Наталья Андреева - Оtцы и деtи
Он невольно вздохнул и вошел вслед за Женькой в полутемный подъезд. Квартира Базаровых была на первом этаже. Летом в жару здесь было хорошо: прохладно и тихо. Окна закрывали от жгучего солнца огромные разросшиеся тополя. Прихожая оказалась крохотной: не развернуться. Кухня тоже не впечатляла размерами, комнаты были проходными.
– Я уж и не знаю, где вас разместить-то? – переживала Арина Власьевна.
Отец Базарова смущенно молчал. Увидев их, он нервно закурил, видно было, что Василий Иванович еле сдерживает эмоции. Сын приехал! Но, как мужчина, Базаров-старший должен был держаться.
Стол уже накрыли в большой комнате.
– Когда только успела, мама? – улыбнулся Женька. – Да-а… Тесновато у нас после ваших-то Кирсановских хором? – подмигнул он Аркадию.
Тот смущенно улыбнулся. С такой бедностью ему сталкиваться еще не приходилось. Мебель была допотопная, советских еще времен. На стене висел ковер, видимо, семейная реликвия. В серванте стояли семейные фотографии и много Женькиных. Женька-младенец, Женька в садике, на утреннике, в коротких штанишках и белой рубашечке, на голове – маска волка, Женька за партой, Женька с кубком в руках и, наконец, Женька на выпускном, с дипломом. Потом Базаров, который до смерти не любил фотографироваться, на это дело забил. Его взрослых фото в серванте не было.
– Идиотизм, – хмыкнул он, поймав взгляд Аркадия, и, подойдя к серванту, перевернул фото в штанишках и белой рубашечке, так, что взору открылась надпись на обороте: – «Женечка на утреннике в старшей группе д. с. в роли волка из спектакля «Три поросенка».
Аркадий иронично вскинул брови. Базаров ткнул его кулаком в бок и прошипел:
– Кому расскажешь – убью!
– Садитесь за стол, голодные небось, – пригласила Арина Власьевна.
Сначала всем налили по тарелке щей. Аркадий ел их с удовольствием. Его даже забавляло, что не надо соблюдать никакой этикет, просто расслабиться, и все. Когда он потянулся к бутылке вина, Женька перехватил его руку и сказал:
– А сделаем-ка мы вот что… Мать, на даче есть кто?
– Да кому ж там быть, Женечка? Мы с отцом к вечеру собирались, огород полить надо.
– Огород мы сами польем. Как, Аркадий Николаевич? Такая вещь, как лейка, вам, надеюсь, знакома?
– А как же, Евгений Васильевич! А далеко ли колодец?
– Путь прогресса и просвещения привел нас к тому, что мы пробурили скважину. Так что вам, Аркадий Николаевич, не придется ходить за водой, вам придется ее качать.
– Гм-м-м… Качать… – Аркадий притворно наморщил лоб. – Задача технически сложная, но, полагаю, я справлюсь.
Арина Власьевна, подперев кулаком голову, с улыбкой наблюдала, как парни дурачатся. Василий Иванович покачал головой и налил себе водки.
– Ну, мать, раз нам с тобой на дачу не надо, я выпью… – и он, крякнув, опрокинул рюмочку беленькой.
– Посидите еще, – попросила Базарова, видя, что гости в квартире задерживаться не собираются.
– Ты, мать, нам лучше поесть собери, – ласково сказал Женька. – И белье постельное. Ты извини, что мы дома ночевать не будем. Не хочется вас стеснять.
– Вы люди молодые, вам простор нужен, – понимающе улыбнулась Арина Власьевна. – Поглядела на тебя – и довольно. Только ты знай: мы с отцом завтра утром приедем.
– Куда деваться? – притворно вздохнул Женька.
…– Ну все, поехали! – с облегчением сказал он, захлопнув дверцу. – Ты не думай, я их люблю. Но уж очень мы разные. Я иногда даже думаю, что я подкидыш.
– Ерунды не говори, – рассердился Аркадий. – Ты очень похож на своего отца.
– Сам знаю, – с досадой сказал Женька. – И все-таки я подкидыш. Они для меня – примитивное уравнение, которое я решил еще в начальных классах. И мне стало скучно. Поэтому в семнадцать лет я уехал из дома, чтобы никогда сюда больше не возвращаться. Так, день-два, предков навестить. Но не больше. Когда они говорят, я стараюсь отключиться. Думаю о чем-то своем и киваю головой. Спорить с ними? Смысла нет. Высказывать свое мнение? Да они все равно не поймут. Отец как-то сказал в сердцах: «Ты себя считаешь самым умным! Да с чего бы?» А я ему на это: «Потому что так и есть. Я самый умный. А вы либо молчите и слушайте, либо убирайтесь с моей дороги!» Мать в слезы, отец, понятное дело, сразу в кусты. На том инцидент был исчерпан. – Женька вздохнул и закурил.
– Как ты-то вырос таким? – с любопытством спросил Аркадий.
– А черт его знает! Я много читал, потом много думал… Отец весь день работал, приходил усталый, потом возился в гараже с машиной, ему было не до меня. Мать… Она была занята хозяйством. Все время что-то готовила, стирала, консервировала… Она – истинная женщина. В том смысле, что никогда не лезет в мужские дела. Записи в моих тетрадях она перестала понимать уже в четвертом классе. Мне нравилось учиться, я стал ходить в библиотеку, изучал энциклопедии, потом перешел к научно-популярным журналам. Дошел и до научных, – усмехнулся Женька. – Тогда у меня возник конфликт с учителями. Я понимал, что знаю больше. Мне незаслуженно занижали оценки, за строптивость. Я в отместку уводил класс с уроков. В этой борьбе я научился выдержке, храбрости и… мудрости. Научился договариваться, когда нельзя выиграть бой. В выпускном классе я стал старостой, из неформального лидера сделался формальным, ради хорошего аттестата. Мои родители ничего этого не умеют. Бороться за себя, мечтать о чем-то великом, идти к цели, наплевав на все. Отца всю жизнь устраивало, что он рядовой лекарь, мать ходила на работу в свою контору, до смерти боясь, что ее сделают какой-нибудь начальницей. Они люди без амбиций, вот в чем беда. Мне с ними откровенно скучно. – Женька зевнул.
– А со мной не скучно? – осторожно спросил Аркадий.
– Ну! Сравнил! Ты ж, парень, московский плейбой! С тобой хоть о бабах поговорить можно! А моя мать слово «секс» до сих пор произносит, зажмурив глаза. От страха. Она даже не знает, когда я перестал быть девственником. Для нее я до сих пор жду свою ненаглядную и храню ей верность, – Женька рассмеялся. – Видишь впереди дома?
– Вижу, – кивнул Аркадий.
– Держи на них. Там и есть наша дача. Только, чур, сразу не пугаться!
Дача Базаровых оказалась аккуратным кирпичным домиком три на четыре, с деревянной мансардой. На первом этаже крохотная кухонька и комната, на втором – одна большая комната с очень низким потолком.
– Зато мы здесь одни, – сказал Женька, вылезая из машины.
Участок был маленьким, всего шесть соток, огороженный по периметру сеткой-рабицей. По всем сторонам сразу объявились любопытные соседи. Спрятаться от них было негде, разве что в доме. Деревья росли редко, вокруг же дачного поселка вообще была голая степь, ковыль да полынь. Аркадию сразу стало неуютно.
– Надо выпить, – подмигнул ему Женька. – Чур, я сплю на втором этаже, там прохладнее, – сказал он, войдя с сумками в дом.
«Зато мы здесь одни», – невольно вздохнул Аркадий. Вокруг была уютная чистенькая бедность, не сказать, нищета. Повсюду салфетки, вышитые Ариной Власьевной, коврики, связанные руками Арины Власьевны, пучки ароматных трав, заготовленные все той же Ариной Власьевной.
Аркадий представил себе, чего стоило Женьке выбиться из этой бедности, поступить в Первый мед. Базаров уже был титан! Не имея ничего, пробиться в интернатуру к светилу науки!
– Как думаешь, на сколько нас хватит? – тихо спросил Женька, стоя у него за спиной.
– Не знаю, – честно ответил Аркадий.
– Вот и я о том же, – и Базаров тяжело вздохнул.
XII
Огород они поливали, уже основательно набравшись. Дурачились, брызгали друг в друга водой и ржали как кони. Перепуганные соседи попрятались по домам. Женька был все равно что булыжник, который падает в болото, разрывая в тине окно, и по стоячей воде долго еще идет волнение. А рядом с Базаровым все казалось болотом.
– Здрасте, Ирин Иванна! – гаркнул Женька, увидев в окне соседнего дома женское лицо. – А Даша, дочка ваша, дома? Или это ты, Дашка? Ох, мать твою! И постарела же ты! Вали к нам, нам баб не хватает!
– Базаров, очумел! – дернул его за руку Аркадий. – Это же жен-щи-на! А ты хамишь!
– Культурный парнишка, – хмыкнул Базаров. – Уважительный… Ирин Ванна, у нас и уважительные есть! Не только быдло!
– Ты не быдло, – Аркадий хихикнул. – Ты этот… который трех поросенков сожрал.
– Ты сейчас будешь четвертым! – заорал Базаров, кидаясь на него. – Я же тебя предупреждал! Будешь вспоминать мое позорное прошлое – убью!
Они сцепились и повалились на траву. Какое–то время возились и пыхтели.
– Упитанный ты поросенок, – сопел Женька, пытаясь захватить руки Аркадия в замок. – Откормленный… кирсановский…
– А ты не боишься… что соседи полицию вызовут… – отбивался Аркадий.
– Ладно, ничья. – Женька отпустил его и сел на траву.
Аркадий вытянулся рядом.
– Простудишься, – буркнул Женька.
– Не-а. Мне хорошо-о…
