Дарья Калинина - Мулатка в белом шоколаде
— Почему ты такая злая?
— Я не злая, я мудрая! — рассердилась на нее Кира. — Не с твоим счастьем тут мужика искать!
— Но он мне так понравился, этот араб! Что ты там говорила про радость любви?
— Вот найдем Людмилу и эту Малику, а потом можешь влюбляться хоть во всех студентов подряд!
И Кира потащила подругу дальше. Третья дверь направо была закрыта изнутри. Но в комнате кто-то был. Подруги явственно слышали два женских голоса. И потому постучали погромче.
— Да иду я! — раздался незнакомый им звонкий голос. — Иду! Кто тут такой нетерпеливый?!
Дверь распахнулась, и подруги оказались лицом к лицу с той самой мулаткой из торта. Она их явно не узнавала. И недоуменно разглядывала припозднившихся гостей. Занавеска за ее спиной была задернута, отделяя жилое помещение от прихожей. Поэтому подруги не могли видеть, что происходит внутри.
— Вы ко мне? — спросила у них девушка. — Если вы по поводу танцев, то я больше не танцую.
— Нет?
— Нет, — покачала головой Малика. — Но вы можете обратиться к моей подруге. Она танцует ничуть не хуже меня. Сейчас дам вам ее адрес.
И она шагнула обратно. Занавески на мгновение распахнулись и снова сомкнулись. Но и секунды хватило, чтобы подруги сумели разглядеть в глубине комнаты фиолетовый костюм. И они бросились следом за Маликой.
— Нет, вам сюда нельзя! — воскликнула та. — Девушки, куда вы?..
Но договорить она не успела. Ее перебила Людмила. При виде ворвавшихся в комнату подруг та дико заверещала и кинулась в угол, словно это могло спасти ее. Подруги заботливо выудили Людмилу из угла, где она пыталась укрыться за стоящим там диванчиком. И водрузили обратно на тот коврик, где она сидела перед их приходом.
— Люда, кто это такие? — изумленно переводя взгляд с дрожащей Людмилы на подруг, спросила Малика. — Ты их знаешь?
Трясущаяся мелкой дрожью и бледная Людмила все же кивнула.
— Они из милиции, — прошептала она.
Теперь наступил черед Малики побледнеть и задрожать. Вид у обеих женщин был до того преступно-виноватым, что не надо быть психологом, чтобы сразу понять: им есть что скрывать!
— Я ни в чем не виновата! — пролепетала Малика. — Можете обыскать меня и мою комнату, у меня ничего нет!
Людмила судорожно прижала к себе свою светлую сумочку и кивнула. Глаза ее приобрели настолько затравленное выражение, что Кира просто не могла не отреагировать.
— Можно? — протянула она руку к сумочке Людмилы.
Та еще сильней прижала ридикюльчик к себе, но затем ее руки бессильно разжались. И сумочка обязательно шмякнулась бы на пол, если бы Кира вовремя не успела подхватить ее.
— И что тут? — поинтересовалась она, встряхивая содержимое сумочки и при этом изнывая от невольной зависти.
Сумочка Людмилы не была дешевой турецкой подделкой. Нет, это был настоящий «Луи Вюиттон». Кира внешне невозмутимо, но в душе трепеща от одной только мысли о стоимости этой вещи, вывалила из нее на обшарпанную поверхность низкого столика с многочисленными следами от потушенных сигарет все содержимое. И принялась его сортировать.
— Ага! — воскликнула она наконец. — А это у нас что такое?
У нее в руках покачивался маленький прозрачный пакетик с белым кристаллическим порошком. Людмила застонала и закрыла лицо руками. Малика с ее смуглой кожей казалась зеленой. Она нервно хрустела пальцами и кусала свои полные губы.
— Это не мое, — глухо произнесла она.
— И наверное, тут просто немножко питьевой соды? — ехидно предположила Кира. — Люда заскочила к тебе за ней, потому что ей пришла охота испечь домашнего печенья, а ближе соды не оказалось. Так ведь? Или тут соль? На гуляш не хватало?
Малика промолчала и отвернулась.
— Слушайте, девочки, — сменила тон Кира. — Мне нет дела до вашего баловства. Хотите рисковать и травиться наркотиками — дело ваше. Вы обе взрослые и, надеюсь, понимаете, чем может закончиться употребление этого порошка!
И она потрясла пакетиком.
— Что тут у вас? — спросила она. — Героин?
Малика покачала головой:
— Кокс.
Не выпуская пакетик из рук, Кира обратилась к Людмиле:
— Поэтому ты не хотела признаваться, что знаешь Малику? Из-за наркотиков? Она их тебе продает?
Людмила молча кивнула.
— Понятно, — произнесла Кира. — Веселенькое дело. Ну а при чем тут Петеросян?
— Он тоже, — отозвалась Людмила.
— Тоже употреблял? Или продавал?
Снова молчаливый кивок.
— Понятно, — снова произнесла Кира.
Ситуация ей с каждой минутой нравилась все меньше и меньше. Если этот Петеросян был завязан на торговле наркотиками, то его за какую-нибудь провинность могли убить его сообщники — наркодельцы. И в таком случае расследовать это преступление Кире совсем не хотелось. Несмотря на всю ее бесшабашность, иногда здравому смыслу и осторожности все же удавалось взять верх. А от дела, в котором завязаны наркотики, ничего хорошего ждать не приходилось.
— Ничего вам не понятно! — неожиданно взорвалась Людмила. — Это он меня посадил на них!
— Петеросян?
— Да, он!
— Но зачем?
— Откуда мне знать? Он обожал всеми манипулировать! Это была его страсть!
Сейчас Людмила ничем не напоминала ту бесцветную особу, которая раньше представала перед подругами. То была лишь защитная маска, под которой пряталась сильная и умеющая помнить обиды натура.
— Сам он никогда их не принимал! — продолжала изливать душу Людмила. — Но умел использовать. Меня на иглу посадил. И с Маликой тоже он меня познакомил.
— Через него я получала наркотики, — по-прежнему глухим голосом произнесла Малика. — То есть привозил мне их другой человек. Но шли они именно от Эдика.
— А потом ты распространяла их по студенческому городку?
— Да, тут и на факультете, — призналась Малика, стыдливо опустив глаза.
Кира промолчала. Наркотиками она заниматься упорно не желала. Ее интересовало убийство.
— И поэтому ты пригласила ее к вам на свадьбу? — обратилась она к Людмиле. — Чтобы напугать Петеросяна?
— Я хотела посмотреть на его лицо! Чтобы этот гад хоть на секунду потерял свою обычную самоуверенность! Чтобы хоть на мгновение ему сделалось скверно!
— Что же, — вздохнула Кира, — тебе это удалось. Он потерял не только самоуверенность, но и жизнь. А уж как ему было скверно, и не передать!
И присев, она посмотрела на двух замерших девушек.
— Ну, кайтесь! — сказала она им. — Кто из вас его прирезал?
Малика и Людмила обменялись испуганными взглядами.
— Это не я! — хором произнесли они.
— Мы его не убивали!
Кира покачала головой и обратилась к Малике:
— Тебя видели, когда ты шла следом за ним в павильон, — сказала она ей.
Малика молча кивнула. Губы она искусала так, что они у нее начали кровоточить.
— Я просила, чтобы он прислал очередную партию товара, — сказала она. — Мой порошок весь кончился. Клиенты нервничали. Да что клиенты? Я сама осталась без дозы.
— Но сегодня же у тебя наркотик был, — сказала Кира.
— Я нашла другой источник, — отвела глаза Малика. — Только там человек сам перепродает. Поэтому выходит дороже. Я взяла только себе и Люде.
— Да, — подтвердила Людмила. — Это так. Все верно. И Малика согласилась прийти на свадьбу и станцевать, чтобы иметь возможность поговорить с Эдиком.
— А ты сама не могла?
— Он отказывался со мной обсуждать эту тему, — сказала Людмила. — Требовал, чтобы я бросила употреблять наркотики. Говорил, что после нашей свадьбы все изменится. Но неделю назад он просто заявил, что наркотиков ни в его, ни в моей жизни больше не будет. И все…
— Значит, он решил выйти из этого бизнеса? — задумалась Кира. — Не желал больше торговать наркотиками?
— Да. Сказал, что ему как будущему депутату ни к чему подобный риск.
— Кто бы его выбрал в депутаты! — хмыкнула Кира.
— А кто знал, что он завязан с этим бизнесом? — пожала плечами Людмила. — Во всяком случае, избирателям бы этого никто не сказал. Мой отец собирался отвалить достаточно денег на предвыборную кампанию Эдика, чтобы заткнуть рты всем ушлым журналистам.
— И Петеросян решил, что быть депутатом выгодней, чем торговать наркотиками?
— Вот именно. Он совершенно завязал со своим прошлым. Дескать, уже не мальчик, чтобы так рисковать.
— А его сообщники?
— Не думаю, чтобы они были в восторге от решения Эдика. Если он вообще поставил их в известность.
— А мог и не поставить?
— Мог.
Ого! Ничего себе мотивчик для убийства адвоката! Если, конечно, эти женщины не лгут! Но что-то подсказывало Кире, что Малика и Людмила говорят чистую правду. Они и сдружились-то только на почве любви-ненависти к Петеросяну. Ну и на общем пристрастии к кокаину.
— Хорошо, — сказала Леся. — Мы вам верим. Вы Петеросяна не убивали.
