Бальзам из сожалений - Евгения Михайлова
– Но… – подхватила Юля. – К сожалению, там может быть и менее романтическая картина. К примеру, кому-то стало плохо. И вообще: все документы на столах, файлы открыты на компах… Этот Вася – человек неизвестный и нам чужой. Мой выбор – остаться и что-то сделать. В идеале вместе с тобой. Но могу и одна. Ты на самом деле очень устал сегодня. Даже щеки ввалились. Сразу договоримся: если ты уйдешь – будет без обид и каких-то упреков.
– Тебе осталось добавить: «Мне так жаль, что ты испытал эти неудобства. Иди домой, чтобы пожрать и поспать в чистоте и уюте. Толку от тебя тут все равно ноль. Но я искренне тебя уважаю. Просто в жизни оказалось место подвигу, а тут только я и ссыкло в штанах. Так что останусь я. До связи». Я точно изложил ход твоей мысли? Просто смотрел на тебя и слышал именно эти слова, причем твоим голосом.
– Кончай, Антон, – улыбнулась Юля. – А по факту получается так: если там что-то не то, хотя бы со слухом Элины и ее приятеля – от эмоций или выпивки, то они не обратят внимания на стук мелких камешков в окно. Боюсь, может понадобиться что-то более серьезное. Возможно, орудие, чтобы разбить окно. И умудриться как-то влезть внутрь с ветки. А дерево не так чтобы впритык к зданию. Значит, надо не просто найти большую палку, но и лезть вдвоем, чтобы помогать друг другу, поддерживать и хватать, если кто-то будет падать. А у меня такая неудобная юбка, как нарочно. Она узкая в бедрах и коленях, дальше расклешенная.
– Придется юбку снимать, раз тебя так с ней угораздило, – деловито заявил Антон. – Когда в жизни появляется место для подвига, тут или выбираются из дурацкой юбки, или тихо плачут в сторонке. Пока ссыкло лезет в герои.
Видимо, в тот момент произошло очередное чудо странной ночи. Сиамский близнец просто зевнул и зажмурился, а Юля совершенно спокойно расстегнула длинную молнию сзади на юбке из плотной джинсы и переступила через нее, стряхнула с ног босоножки. «Позовите мне того психолога, – мелькнула единственная мысль. – И пусть покажет, где сейчас моя родная катастрофизация боли от страха моей не менее родной худобы и всеобщего ужаса по ее поводу». Она забыла даже о своей непреодолимой застенчивости. Юля думала только о том, как удобно теперь лезть на дерево – босиком, ногами, которые ничем не спутаны. Хорошо, что уже так жарко: она не носит ни колготок, ни чулок. Стягивать их в присутствии Антона было бы не очень нормально. Сумочку с телефоном и документами Юля повесила на шею. Она готова. Надо спешить. Юля не озвучивала больше свою версию о том, что внутри офиса кому-то стало плохо, но сама верила в нее или что-то похожее гораздо больше, чем в непотребные сюжеты Антона.
Тем временем он нашел массивную и длинную палку, практически дубину. Юля взяла ее в руки, чтоб прикинуть вес.
– Подходит, чтобы разбить окно, учитывая, что оно из стеклопластика, – заключила она. – Но взять ее придется двумя руками. Значит, мне нужно будет держать тебя. А камешки есть?
– Полны карманы, – ответил Антон. – Лезем, подруга по подвигам?
Как им удалось взобраться на дерево и устроиться на ветке, которая была расположена ближе остальных к нужному окну, Юля впоследствии не могла вспомнить. Дальше все пошло в режиме часового механизма взрывного устройства. Антон с тяжелой и неудобной оглоблей в руках мог полететь вниз головой в любой миг. Конечно, они на уровне всего лишь второго этажа, но при неудачном падении шею можно сломать и на земле. Юлия перестала чувствовать себя. Она вся сделалась страховкой. Впилась ногами в ствол, левой рукой вцепилась в ремень Антона на брюках, правую протянула так, чтобы хватать его за шиворот в случае чего. Попытка вызвать обитателей темного офиса с помощью стука камешков в окно не привела ни к какому результату. Стало ясно, что это потеря времени. И тогда Антон, собрав все силы, разбил своим орудием окно. Да, чуть не свалился. Но Юля крепко держала его двумя руками. Он бросил вниз свою дубину и удивленно посмотрел на Юлю, оценив ее позицию на дереве:
– Жалко, сфотать тебя не смогу сейчас. Такое выложить в сеть – и через минуту все макаки планеты попытались бы самоубиться от зависти.
Юля хотела сказать ему, что клоун всегда остается клоуном, но у нее не разжимались зубы. Антон дотянулся руками до подоконника, вскрикнул: «Черт, порезался», но сумел взобраться на него.
– Антон, – негромко окликнула его Юля, – когда спрыгнешь туда, не забудь помочь и мне забраться. Сама не смогу.
Юля больше не сомневалась в том, что внутри их ждут ужасные открытия. Никто ведь не появился у окна, когда его разбили, никто не издал ни звука.
Она доползла до конца ветки, протянула руки вперед, Антон сжал их уже из комнаты и перенес соратницу через подоконник. Юля опустилась босыми ногами на пол, почувствовала боль от пореза в ступне, но даже не охнула. Неожиданно для себя самой она крепко обняла Антона за шею и выдохнула:
– Наконец. Мы тут и не потерялись.
– Просто повезло, – невозмутимо ответил Антон. – Я был практически уверен, что не удержу тебя за руки на весу. Решил попробовать. Но ты оказалась легкой, как ангел. И куда только девается то количество блюд, которое ты способна умять в один присест.
Он не вышел из своего ироничного образа, но Юлю с близнецом не обманешь. Антон прижал ее к себе, как родной человек. Почти, как мама Полина. Понятно, что это все еще чудо такого редкого момента, когда два человека полностью доверились друг другу и обрели совпадение во всем. Когда серьезным словам нечего делать, без них все гораздо яснее. Когда говорят могучие инстинкты. Хватать, удержать, прижать, не дать упасть, не выпустить из виду. Приказы таких инстинктов актуальны лишь для ЧП, конечно… Но как же дорого такое ощущение стоит.
– Оставайся тут, – сказал Антон. – Не шевелись. На полу полно осколков. Как же я не сообразил взять твои босоножки. Я-то сам в обуви. Сейчас дойду до щитка, разберусь со светом. Дальше по обстановке.
Не прошло и пяти минут, как в помещении зажглись все светильники на потолке и столах. Людей в кабинете не было. Юлия осторожно, на цыпочках, преодолела полосу осколков,
