Заложник любви - Наталия Николаевна Антонова
– Оттого, что я всякий раз уговаривал его взяться за ум и заняться хоть чем-то полезным! Последний раз даже сказал ему, что любой дворник вызывает у меня куда больше уважения, чем он!
– Леонтий обиделся?
– Надо думать. Но разве я не прав? Посудите сами! Вот у нас за чистотой следит таджик. Человек оставил дома жену, детей, престарелых родителей. Трудится в поте лица с утра до вечера! Следит, чтобы у нас тут было чисто. А что Леонтий? Проматывает отцовские деньги!
– Проматывал, – тихо поправила Мирослава.
– Проматывал, – повторил, точно эхо, Крутов.
– Всеволод Анатольевич, как давно в последний раз вы видели Леонтия?
– Живым недели три назад, – ответил мужчина.
– Он приходил сюда?
– Нет, к нам домой. Майя – это моя жена, – пояснил Крутов, – накормила его клубничным пирогом. Леонтий очень любил его, когда был маленьким. А тут Майя как раз и испекла этот пирог.
– Леонтий предупредил о своем приходе заранее?
– Какой там! – замахал на нее руками Крутов. – Свалился как снег на голову. Когда я пришел, он был у нас. Почти весь вечер развлекал нас всевозможными анекдотами и притчами о женском непостоянстве.
– О женском непостоянстве? – удивленно переспросила Мирослава.
– Да. Что-то не так?
– Просто странно, что многоженец Леонтий рассказывал вам анекдоты о женском непостоянстве.
– Да, действительно странно, – задумчиво протянул Крутов. – Я как-то сразу не обратил на это внимания. Но вообще-то Леонтий никогда не был многоженцем. Прежде чем жениться на своей очередной возлюбленной, он всегда официально разводился с прежней.
– А прежде он тоже веселил вас притчами о неверных женах?
– Да нет, вроде никогда такого не было, – несколько растерянно отозвался Крутов.
– Всеволод Анатольевич, а вы хорошо знаете жен Леонтия?
– Не так чтобы, – почесав подбородок указательным пальцем, признался Крутов. – Видите ли, я был на двух его свадьбах, на первой и второй. А больше ходить не стал.
– Тем не менее Леонтий приглашал вас на все свои свадьбы?
– Приглашал, – не стал отрицать Крутов.
– Почему же вы перестали посещать эти мероприятия?
– Потому что это шалман! – сердито вырвалось у мужчины.
– То есть вы осуждали Леонтия не только за безделье, но и за непостоянство в личной жизни?
– Осуждал, – выдохнул мужчина. – Но если вы думаете, что я из-за этого убил Леонтия, то это глупо.
– Конечно, глупо, – согласилась Мирослава, – если бы вы и решили убить Леонтия, то только для того, чтобы не выплачивать деньги, которые остались ему должны.
– А вот тут не все так просто, – хмыкнул Крутов, – и обвинить меня в убийстве на этой почве вам не удастся.
– Это еще почему? – заинтересовалась Мирослава.
– Потому, что в случае смерти Леонтия все деньги будут поступать в фонд, из которого они должны быть распределены между всеми его детьми по достижении ими восемнадцати лет. – В голосе Крутова прозвучало некое то ли удовлетворение, то ли торжество.
– Это точно? – спросила Мирослава.
– Точнее не бывает, – заверил ее Крутов, – все оформлено и заверено официально.
– Хорошо, – сказала Мирослава, – как вы думаете, Всеволод Анатольевич, могла ли какая-то из жен изменить Леонтию?
– Откуда же мне это знать? – искренне удивился Крутов.
– Ну да, – улыбнувшись, согласилась Мирослава, – но вы, скорее всего, должны знать, мог ли Леонтий свести счеты с жизнью из-за измены той или иной жены?
– Да никогда в жизни! – уверенно ответил Крутов.
– А как бы он поступил в этом случае?
– Лишил бы ослушницу содержания, и все дела, – проговорил Крутов спокойно.
– Вы не знаете, не произошло ли это в последнее время?
– Леонтий об этом ничего не говорил. Но если бы подобное произошло, первой бы узнала об этом Аграфена Тихоновна.
– Вот как? – сделала вид, что удивилась Мирослава.
– Конечно. Ведь домашнюю бухгалтерию Свиридова ведет она.
– Я думала, что этим занимается Лия Артемьевна.
– Нет, – почему-то усмехнулся Крутов.
– Проблемами с женами Леонтий, наверное, мог бы поделиться с друзьями, – предположила Мирослава.
– Навряд ли.
– Почему?
– Потому что друзей-то у Леонтия как раз и нет.
– А как же Василий Кармазин? – спросила Мирослава.
– Вася? – удивился Крутов. – Да-да, Вася, – побарабанил пальцами по столу мужчина. – Я как-то совсем забыл о нем. Вам Аграфена Тихоновна сказала?
– Больше некому, как вы могли бы и сами догадаться, – улыбнулась детектив.
– Да, – кивнул хозяин кабинета. – Леонтий когда-то был очень дружен с Василием. Но потом все изменилось. И я даже не знаю, встречались ли они в последнее время.
– Почему же их дружба дала трещину?
– Потому что Васе некогда баклуши бить. Он сначала прилежно учился, потом начал работать. Женился, родились дети.
– Вы хорошо знаете Василия?
– Я его неплохо знал, пока они с Леонтием были неразлейвода.
– Всеволод Анатольевич, – неожиданно для Крутова спросила Мирослава, – а у вас есть дети?
– Почему вас это интересует? – в свою очередь, спросил Крутов.
– Просто, – уклончиво отозвалась детектив.
– Что ж, чтобы предотвратит все последующие вопросы с вашей стороны, проинформирую вас сразу: да, у меня есть дочь – Алина Всеволодовна Крутова. Она замужем за деканом одного из наших университетов. У них двое детей. И я очень люблю своих внуков. Так же, как и дочь. Алина работает здесь, со мной. Леонтий никогда не подкатывал к Алине. Скорее всего, потому что моя дочь была серьезной девушкой. И такой бездельник, как Леонтий, не имел ни единого шанса обратить на себя ее внимание.
– Строго.
– Однако это чистая правда.
– Хорошо, принимается. Но все-таки с Кармазиным Леонтий мог бы поделиться проблемами в личной жизни.
– Я почти уверен, что не мог, – не согласился с ней Всеволод Анатольевич.
– Почему?
– Потому, что вы не были знакомы с Леонтием и вам трудно поверить в то, что, уже будучи взрослым, шесть раз женатым мужчиной, он оставался инфантильным подростком.
– Вот как?
– Да! Поэтому он не мог позволить другим, скажем так, мужчинам, не то что знать, но даже догадываться о его проблемах с девушками, если бы таковые имелись. Но я думаю, что все проблемы снимали деньги Леонтия.
– А душу открыть он никому не мог? – спросила детектив.
– Душу! – усмехнулся Кротов. – Как высокопарно вы выражаетесь.
Мирослава промолчала.
– Как это нелепо для вашего да и для моего понимания, но откровенничать Леонтий мог только с Аграфеной Тихоновной.
– Лутковская была его лучшей подружкой?
– Представьте себе! И впрочем, почему бы и нет. Вспомните, няня Пушкина Арина Родионовна была лучшей подружкой поэта. Чем же Аграфена Тихоновна хуже?
– Ничем, – согласилась Мирослава, совершенно неуверенная в том, что Пушкин считал свою няню подружкой в прямом смысле этого слова. – У меня к вам еще один вопрос: припомните, пожалуйста, вашу последнюю встречу. Может, Леонтий выглядел озабоченным?
– Вы знаете, – задумавшись на мгновение,