Галина Романова - Врачебная тайна
– А ничего. Позвонила полчаса назад и сказала, что вряд ли сможет заехать в ближайшие семь-десять дней. А что с ее наблюдателем?
– Никого.
– В смысле?
– Покатался я тут за ней, никого не видел. Ни душечки. Скорее всего… Скорее всего, это за мужем ее следили.
– Да ну?! А зачем? – Сашка снова заправила несуществующую прядь волос себе за ухо. Глазки ее округлились и азартно заблестели.
– Чтобы убить, дорогуша.
– И? И что?! Убили?! – Она всплеснула руками и прижала их к полненькой груди.
– А как же! Вчера. Просто размазали колесами по асфальту.
– А-аа. Понятно, – азарта у Сашки поубавилось. – ДТП. Дороги сейчас скользкие.
– Но не настолько, чтобы машину заносило на пешеходном переходе так, чтобы она, сбив пешехода, сдавала назад и снова ехала вперед, – поучительным тоном возразил ей Зайцев.
– Даже так?! – ахнула помощница, накрывая грудью рассыпанные веером журналы.
– Даже так.
– А кто был за рулем?
– Ну… – И вдруг Зайцева будто по голове ударили, он остановился рядом с ее столом, заправил руки в карманы штанов и уставился на Сашку так, будто видел ее впервые. – Как, как ты сказала?
– Кто был за рулем? – Она подергала плечами, ничего не понимая, и начала потихоньку сгребать журналы со стола.
– Почему не задать логический вопрос: кто был хозяином машины?
– Так хозяином может быть один, а водителем кто угодно! – вскричала она, ловко сдвинув журналы в выдвинутый ящик стола. – Если белым днем совершить такое… Вряд ли хозяину это могло прийти в голову. Если, конечно, она у него есть…
– Ты умница, Сашка! – растрогался Зайцев и, перегнувшись, поцеловал помощницу в коротко стриженную макушку. – Все, я на телефоне. Если что или кто, звони!
Этот кто ждал его у двери, усевшись прямо на бетонный пол и пристроив подбородок на коленках.
– Света!!! – заорал Зайцев, едва отошел от лифта, испугавшись ее согбенной позы так, что пот прошиб. – Света!!!
Почему-то подумалось сразу о нехорошем. Что с ней случилась беда, что вот тронь он ее сейчас пальцем, и девушка завалится на спину, уставившись в потолок широко распахнутыми остекленевшими глазами. Он даже шагу ступить в ее сторону не мог до тех пор, пока девушка не шевельнулась и не подняла на него измученный, страдальческий взгляд.
– Алексей Сергеевич… – прошептала она, и глаза ее наполнились слезами. – Господи, как хорошо, что вы пришли… Я уж думала, что не дождусь вас никогда. Ждала, ждала.
– А пес что?
Зайцев помог ей подняться, отряхнул шубку от подъездной пыли, вставил ключ в замочную скважину.
– Пес? Поскуливал, повизгивал, поддерживал, как мог, – кивнула Света. Тут же глянула на Зайцева с надеждой. – А вы? Вы поддержите?
– Да, – ни минуты не раздумывая, кивнул он. – Проходи.
Она запуталась. Она измучена бедами. Она маленькая глупая девочка, которая нуждается в помощи. В его помощи. И он ей поможет. Потому что не считает ее гадиной, не считает ее убийцей.
Зайцев наблюдал, как Света вялыми руками расстегивает шубу, снимает ее, тянется к вешалке. Он помог повесить, присел на корточки, потянул за шнурки на ее зимних спортивных ботинках.
– Не надо. Я сама, – помотала она головой, но ногу не отдернула и даже уперлась ладонью в его плечо, видимо, сил не было вообще.
– Ты помалкивай, Света. Я разберусь, что надо, что не надо, – проворчал он.
Сунулся на полку за женскими тапочками, снова вспомнил про Любочку. И подумал, что ей они больше не понадобятся. Светке подошли, размер в размер, пускай попользуется, пока он ей новые не купил.
Господи! О чем он думает?! Девочка пришла к нему за помощью, побудет и уйдет, а он…
– Ты голодная? – Он подтолкнул ее к кухне. – Выглядишь не очень, если что.
– Голодная? – Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить, когда ела последний раз. – Не помню… Нет, не ела, наверное, ничего… со вчерашнего дня.
– С того самого, как вы с Гариком врача ухайдокали? – проворчал Зайцев и поразился тому, как она глянула на него.
Затравленный зверек, пойманный на месте преступления. Осознавший всю тяжесть содеянного и не надеющийся на помилование.
– Вы догадались, – уронила она подбородок на грудь и всхлипнула. – Я не знаю, что на него нашло?! Не знаю! Мы не собирались никого убивать!
– Конечно, конечно. Ты присаживайся, дорогая.
Вовремя исправился, похвалил себя Зайцев. Чуть не сказал – дорогуша. Прозвучало бы нравоучительно и недоверчиво. А он ей верил. Себя узнать не мог! Себя – циничного, не верящего женским слезам, каждое слово берущего под сомнение, – он себя не узнавал! Он ей верил! Верил ее словам, ее слезам, ее глазам.
– Слушай, Света, – Зайцев выглянул из холодильника. – У меня есть язык заливной.
– Не хочу, – наморщила она носик.
– А яичницу?
– Ну ее, – замотала она головой.
Чем кормить избалованного деньгами и свободой взрослого ребенка, Зайцев не знал. В холодильнике не было пусто, но все как-то для нее не подходило. Пиво было, рыба к нему. Колбаса, сыр, но их даже предлагать боялся. Овощи были, но маринованные по большей части. А салатных листьев, на которых такие вот красотки держат свои точеные фигурки, у него, хоть убей, не было. И огурцов с помидорами не было. Начали уничтожать еще с Кавериным. Он потом в одиночестве добил.
– Даже не знаю. – Он почесал макушку. – Может, сама чего-нибудь посмотришь?
Света послушно поднялась, потеснила его у холодильника. Достала бутылку молока, творог, с полки над раковиной сахар. Навела жиденькой смеси в глубокой тарелке и уселась с ней в уголок, поставив тарелку себе на коленки.
– Ну вот и хорошо, – промямлил Зайцев и снова почесал макушку.
Ему никогда бы в голову не пришло предлагать ей такую еду. Если честно, творог он покупал собаке. Ветеринар советовал. Говорил, пока собака молодая, полезно для укрепления клыков. Он и купил. А Светка вот, получается, ест собачью еду. К слову о собаке: даже морды не высунула из комнаты, услыхав женский голос. А ему, когда он заглянул, кажется, подмигнула. Чудеса какие-то, правда, собачьи…
Потом они пили кофе, сваренный Светой как-то мудрено, не по-зайцевски. Что-то подливала в турку, дула в нее, встряхивала. Снова ставила на огонь. Он ждать устал, но кофе, правда, понравился. Потом их в комнату позвала собака звонким лаем. Они уселись напротив друг друга, заняв мягкие глубокие кресла. И уставились друг на друга, не решаясь начать.
Спасибо Дружищу. Выполз из-под батареи. Подошел, покачиваясь, сначала к Зайцеву, порычал на него осуждающе. Обернулся к Светлане, тявкнул задорно. Надо полагать, предлагал не трусить.
– Славный пес, – кивнула ему Света, почесала Дружище за ухом, глянула на Алексея. – Короче, что мы с Гариком что-то затеваем, вы уже поняли тогда, так?
– Так, – кивнул Зайцев, откровенно любуясь девушкой.
Лицо порозовело, глазки заблестели. Он был тому причиной или Дружище, а может, миска с творогом, пойди разберись. На собаку вообще-то она обращала внимание чаще, чем на него.
– Мы за ними следили.
– За ними? Босов был не один?
– Педиатр нагадил конкретно мне, травматолог…
– Ах, был еще и травматолог! – взорвался Зайцев.
И тут же вспомнил рассказ Каверина. Про бабушку, обивающую порог травматологического кабинета. И вдогонку послал воспоминание о том, как эта бабушка закончила свой жизненный путь. И сделалось сразу тошно от запутанной ситуации, которая может перерасти в нечто ужасное.
Вот ведь уже началось!
– Ну да, травматолог, – Света нагнулась и, подхватив с ковра Дружище, пристроила его себе на коленках. – Травматолог Стукалов Геральд Федорович.
Ну да, ну да, именно это имечко, кажется, называлось Толиком.
– И что наш Геральд?
Зайцев ревниво покосился на Дружище. Тот предательски быстро позабыл руку, его кормящую, и улыбался теперь только Светлане, без конца задирая к ней лохматую мордаху.
– Наш Геральд оставил Игоря без пальцев.
– Игорь это?
– Гарик.
– А-аа, понятно. И как это оставил его без пальцев?
– Обычная царапина, ну, может, не царапина, но пустяковый совершенно порез стоил ему двух пальцев. И то спасибо, Гарик вовремя обратился в другую клинику, где ему только два пальца отрезали, потому что пошло заражение. Если бы еще пару недель наблюдался у Стукалова, запросто мог и без руки остаться, а то и вообще не остаться.
– В смысле, помереть?
– Ага. В том самом смысле.
– И вот он решил мстить?
– Мы решили, – ответила твердо Светлана и спокойно выдержала зайцевское покачивание головой.
– И что решили?
Он подпер щеку кулаком, закинул ногу на ногу, покосился на вероломного лохматого друга. Не дождался ответного взгляда и поднял глаза на девушку. Лучше бы не смотрел. До того хорошенькая, до того милая, что стонать хотелось.
