Испытывая нарастающий ужас, он побежал к двери. Время поджимало. Люди наверняка уже в доме. Он ворвался в коридор, перепрыгнул через референта и с разгона в кого-то ткнулся!
Размазать неприятельский нос Максимов не успел. Атакующую конечность ловко перехватили.
– Ну что за мода ручонки распускать, не спросив имени, – забубнила темнота голосом Вернера. – Свои, Максимыч, опомнись…
– Отлично! – Груз с души свалился кубарем. – Катька где?
