Анатолий Вилинович - Тайны Гестапо
Пули пролетали над ним и рикошетили от камней. Сумерки уже тронули вершину горы и разобрать что– либо на монотонном каменном склоне становилось все труднее. Но непрерывный плотный огонь немцев и сейчас, в сумерки, был опасен.
Сдвинув два камня перед собой, Паркета в просвет между ними попытался рассмотреть, что делается внизу. Но темнота там была еще гуще. Когда глаза привыкли к ней, он разглядел немцев, более дюжины их бежало вверх по склону, в том направлении, где он был в самом начале этого неравного поединка. Андрей с облегчением вздохнул. Вынул последнюю обойму к винтовке и вложил еще несколько патронов в магазин.
На землю опускалась ночь. Горное осеннее небо становилось все чернее. Вокруг было тихо и только откуда-то издалека доносился вой голодного шакала.
Медленно и осторожно Паркета стал взбираться наверх. Надо было догонять товарищей.
Шел всю ночь, но на след группы не напал. И в каком направлении искать ее, теперь уже не ведал. «Неужто сбился с пути? – с горечью подумал Андрей. – Придется действовать самостоятельно…»
Ночь была на исходе. Паркета решил передохнуть, дождаться рассвета, чтобы хорошо осмотреться. Болела лодыжка правой ноги – в пути он оступился. Достав бинт, он туго, как его учили, перебинтовал ногу. Стало немного легче, но когда попробовал идти, то невольно скривился от боли. Снова прилег, задремал.
Наконец очертания гор, камней, кустарников и деревьев стали различимы, и он двинулся снова в путь, хромая и обходя опасные места, чтобы как можно меньше давать нагрузку на поврежденную ногу.
К полудню вышел к предгорной дороге. Она была пустынна. У мостка через стремительную речушку заметил опрокинутую телегу без одного колеса. Неожиданно созрел план.
Вскоре поврежденная телега перекрывала проезжую часть дороги. Заняв удобную позицию на пригорке среди кустов, Паркета опустился на порыжевшую траву и вдруг почувствовал, как измотался за эти последние дни. Голова его стала клониться на приклад винтовки, веки невольно закрывались.
Сквозь дремоту Андрей услышал приближающийся рокот тяжелых машин. Он открыл глаза и увидел, как из-за поворота выползли четыре немецкие машины с солдатами. Передний грузовик, не доезжая до моста, остановился перед телегой с поднятыми оглоблями. Из кабины выпрыгнули шофер и солдат, подошли к телеге и столкнули ее в кювет. Вскоре машины скрылись из вида.
Паркета осмотрелся, быстро спустился к дороге, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли в ноге. С большим трудом выкатил телегу из кювета и снова перекрыл дорогу. Этот трюк ему пришлось повторить еще дважды, пока из-за поворота не выкатился мотоцикл с коляской. За рулем сидел немец с автоматом на шее, а в коляске развалился фельдфебель. Подъехав к преграде, мотоциклист остановился и собрался столкнуть телегу в сторону. В тот же миг Андрей выстрелил и солдат свалился замертво.
Фельдфебель вскочил в коляске, повернулся, но скошенный автоматной очередью, скатился в кювет.
Прихрамывая, Паркета подбежал к мотоциклу, подхватил автоматы убитых, круто развернул машину, мотор которой продолжал работать, и понесся по просеке, уходящей в предгорье.
Ветер колыхал осенние горные цветы, кусты шиповника и кизила. Ольга срывала темно-красные ягоды и через силу ела. Есть ей совсем не хотелось, но она понимала: нужно хоть чем-нибудь поддерживать силы. На ней теперь была пропитанная чужим потом гимнастерка, голова перевязана куском полотенца. Все это она нашла возле стога, в котором ночевала, и, не задумываясь, надела гимнастерку, чтобы согреться, а голову обмотала полотенцем. Стало теплее. Но чувствовала она себя неважно, голова трещала, ноги были тяжелые и непослушные. Еле передвигая их, добрела к яблоне-дичке, так же, как и вчера, легла на край ущелья и взглянула вниз. Все было по-прежнему: струился ручей на дне, каменные выступы молчаливо прятали от чужого взора грот-тайник. На душе стало спокойнее.
Вынув из сумочки сложенную вчетверо копию акта содержимого чемодана, расстелила на колене и нарисовала на обороте схему-план захоронения клада. Здесь была и яблоня-дичка в виде крохотного яблочка, и лента расщелины, и долина, и горы, и даже копна сена, в которой ночевала.
Закончив свое «художество», Ольга спрятала акт-план на груди и продолжила путь.
Ольга шла уже несколько часов, держась направления, где, по ее мнению, должен быть фронт. Невыносимо хотелось есть, от лесных ягод сил не прибавилось, боль в голове не покидала ее. Она еще больше ослабела и тащила винтовку по земле за ремень.
Вдруг она услышала нарастающий гул мотора. Спряталась за скалу и крепко сжала винтовку.
Гул приближался, и вот на вершину холма выскочил немец-мотоциклист. На груди у него висел автомат.
Немец приподнялся, осмотрелся и проехал за кусты шиповника.
Ольга поняла, что фашист один и прицелилась. Прогремел выстрел и эхом покатился по плато между скал.
Увидев, что промахнулась, Ольга тут же перезарядила оружие.
Паркета залег в ложбинке под камнем. Ногой он оттолкнул от себя мотоцикл. Из пробитого бака струился бензин. Мотоцикл покатился с возвышенности, набрал скорость, ударился о камень и взорвался огненным фонтаном, опрокинувшись набок. Андрей быстро поменял позицию и по-пластунски пополз в сторону невидимого противника.
Ольга выстрелила еще раз, услышала шипение горящего мотоцикла, свист ветра между скалами и крик какой-то птицы. Чувствуя, что последние силы покидают ее, она вложила в патронник винтовки свернутый акт-план и потеряла сознание.
Когда очнулась, увидела, что лежит в тени под скалой и сжимает дуло винтовки, а в стороне сидит тот, в кого она стреляла. Попыталась поднять винтовку, но Паркета отвел ее руку.
– Спокойно, спокойно. Все в порядке. Побереги силы для врага.
– Кто ты? – тяжело дышала Ольга. – Немец? – глаза ее остановились на краешке тельняшки, видневшейся из-под мундира. – Моряк?
– Моряк. А я тебя узнал, ты из Керчи, верно?
Ольга силилась что-то вспомнить, но это ей никак не удавалось. Наконец в ее сознании всплыла станция Кавказская, погрузка ящиков, группа моряков, ехавших в соседнем вагоне. Юлий Иванович тогда обратился к ним с просьбой:
– Эй, матросы! Помогите!
Моряки с шутками и прибаутками дружно взялись за перегрузку ящиков из вагона на подводы. Все ящики были быстро и аккуратно уложены на транспорт, и керчане горячо поблагодарили помощников. Прощаясь, Юлий Иванович спросил:
– Как ваша фамилия, товарищ командир?
– Воронин, – улыбнулся тот. – А вы откуда?
– Из Керчи, – ответила Иванцова.
– Из Керчи?! – переспросил стоящий рядом с Ворониным Паркета. – Земляки, выходит…
Когда все это промелькнуло в сознании Иванцовой, она засмеялась от радости: вот и встретила человека, которому можно довериться.
– Как ты здесь оказался? – с нескрываемым любопытством смотрела на Андрея Ольга.
– Прибыл с партизанами…
– С партизанами?! – повеселела девушка.
Паркета взял ее винтовку и спросил:
– Почему ты ее постоянно тянешь к себе?
Ольга настороженно смотрела на моряка, осматривавшего ее оружие. Он открыл затвор, достал оттуда свернутый в трубочку лист бумаги, развернул и прочел вслух:
– Золотые и серебряные боспорские, византийские и иные монеты… Золотые браслеты, кольца, подвески, серьги, маски… А-а, – догадался, – это опись… – он свернул бумагу, – музей… – Колоссальные государственные ценности…
Ольга тихо промолвила:
– Я сделала все, что в моих силах…
– Тебе нужна моя помощь?
– Необходимо пробиться к нашим, во что бы то ни стало.
– Попробуем, – сказал Паркета, приподнимаясь.
Он стал энергично рубить тесаком стройную сосенку, чтобы соорудить волокушу для Ольги. Но вдруг его взгляд остановился на столбе дыма, поднявшимся над местом сгоревшего мотоцикла. Он бросился к Ольге и торопливо сказал:
– Немцы могут обнаружить нас по дыму. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
Он взвалил девушку на свои плечи и заспешил от опасного места.
5
Паркета медленно поднимался в горы, неся укутанную в китель Ольгу. Неожиданно перед ним, словно из-под земли, вырос с автоматом в руках Юст.
– Не надрывайся, моряк! – громко, иронически улыбаясь, произнес он. – Немцы прошли стороной.
Паркета сделал шаг назад, направив одной рукой свой автомат на Юста. Но тут он заметил вооруженных людей. Ольга узнала Юста и тихо шепнула на ухо Андрею: «Бандиты». Моряк бережно опустил девушку на землю, вытер рукавом тельняшки пот с лица и вопросительно уставился на окружившую их банду.
– Мы позаботимся о больной, – подошел ближе Юст. – Она станет не только здоровой, но и разговорчивой. Как видишь, фройляйн, я цел и невредим, – наклонился он над девушкой. – Я ведь говорил тебе, что мы еще встретимся… Дай я тебя поцелую, – и хотел было приподнять девушку.
