Армадэль, или Проклятие имени - Уилки Коллинз
Что привело Мидуинтера на станцию железной дороги и почему он также поджидал поезда?
Он добрел до Гендона в своей одинокой прогулке накануне, зашел в деревенскую гостиницу и проспал (просто от изнеможения) до позднего утра, чем и воспользовалась его предусмотрительная жена. Когда он вернулся на ее квартиру, хозяйка могла только сообщить ему, что жилица полностью расплатилась с нею и уехала (куда – ни она, ни служанка не знали) более чем два часа назад.
Потратив немного времени на расспросы, результат которых убедил его, что след потерян, Мидуинтер вышел из дома и машинально продолжал свой путь к более шумным центральным районам столицы. После всего случившегося накануне было бы совершенно бесполезно отправиться по адресу, который она ему дала, адресу ее матери. Мидуинтер пошел по улицам, решившись найти ее и тщетно стараясь найти пути для достижения своей цели, пока им опять не овладело чувство усталости. Когда он остановился отдохнуть и собраться с силами в первой попавшейся гостинице, случайный спор между слугой и приезжим о потерянном чемодане напомнил ему о его собственном багаже, оставленном на станции железной дороги, и немедленно навел его мысли на обстоятельства встречи с Бэшудом. Еще через минуту мелькнула мысль, что он напрасно ищет встречи на улицах, что надо попробовать опять найти управителя, поджидающего приезда человека, которого он, очевидно, встречал с вечерним поездом накануне.
Мидуинтер не знал о слухах, распространившихся о смерти Аллана в море, и не узнал при последнем свидании с женой, с какой целью она надела вдовий траур. Его первые подозрения о ее неверности перешли в твердое убеждение, что она изменила ему. Он мог дать только единственное толкование тому, что она открыто отреклась от него и приняла имя, под которым он тайно на ней женился. Ее поведение вынудило его сделать заключение, что она вступила в какую-то постыдную связь и подлейшим образом обеспечила себе такое положение, в котором, она знала, для него будет противно и стыдно предъявлять на нее свои права. С этим убеждением он теперь наблюдал за Бэшудом в твердой уверенности, что тайное убежище его жены было известно гнусному служителю ее пороков, и смутно подозревал, поглядывая на часы, что неизвестный человек, оскорбивший его, и неизвестный путешественник, приезда которого поджидал управитель, было одно и то же лицо.
Поезд опоздал в этот вечер, а вагоны были заполнены более обыкновенного, так что на платформе стало многолюдно, когда он остановился наконец. Мидуинтер скрылся в толпе, суетившейся на платформе, и, стараясь выбраться из нее, в первый раз потерял Бэшуда из виду.
Прошло несколько минут, прежде чем он опять увидел управителя, с жаром разговаривавшего с человеком в широком лохматом пальто, который стоял к Мидуинтеру спиной. Забыв всякую осторожность и сдержанность, которые он соблюдал до прихода поезда, Мидуинтер немедленно подошел к ним. Бэшуд увидел его грозное лицо и молча отступил. Человек в широком пальто обернулся посмотреть, что испугало управителя, и Мидуинтер увидел при ярком свете фонаря лицо Аллана!
С минуту оба стояли, безмолвно глядя друг на друга. Аллан опомнился первый.
– Слава Богу за это! – сказал он набожно. – Я не спрашиваю, как вы приехали сюда. Довольно того, что вы приехали. Неприятные известия уже встретили меня, Мидуинтер. Только вы можете утешить меня и помочь их перенести.
Голос Аллана ослаб после этих слов, и он не сказал ничего более.
Тон, которым Аллан говорил, заставил Мидуинтера вернуться к прежнему старому сердечному участию к своему другу, которое когда-то было главным смыслом в его жизни. Он пересилил свое собственное горе в первый раз после того, как оно его постигло, и тихо отведя Аллана в сторону, спросил, что случилось.
Сообщив ему о разнесшихся слухах насчет мнимой смерти Аллана – уведомил его (основываясь на словах Бэшуда), что это известие дошло до мисс Мильрой и что горестные последствия нанесенного ей удара вынудили майора поместить дочь в лечебницу, находящуюся в окрестностях Лондона под медицинский надзор.
Прежде чем Мидуинтер ответил со своей стороны, он недоверчиво оглянулся. Бэшуд последовал за ними. Бэшуд поджидал, что они будут делать.
– Он ожидал вашего приезда здесь, чтобы рассказать вам о мисс Мильрой? – спросил Мидуинтер, смотря на Аллана.
– Да, – ответил Аллан. – Он был так добр, что ожидал здесь каждый вечер, чтобы сообщить мне это известие.
Мидуинтер снова замолчал. Попытка связать заключение, сделанное им из поступков жены, с сообщением, что Бэшуд ожидал прибытия Аллана, была бесполезной. Единственная возможность узнать действительное положение дел заключалась в том, чтобы напасть на управителя с единственной доступной стороны, которую он сам открыл для нападения. Он твердо уверял накануне, что ничего не знает об Аллане или что он интересуется возвращением Аллана в Англию. Поймав Бэшуда в одной лжи, сказанной ему, Мидуинтер тотчас стал подозревать, что он Аллану сказал другую ложь. Он ухватился за эту возможность тотчас же проверить его сообщение о мисс Мильрой.
– Как вы узнали эти печальные известия? – спросил он, вдруг обернувшись к Бэшуду.
– От майора, разумеется, – сказал Аллан, прежде чем управитель успел ответить.
– Какой доктор лечит мисс Мильрой? – настаивал Мидуинтер, все еще обращаясь к Бэшуду.
Во второй раз управитель не ответил, во второй раз Аллан ответил за него.
– У этого человека иностранная фамилия, – сказал Аллан. – Он содержит лечебницу близ Гэмпстида. Как вы сказали, называется это место, Бэшуд?
– Фэруэтер-Вель, – сказал управитель, в силу необходимости отвечая своему хозяину.
Адрес лечебницы тотчас напомнил Мидуинтеру, что он жену свою нашел вчера в Фэруэтере. Он начал видеть свет сквозь темноту, тускло, тускло в первый раз. Инстинкт, проявляющийся в непредвиденных случаях, прежде чем более медленный процесс рассудка возьмет свое, тотчас помог сделать заключение, что Бэшуд, видимо действовавший под влиянием его жены вчера, может быть, и теперь действует под ее влиянием. Он настойчиво добивался показаний управителя, и убеждение все тверже и тверже складывалось в его уме, что это показание было ложно и что в этом замешана его жена.
– Майор в Норфолке, – спросил он, – или с дочерью в Лондоне?
– В Норфолке, – сказал Бэшуд.
Ответив этими словами на вопросительный взгляд Аллана, а не на вопрос Мидуинтера, Бэшуд колебался, в первый раз посмотрел Мидуинтеру прямо в лицо и вдруг прибавил:
– Я не согласен, чтоб меня подвергали допросу, сэр. Я знаю, что сказать мистеру Армадэлю, и не знаю ничего больше.
Слова и голос, которым они были сказаны, не походили на обычный разговор Бэшуда. На его лице было выражение
